Дело «Пестрых» - Аркадий Адамов

Сандлер, хмурясь, молча курил, потом отложил папиросу и повернулся к Зотову.

— Обрати внимание. За короткое время по твоей зоне два дерзких ограбления квартир, и одно из них с убийством. Причем, оба — днем, оба — с машинами, наконец оба — с подводом. Случайность? Допустим. Но первое дело осложнилось: появился Папаша. Второе дело еще не раскрыто. Мы накануне серьезных событий.

Около шести часов вечера шофер такси Василий Чуркин подогнал машину на стоянку к Зубовской площади. Машина его оказалась второй — значит, пассажира ждать недолго. Подошел диспетчер, зачем-то осведомился о номере его машины и, не отвечая на вопросы встревоженного Чуркина, ушел к себе в будку. Чуркин раздраженно пожал плечами и сел поудобнее, собираясь вздремнуть, но мысли его не могли оторваться от событий вчерашнего дня. До сих пор при воспоминании о том, что с ним произошло, у Чуркина холодок пробегал по спине. А тут еще вдобавок с какой-то машиной вчера столкнулся. Ну надо же… Теперь жди объяснения со следователем ОРУДа. «Зачем диспетчеру понадобился мой номер?» — все время жгла беспокойная мысль, и сон окончательно пропал.

Чуркин открыл глаза и неожиданно заметил, как на площадке около министерства остановилась шоколадного цвета «Победа». Из нее вышел светловолосый парень. Чуркин видел, как тот пересек площадку и направился не к его уже первой машине, а в конец образовавшейся очереди из такси. «Порядка не знает, — с неудовольствием подумал Чуркин. — Это мой пассажир». Он выглянул и увидел, что парень, зайдя в хвост очереди, уверенно продвигается вперед, рассматривая номера машин. Чуркин испуганно насторожился: он невольно связал это со странным поведением диспетчера. Наконец парень поравнялся с его машиной и спросил:

— Свободно?

— Прошу, — сумрачно ответил Чуркин и, невольно робея, спросил: — Куда поедем?

Тот очень спокойно назвал адрес Управления ОРУДа. Лицо Чуркина вытянулось. «Накаркал себе пассажира», — растерянно подумал он. Правда, главная опасность отодвинулась куда-то и как бы перестала существовать, но зато другая — столкновение с машиной, — минуту назад казавшаяся сущим пустяком, вдруг предстала перед Чуркиным со всеми неприятными последствиями. «Хоть бы права не отобрали», — со страхом подумал он.

Через двадцать минут он уже входил в кабинет одного из следователей. За столом сидел Зотов.

После обычных анкетных вопросов Зотов, наконец, произнес своим, как всегда, спокойным, чуть флегматичным тоном:

— А теперь, гражданин Чуркин, постарайтесь хорошенько припомнить вчерашний день.

— Товарищ начальник, я, ей-богу, не виноват! — воскликнул Чуркин, нервно теребя в руках измятую кепку. — Он мне тоже крыло помял. Я уж молчу.

— Так, так, — усмехнулся Зотов. — А потом что сделали?

— Нет, не потом, а сначала, — горячо возразил Чуркин. — Ведь он правый поворот из второго ряда начал делать. А мне тормозить было поздно, я же на зеленый свет ехал, скорости не снижал.

— Это на перекрестке-то?

— Ну, конечно, я должен был снизить. Но он-то ведь из второго ряда, товарищ начальник. Хорошо, штрафуйте! — с отчаянием воскликнул он. — Но прав не отбирайте, товарищ начальник.

— Ладно, не отберу, — снова усмехнулся Зотов. — Но почему вы после аварии в парк не вернулись?

Этого вопроса Чуркин опасался больше всего. Конечно, он нарушил еще одно правило. Но разве мог он сказать, какие деньги посулили ему за следующую ездку и, главное, как это все обернулось потом?

— Так ведь вмятина какая была, — упавшим голосом ответил он. — Ее надо в лупу искать.

— В лупу? — строго переспросил Зотов. — И вы с этой вмятиной по всему городу разъезжали?

— Ни боже мой! — воскликнул Чуркин. — Одну ездку только сделали.

— Одну?

— Точно! Провалиться мне на этом месте!

— Куда же это вас носило?

— Не помню… — холодея, ответил Чуркин.

— Не помните? Ложь! Сейчас поедете с нами, — решительным тоном произнес Зотов, вставая со стула.

— Как так сейчас? Куда ехать? — встрепенулся Чуркин, лицо его внезапно побледнело.

— Туда, куда вчера с помятым крылом ездили, — пристально глядя шоферу в глаза, ответил Зотов. — Вставайте.

Чуркин опустил голову и остался сидеть.

— Какой же я дурак, — с отчаянием произнес он, ни к кому не обращаясь. — Я же не у инспектора ОРУДа. Вы из уголовного розыска? Да? Как я сразу не сообразил, — и с неожиданным вызовом воскликнул, подняв глаза на Зотова: — Я не желаю впутываться в ваши дела! Я не помню адреса! И вообще я никого не возил! Оставьте меня в покое!..

Лицо Чуркина покрылось красными пятнами, губы нервно подергивались. В расширенных глазах его были страх и злоба.

Зотов удивленно поднял бровь и снова сел на свое место. Некоторое время он молчал, потом достал папиросу и после минутного колебания закурил.

— Хорошо, Чуркин, — наконец произнес он. — Допустим, что вы все выдумали. Мы вели разговор без свидетелей, и вы не подписали еще протокол допроса. Поэтому вас никто не может обвинить во лжи. Так что успокойтесь.

Зотов умолк и посмотрел на Чуркина. Тот действительно немного успокоился.

— Ответьте мне, Чуркин, честно только, на один вопрос, — продолжал тем же спокойным тоном Зотов. — Я это никуда не запишу, это останется между нами. Но только честно. Вы комсомолец, а я коммунист и в партии состою уже больше двадцати пяти лет, вступил по ленинскому призыву. Вот мой партийный билет, посмотрите.

Зотов достал свой билет и протянул Чуркину.

— Не надо, — слабо отстранил тот.

— Нет, посмотрите, — строго сказал Зотов.

Чуркин взял билет и через минуту с уважением вернул его Зотову.

— Так вот, ответьте мне честно, как комсомолец коммунисту, — продолжал Зотов, — что с вами произошло? Я вижу, вы чем-то сильно напуганы.

— Я вам скажу, — тихо, еле сдерживая волнение, ответил Чуркин. — Они мне угрожали пистолетом, грозили убить, если я проговорюсь. Они списали с паспорта мой адрес. Сказали, что если их арестуют, то меня убьют их приятели. А я не хочу умирать от бандитской пули!

— Да, это серьезно, — задумчиво сказал Зотов, — хотя я работаю в уголовном розыске уже пятнадцать лет и не знаю случая, чтобы преступники привели в исполнение свои угрозы. Это для слабонервных.

Он умолк, минуту о чем-то сосредоточенно думал, глядя в окно, потом внимательно посмотрел на Чуркина и, видно что-то решив для себя, продолжал:

— Другому человеку, Чуркин, я мог бы сказать так. Мы нашли вас не случайно. Есть свидетельские показания. Вас видели в одной машине с преступниками, вы везли краденые вещи. Вы отказываетесь указать этих преступников, помочь раскрыть преступление? Значит, у нас есть все основания подозревать, что вы соучастник преступления. Так я сказал бы человеку лживому, бессовестному. Я мог бы сказать еще вот что. Вы боитесь преступников? Хорошо. У нас достаточно улик против них, нам важно только их задержать. Поэтому мы не будем составлять протокол допроса. Ваше имя не будет фигурировать в деле. Вы только поедете с нами, чтобы указать, где находится это преступное гнездо. Причем мы изменим вам внешность, вас никто не узнает, и вы выполните свой гражданский долг. Так, Чуркин, я сказал бы трусу. Но вам, комсомольцу и боевому танкисту, награжденному за подвиг орденом Отечественной войны, человеку, который столько раз смотрел смерти в глаза и сам нес ее врагу, я не могу сказать всего этого.

Зотов снова умолк и поглядел на Чуркина. Только что пробудившееся в нем чувство гордости и долга придало его худенькому, обострившемуся лицу, казалось бы, не свойственную ему суровость, но в глазах еще где-то прятался страх.

Оба долго молчали.

Наконец Чуркин встал и тихо, очень серьезно произнес:

— Едем. И не надо никаких маскировок.

Две машины мчались по шоссе, разрезая темноту ярким светом фар. По бокам возникали и тонули во мраке силуэты пригородных дач. Вдали изредка мигали красные фонарики впереди идущих машин или вдруг появлялись на мгновение ослепительные огни встречных, но в тот же миг гасли все фары, и машины, как призраки, пролетали мимо друг друга.

Изредка на шоссе появлялись желтые стрелы — указатели с надписями: «Перово», «Вешняки», «Люберцы», «Красково» и, наконец, «Малаховка».

Машины свернули с шоссе и въехали в лабиринт заросших травой улиц. По сторонам светились террасы и окна дач, оттуда доносились оживленные голоса, музыка, смех.

Чуркин ориентировался с поразительной точностью. В передней машине все время раздавался его уверенный голос:

— Прямо… Сейчас направо… Ага, вот трансформаторная будка, теперь снова направо… Так, прямо, прямо… Сейчас будет куча бревен. Вот она! Значит, налево… Прямо… — и настороженным шепотом произнес: — Здесь, товарищ Зотов.

Зотов быстро нагнулся к шоферу: