Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

Надо бы похвалить его, что сумел взять себя в руки, но хвалить совсем не хотелось. Из вредности. Впрочем, Влад этого, похоже, не ждал. Я покосилась на него и недовольно сопнула носом, прихватывая язвительное замечание. В наступившей тишине было слышно, как щелкнул магнитный замок, тяжелая створка сдвинулась, выпуская нас на свободу и не дав вволю поскандалить.

Я огляделась, отыскивая Лису за стеклянной перегородкой диспетчерской галереи. Алиса помахала рукой, я вопросительно подняла брови. Подруга махнула в сторону и показала три пальца.

— Нам на третий причал, — сообщила я Владу, разворачиваясь в нужном направлении.

— Я понял, — подчеркнуто любезно отозвался он и тут же был заподозрен в преступлении.

— Не хами!

— Извини, — любезности в голосе прибавилось.

— А в морду?

— Вот и поговорили! — тяжко вздохнул Влад, и не преминул поныть, мастерски доводя меня до бешенства, — тяжела ты рабская доля, чуть что, так в морду дать норовят.

— Еще одно слово… — прорычала я, уже понимая, что меня поймали так же, как и я его совсем недавно в комнате, но продолжая по инерции.

— И ты мне дашь в морду, — оболтус расплылся в ухмылке, выражая полное довольство жизнью.

— Вы сволочь, Романов! — с чувством припечатала я, попытавшись впихнуть в одну фразу все, что о нем думала.

— Пришли, однако, — посерьезнел Влад, враз забывая о нашей перепалке.

Полицейский транспорт уже стоял на причале, и вокруг суетились техники, в ярко-оранжевых комбинезонах заканчивая швартовку и опуская трап. Пассажиров было немного, но я все равно едва дождалась, когда появятся отец и Ника. Генерал вел девчонку, обнимая ее за плечи, и выглядел бесконечно уставшим и слегка встревоженным. Ника смотрела строго перед собой, не обращая внимания на окружающую ее суету и так же, как тогда в репортаже, механически переставляла ноги.

Рядом длинно выругался Влад и со всей возможной скоростью заковылял им навстречу.

Девчонку срочно нужно напоить успокоительным, помыть в ванной и уложить в постель, предварительно уколов снотворное, а когда выспится, будем решать, что делать дальше. А хотя…

Влад перехватил их на середине трапа, опустился перед Никой на колени, став с ней почти одного роста, взял ее руки в свои, стараясь поймать взгляд девчонки. Отец нахмурился, глядя на парня и, кажется, собрался отчитать того, я положила ладонь на отцовский локоть и чуть покачала головой, приказывая, чтоб не смел. Я отвела отца в сторону.

— Не мешай, — попросила я.

Влад нашептывал Нике что-то успокоительное, все отыскивая ее взгляд. Ника длинно вздрогнула, вырвала руки из мужских пальцев и крепко обняла Влада за шею. Он погладил узкую девичью спину с выступающими лопатками и осторожно подхватив, поднялся на ноги, укутывая Нику в длинные полы своей кофты, отгораживая ее от мира и прихрамывая, заковылял в сторону лифтов. Мы с отцом переглянулись и двинули следом.

— Тяжко было?

— Да, — согласился отец.

— Тебе поесть надо и выспаться, — заметила я.

— Я за Нику волнуюсь.

— Я тоже, но пусть Влад… он лучше знает.

— Что он лучше знает? — в голосе генерала сквозило раздражение.

— Как успокоить, — пожала я плечами.

— А ты…

— А я не знаю! — отрезала я. — Не тяни мне нервы, а? Пусть идет, как идет. Не получится у него, буду пробовать я.

— Хорошо, — тряхнул головой отец. — Я на работу зайду.

— На какую к черту работу! Сейчас ко мне, я тебя накормлю, а потом полстакана водки и спать!

— Почему водки? — хмыкнул отец, вызывая лифт.

— Потому что на успокоительное ты все одно не согласишься, а водку, как всякий железный мужик, не опускающийся до растрепанных чувств, вылакаешь, и, может даже не полстакана. Такого слона, поди, ували с полстакана!

— Язва, — отец обнял меня за плечи и чмокнул в макушку, — но от водки… вот возьму и не откажусь!

— Что и требовалось доказать! — рассмеялась я.

Накормив отца и влив в него положенное количество антистресса для настоящих мужчин, проводила до дверей, взяв клятвенное обещание сейчас же отправиться в постель и не думать ни о какой работе. В конце концов, мир же не рухнул, оттого, что генерал три дня отсутствовал в родном отделе. Пусть преступность еще одну ночку поспит спокойно.

Отделавшись от генерала, осторожно заглянула в комнату Влада. Парень сидел на кровати, все так же держа Нику на руках, вполголоса что-то рассказывал притихшей девчонке. Увидав меня, скроил предостерегающую рожу и взглядом приказал убираться. Я пожала плечами и тихонько прикрыла дверь.

Влад появился в кухне только полтора часа спустя, когда я уже выбрала все лимиты на ожидание. Хромая больше обычного он протиснулся к своему креслу и с облегчением приткнул себя на мягкое сиденье, откинулся на спинку, прикрыв глаза.

Парень был бледен, под глазами проступила отчетливая синева. Да уж, успокаивать человека, находящегося на грани помешательства это вам, Владислав Дмитриевич, не палку сырокопченой колбасы в одно лицо всосать, оно, знаете ли, остатки нервов запросто вытянет. Что, похоже, с Владом и произошло. Ох-хо-хонюшки… Валерьянки ему, что ли накапать или лучше спирту плеснуть? Водку-то папаня всю выдул.

— Как Ника? — после недолгого молчания спросила я, давая парню немного передохнуть.

— Вроде успокоилась, — не открывая глаз, бесцветно проговорил он, — молчала долго, потом плакала, потом я ее в душ отвел, — Влад поставил локти на стол, зажав голову ладонями, — сейчас, вроде, уснула.

— Вот и хорошо, что уснула, — я почесала бровь, курить хотелось жутко, но я пересилила себя. Раз бросила, значит, бросила! Та ночь не в счет. Ведь не в счет, правда, же?

— Сволочи! Боже, какие же сволочи! — в сердцах рявкнул Влад, отвечая каким-то своим мыслям, я даже подскочила от неожиданности. — Ань, ну как же так!? Ладно, я, взрослый здоровый мужик, я многое могу, а ей-то это за что!?

— Так бывает, — вздохнула я.

— Ань, как так!? — вызверился он. — Мало девчонке в жизни досталось, так ей еще и эти судьи с адвокатами всю душу вымотали! Они ж ее повторно во все то дерьмо с головой окунули! — он поднял на меня больные непонимающие глаза, ожидая, что я как всегда растолкую то, что он не в силах понять.

Как я могу объяснить то, чего сама понять не в состоянии! Я искренно не понимаю, почему свидетеля в суде можно вывалять в грязи и почему свидетель, а тем паче потерпевший, должен доказывать свою правоту. Может, для каких других дел оно и правильно, но уж вовсе не для дел подобного порядка.

А вот глаза мне ваши, Владислав Дмитриевич, совсем не нравятся. Нет, валерьянка отменяется. Тут нужно что-то более действенное. Ой, занимаюсь я сегодня какими-то непотребствами!