Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

Влад молчал, опустив голову на сомкнутые в замок руки и мне вдруг подумалось, что ему крайне неловко стоять вот так — полусогнутым с нелепо задранной рубашкой и штанами, соскользнувшими до колен. А еще я подумала, что моя профессия на человека неподготовленного может производить весьма странное впечатление что-то среднее между извращенцем и садистом.

— И надолго? — поинтересовался Влад, оглядываясь через плечо, вопреки моим мыслям парень смущенным не выглядел. Впрочем, он умеет врать ничуть не хуже, чем играть на нервах.

— Влад, я не знаю! — бросив на него быстрый взгляд, честно ответила я. — Если ты будешь в точности выполнять все мои предписания, как то — поменьше двигаться, принимать лекарства и не канючить, недели должно хватить!

— Да что же это такое!? — прорычал мужчина и от избытка чувств проделал две совершенно бессмысленные, но чисто мужские вещи — длинно и заковыристо выругался, мешая с пяток языков, и саданул со всей дури кулаком по столу.

— В следующий раз так же, только головой и об стену, — посоветовала я, снимая кровоостанавливающую пленку и накладывая компресс, — и желательно с разбегу.

— Извини, — буркнул Влад.

— Ничего. Просто не надо нервничать.

— Я не нервничаю, — мрачно заявил он, — я бешусь!

— Что тоже лишнее, — наставительно произнесла я, — стой спокойно!

— Стою. А долго еще?

— Минут двадцать. Потерпи.

— Терплю, — вздохнул Влад и, помолчав недолго, продолжил меня доставать, — Ань, ну почему так!? На мне же всегда, как на собаке! Почему оно не заживает?

— Такова особенность почти всех морских животных, типа вот этого ежа — ранки вроде крохотные, а заживают долго и болезненно. А с Альварданскими ежами так и вовсе сплошное мучение. Первые поселенцы их вообще годами лечили, пока не научились, а до этого шли по наименьшему…

В коридоре послышалось шевеление, и встревоженный голос Ники позвал:

— Влад, Аня, где вы?

— Ника, мы здесь, в кабинете. Подожди в кухне, мы скоро закончим.

Ручку двери подергали и, убедившись, что дверь заперта тихо поскреблись.

— Что вы там делаете? Где Влад?

— Повязку меняем, — ответила я за двоих, — Влад здесь, где ж ему еще быть?

— Влад?

— Я здесь, — отозвался Влад.

— А почему дверь заперта?

Я даже брови подняла от удивления, не ожидая от Ники настолько глупых вопросов.

— Наверное, потому, — предположила я, — что посреди кабинета стоит мужик со спущенными штанами и это ужасающее зрелище не для нежных девичьих глаз.

Влад фыркнул и покрутил головой.

— А ты не фыркай, нашел тоже мне повод для смеху! — шикнула я на него, подготавливая следующий компресс, и предупредила, — Сейчас будет больно.

Влад вздрогнул, запрокинул голову и сдавленно взвыл, матерясь сквозь зубы.

— Влад? — тут же откликнулась на этот вой Ника, принявшись с удвоенной силой колотить в дверь. — Аня, открой! Что ты с ним делаешь?! Влад?

— Да ничего я с ним не делаю! Повязку меняю! Ника, угомонись и прекрати ломать дверь! — огрызнулась я и тихо добавила, — А ты прекрати этот вой, выпендрежник! Не так уж там больно, что б скулить, у девчонки и без тебя нервы на пределе.

— Но ты же сказала — будет больно! — пожал плечами Влад, прислушиваясь к шуму в коридоре.

— Аня, впусти меня! — бесновалась Ника, пиная дверь ногами. — Сейчас же! Открой дверь, слышишь!?

— Похоже, тебе придется ее впустить, — задумчиво заметил он, — Она не успокоится и никуда не уйдет, пока не увидит своими глазами.

— Это я уже поняла, — проворчала я, вот уж навязались на мою голову! — Тебе придется лечь.

— Это тоже понятно, — ухмыльнулся он.

— Ника, перестань ломиться, я сейчас открою! Влад! Что ты делаешь, поганец! Стой! Стой, кому говорят, я сама сниму!

Парень замер, перестав дергать здоровой ногой, пытаясь самостоятельно освободиться от брюк.

— Если сорвутся ранки, видит Бог, высеку, как мальчишку не смотря на твои боевые ранения! — ворчала я, помогая ему раздеться и опуская стол, чтоб ему удобнее было забираться.

— Если сорвутся ранки, я сам себя высеку, — угрюмо пообещал Влад, укладываясь.

— Молчи уже, тоже мне, флагеллант нашелся, — хмыкнула я, доставая из шкафа плотный пакет.

— Кто-кто?

— В словаре посмотри, — мстительно посоветовала я.

Разорвав упаковку, встряхнула плотную широкую салфетку, одну из тех, что используют на операциях для выделения операционного поля. Стерильной салфетки было жалко, но эти шалопаи не оставили другого выхода. Прикрыв парню все предосудительные части тела, оставив снаружи пострадавший участок, закрепила края липкой лентой, чтоб не съезжала и нажала на разблокировку двери. Замок еще не успел полностью открыться, как дверь рывком распахнулась и на пороге возникла перепуганная, но донельзя решительная девчонка.

— Влад, у тебя все в порядке? — осведомилась она, независимо поддернув мужскую рубашку, сползшую с плеча. Впрочем, на Нике рубашка Влада больше походила на платье.

— Да что с ним может сделаться? — устало вздохнула я.

На мои слова не обратили никакого внимания и только после заверений Влада, что все с ним более чем в порядке, девчонка выглянула в коридор и подобрала с пола плед, накинув его на плечи, на манер мантии. Ника прошлепала босыми ногами и, подтащив стул, уселась у изголовья стола, уцепившись за мужскую руку.

— Ты как? — вполголоса спросил Влад, глядя на нее снизу вверх. — Лучше?

— Да, ты был прав — нужно было поспать. А чего ты кричал? Было так больно?

— Нет, — рассмеялся Влад и добавил заговорческим шепотом, — я баловался. Ты только Ане не говори, а то ругаться будет.

— Я тебя слышала, — фыркнула я, прерывая их шпионские игры, — Паяц!

— А почему тебе так долго повязку меняют?

— Потому что кое-кто ранки сорвал, — проинформировала я, смывая остатки компресса.

— Это из-за меня? Да? Из-за меня!? — заволновалась Ника.

— Нет, — поспешила я успокоить девчонку, — Влад просто слишком резко сел на жесткий табурет.

— Ну, как же ты так? — она сочувственно погладила парня по руке. — Ты же знаешь, что можно только на мягкое!

— Ник, я забыл. Оно уже почти не болело, и я подумал, что уже зажило все.

— Ань, а теперь что будет?

— Да нормально все будет, если только Влад полежит дня три спокойно, то мы выйдем на тот уровень, на котором были до этого.

— Он полежит, я прослежу, — горячо заверила Ника, — я никуда больше не уеду, я стану с ним сидеть и не позволю двигаться!

Я опустила голову, старательно пряча улыбку. Как, интересно, она себе это представляет? Уж если мне не удалось заставить этого упрямца лежать, то уж ей…