Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

…- Руки убрал, я кому сказала!

— Больно…

— Больно ему. Конечно, больно! И должно быть больно. Сколько раз тебе говорили — за каждым проступком следует наказание? Так что терпи!

— Я терплю, но мне больно! Очень!

— Знаю. Да убери ты руки! Иначе будет дольше и больнее. Или ты думаешь, если будешь прикрываться, я не стану продолжать?

— Станешь, — уныло вздохнул лежащий лицом вниз мужчина, убирая руки.

— Вот так. Еще три осталось.

— Три было четыре назад! — сдавлено ужаснулся он, пережидая болевую волну, от которой хотелось материться или заорать в голос.

— Влад, еще раз увижу твои руки на заднице, свяжу к хренам собачьим! — угрожающе донеслось из-за спины, — Ты мне мешаешь!

— Извини…

— Перед ежом извиняйся, — проворчала она, и, судя по ощущениям, взялась за очередную иголку и принялась осторожно вытягивать. Боль накрыла с головой, все-таки заставив выругаться, глуша стон.

Влад чуть повернул голову, покосившись на глубокую тарелку, куда Аня скидывала вытащенную иголку морского животного, на которого Влада угораздило усесться. Ну, конечно, кто бы сомневался, что отдых закончится чем-то подобным? С его-то счастьем! Влад пересчитал извлеченные из него иголки. С десяток тонких острых палочек с едва заметными зазубринами по краям, они-то и осложняли извлечение. Ай… твою мать! Как же больно!

— Не напрягайся!

— Слушай, может, ты мне по башке врежешь, что б я сознание потерял?

— Я тебе сейчас по другому месту врежу, что б ты заткнулся! Я же не виновата, что ты решил напугать ежа!

— Там было темно! Я его не увидел, — в который раз попытался оправдаться Влад.

— А я тебе говорила, не садиться в воде, а только на берегу!

Спор шел уже давно, с того самого момента, когда Влад нашел под водой зловредную животину. Точнее, не совсем с того, а когда у него начала отниматься нога и пришлось признаться, что ночную программу придется прервать. Влад выслушал о себе много всякого, пока Аня помогала ему одеться, и трогательно обняв за талию, вела в отель. А потом он услышал еще больше, но уже не о себе, а о медицинском обеспечении курорта, где невозможно в четыре часа утра купить нужное обезболивающее, поскольку свое закончилось. Однако, эта небольшая недостача, равно как и не совсем трезвое состояние не могли заставить Аню отказаться от предстоящей операции. На все его слабые возражения пренебрежительно фыркнули — руки не трясутся, в глазах не двоится, а все остальное мелочи. Впрочем, когда онемение поднялось много выше пострадавшего места, все сомнения мигом отвалились. И черт с ним с обезболивающим! Доставай скорее эту гадость, а уж он как-нибудь перетерпит и очень постарается лежать неподвижно. Иголки, оказывается, с какой-то дрянью, пусть медленно, но все одно парализующей! Аня предложила отвезти его на 'Беркут', где в спокойной обстановке сделает все быстро и почти безболезненно, Влад отказался, понимая, обратно они вряд ли вернуться, а так… может и обойдется? Нехорошо воровать у девушки целых два дня отдыха.

Подготовка прошла молниеносно, как и все, что делала Аня. Владу дали хлебнуть что-то обжигающе спиртное, отчего он моментально задохнулся и долго кашлял, хватая ртом воздух, а когда продышался, уложили на диван, мордой в подушку… Экзекуция продолжалась уже больше часа, подобие анестезии давно выветрилось, и теперь Аня дергала на живую.

— Все, последняя, — объявила она, промокая пострадавшее место салфеткой, смоченной в чем-то пекучем. — Ты там живой?

— Живой, — отозвался он, отпуская прикушенную подушку, — а что?

— Что-что? Все ныл, а тут замолчал. Как себя чувствуешь?

— Нормально, спасибо. Ань, можно тебя попросить?

— Да. Лежи ты спокойно! — мокрая салфетка убралась, и ее место тут же заняла другая, не менее неприятная обжигающе горячая.

— Можно я к себе не пойду, а здесь, на диванчике?

— К себе ты точно не пойдешь, — усмехнулась она, вытирая руки и собирая со стола, — но и с диванчика придется убраться.

— Куда? На пол? Ай! — она все-таки шлепнула его за длинный язык.

— Не говори глупостей! Поднимайся, только потихонечку и перебирайся в спальню. Сорвешь салфетку — ампутирую голову!

— А ты где спать будешь?

— Где надо! Марш спать. Если что — зови!

Влад, подтягивая ногу, доплелся до Аниной кровати и осторожно улегся, приваливаясь на правый бок. Это ж надо было так… Вот точно Аня сказала — бедоносец! Ох, как болит! Только бы все обошлось. Влад шмыгнул носом, натягивая на плечи одеяло, пытаясь согреться. Его начало заметно потряхивать, анестезия отходит, что ли?

А утром разбудила Аня закономерным вопросом о его самочувствии. Влад добросовестно прислушался к себе и, нагло глядя ей в глаза, соврал:

— Замечательно.

Она ничего не ответила, лишь удивленно подняла бровь и дотронулась до его лба приятно прохладной рукой, затем заглянула под одеяло.

— И насколько? Просто плохо или вовсе нестерпимо? Ты мне не сопи обиженно, что я твоих стеклянных глаз не вижу, юноша бледный, со взором горящим? Температура, поди, не меньше тридцати восьми с половиной!

— Я сейчас поднимусь, схожу в душ, а потом на пляж пойдем, — пообещал он, осторожно садясь.

— Да лежи ты! — Аня легонько толкнула его обратно. — Ты задницу свою видел, герой, мать твою, злобным ежом ужаленный? На пляж он пойдет!

— Нет. Извини, у меня башка так не сворачивается. А что там?

— Ничего хорошего, воспаление началось. Я сейчас вещи наши соберу, позавтракаем и возвращаемся.

— Куда? — вполне натурально перепугался он.

— Домой. Лежи, кому сказала!

— Из-за меня? Аня не надо! У тебя же еще два дня!

— Полтора, — спокойно поправила она, — и позволь мне самой решать, что надо, а что нет!

— Ань, ну зачем? Ты отдыхай, не обращай на меня внимания. Ну, температура и температура, что со мной сделается? Полежу тихонечко в номере. Не помру же я за сутки, в самом-то деле!

— Романов, у тебя явный бред! Ты сам-то хоть веришь, в то, что говоришь? Помнится, вчера ты тоже тихонько в номере посидел! Боюсь, еще одного насыщенного вечера ты просто не переживешь!

Уела. И ответить нечего. Пришлось заткнуться.

Спустя два часа они поднимались на борт 'Беркута', Влад изо всех сил старался не хромать, а Аня замечать его тщетных попыток. Мужчина мысленно поскуливал, представляя, как в душе она потешается над его способностью влипать в неприятности, и как будут потешаться Эжен и Никита. Но парни ладно, а ведь есть еще две язвы — Ника и Наташка! Вот уж кто своего не упустит, а если еще и на пару споются, то проще прямо сейчас открыть люк и шагнуть вон на полном ходу. Чтоб не мучиться!