Сто великих войн - Борис Соколов

Республиканцам пришлось оставить плацдарм. Их поражение было предопределено тем, что правительство Франции закрыло франко-испанскую границу и не пропускало вооружение для республиканской армии. Тем не менее битва на Эбро на несколько месяцев отсрочила падение Испанской Республики. Армия Франко потеряла в этом сражении около 80 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

В ходе Гражданской войны в Испании республиканская армия потеряла более 100 тысяч человек убитыми и умершими от ран. Безвозвратные потери армии Франко превысили 70 тысяч человек. Столько же солдат Национальной армии умерло от болезней. Можно предположить, что в республиканской армии потери от болезней были несколько меньше, поскольку по численности она уступала франкистской. Кроме того, потери интернациональных бригад погибшими превысили 6,5 тысячи человек, а потери советских советников и добровольцев достигли 158 человек убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести. Нет достоверных данных о потерях сражавшихся на стороне Франко германского авиационного легиона «Кондор» и итальянского экспедиционного корпуса.

СОВЕТСКО-ЯПОНСКИЕ ВОЕННЫЕ КОНФЛИКТЫ У ОЗЕРА ХАСАН И У РЕКИ ХАЛХИН-ГОЛ

(1938–1939 годы)

Поводом к столкновениям послужили спорные территории — две небольшие сопки у озера Хасан, где сходились границы СССР, Кореи и Маньчжоу-Го и территория в районе реки Халхин-Гол у границы Монголии и Маньч-Жоу-Го. Обе эти территории не представляли никакой практической ценности. В случае с Халхин-Голом спор формально происходил между двумя государствами-сателлитами — зависевшей от СССР Монголии и созданной японцами на территории оккупированного ими Северного Китая Маньчжоу-Го.

Бои у Хасана начались со вторжения советских пограничников 12 июля 1938 года на сопку Заозерную (Чангуфэнь) и возведения там укреплений. Советская сторона стремилась спровоцировать японцев на боевые действия ограниченного масштаба с участием регулярных войск, чтобы продемонстрировать всему миру, что несмотря на широкомасштабную волну репрессий после дела Тухачевского, Красная армия сохранила боеспособность и может нанести поражение даже такому грозному противнику, как японская армия.

На практике вышел конфуз. 14 июля правительство Маньчжоу-Го, а 15 июля, когда в перестрелке погиб один японский жандарм, правительст Японии заявили протест по поводу нарушения советскими войсками маньчжурской границы. Заместитель наркома иностранных дел Б. Стомоняко заявил, что ни один советский солдат границы не нарушал.

Тем временем в дело вмешался Блюхер, пославший на Заозерную собственную комиссию. В секретном приказе наркома обороны Ворошилова, изданном 31 августа 1938 года и посвященного итогам хасанских боев, с возмущением говорилось: «Руководство командующего Дальневосточного Краснознаменного фронта маршала Блюхера в период боевых действий у озера Хасан было совершенно неудовлетворительным и граничило с сознательным пораженчеством. Все его поведение за время, предшествовавшее боевым действиям и во время самих боев, явилось сочетанием двуличия, недисциплинированности и саботирования вооруженного отпора японским войскам, захватившим часть нашей территории. Заранее зная о готовящейся японской провокации (точнее, советской. — Авт.) и о решениях правительства по этому поводу, объявленных тов. Литвиновым послу Сигемицу, получив еще 22 июля директиву наркома обороны о приведении всего фронта в боевую готовность, тов. Блюхер ограничился отдачей соответствующих приказов и ничего не сделал для проверки подготовки войск для отпора врагу и не принял действительных мер для поддержки пограничников полевыми войсками. Вместо этого он совершенно неожиданно 24 июля подверг сомнению законность действий наших пограничников у озера Хасан. Втайне от члена Военного Совета тов. Мазепова, своего начальника штаба тов. Штерна, зам. наркома обороны тов. Мехлиса и заместителя наркома внутренних дел тов. Фриновского, находившихся в это время в Хабаровске (все они далеко не случайно прибыли еще до начала боев. — Авт.), тов. Блюхер послал комиссию на высоту Заозерная и без участия начальника погранучастка произвел расследование действий наших пограничников. Созданная таким подозрительным порядком комиссия обнаружила „нарушение“ нашими пограничниками маньчжурской границы на 3 метра и, следовательно, „установила“ нашу „виновность“ в возникновении конфликта на озере Хасан. Ввиду этого тов. Блюхер шлет телеграмму наркому обороны об этом мнимом нарушении нами маньчжурской границы и требует немедленного ареста начальника погранучастка и других „виновников в провоцировании конфликта“ с японцами. Эта телеграмма была отправлена тов. Блюхером также втайне от перечисленных выше товарищей. Даже после указания от правительства о прекращении возни со всякими комиссиями и расследованиями и о точном выполнении решений Советского правительства и приказов наркома обороны, тов. Блюхер не меняет своей пораженческой позиции и по-прежнему саботирует организацию вооруженного отпора японцам».

Командующий Дальневосточной армией не слишком верил в способность своих войск противостоять японцам. Беда была в том, что красноармейцы воевать не очень-то умели. В итоговом приказе Ворошилова об этом говорилось вполне откровенно: «Виновниками в этих крупнейших недочетах и в понесенных нами в сравнительно небольшом боевом столкновении чрезмерных потерях являются командиры, комиссары и начальники всех степеней Дальневосточного Краснознаменного фронта и, в первую очередь, командующий Дальневосточным Краснознаменным фронтом маршал Блюхер. Вместо того чтобы честно отдать все свои силы делу ликвидации вредительства и боевой подготовки Дальневосточного Краснознаменного фронта и правдиво информировать партию и Главный Военный Совет о недочетах в жизни войск фронта, тов. Блюхер систематически из года в год прикрывал свою заведомо плохую работу и бездеятельность донесениями об успехах, росте боевой подготовки фронта и общем благополучном его состоянии».

29 июля японцы атаковали соседнюю с Заозерной высоту Безымянная на советской территории, убив пятерых пограничников. Подошедшая рота Красной армии заставила их отступить. 31 июля японские войска заняли Заозерную и Безымянную, вытеснив оттуда советские пограничные посты. Атаки частей Особой Дальневосточной армии на захваченные японцами высоты начались только 2 августа, когда противник уже успел окопаться и оборудовать огневые позиции. В промедлении обвинили Блюхера, все еще надеявшегося на мирное урегулирование инцидента.

1 августа 1938 года состоялся неприятный разговор по прямому проводу Сталина, Молотова и Ворошилова с Блюхером. Сталин возмущался: «— Скажите-ка, Блюхер, почему приказ наркома обороны о бомбардировке авиацией всей нашей территории, занятой японцами, включая высоту Заозерную, не выполняется?»

«Докладываю, — отвечал Блюхер. — Авиация готова к вылету. Задерживается вылет по неблагоприятной метеорологической обстановке. Сию минуту Рычагову (командующему ВВС Дальневосточного фронта. — Авт.) приказал, не считаясь ни с чем, поднять авиацию в воздух и атаковать… Авиация сейчас поднимается в воздух, но боюсь, что в этой бомбардировке мы, видимо, неизбежно заденем как свои части, так и корейские поселки».

Блюхеру ничего не оставалось, как, скрепя сердце, отрапортовать: «Авиации приказано подняться, и первая группа поднимется в воздух в одиннадцать двадцать — истребители. Рычагов обещает в 14 часов иметь авиацию атакующей. Я и Мазепов через полтора часа, а если Бряндинский полетит раньше, вместе вылетим в Ворошилов. Ваши указания принимаем к исполнению и выполняем их с большевистской точностью».

Начатое 2 августа советское наступление захлебнулось. Артиллерист С. Шаронов вспоминал: «К началу боев я служил командиром орудия противотанковой батареи. Мы были приданы 7-й роте 3-го батальона 120-го стрелкового полка. Правда, пушки по прямому назначению не использовались — японцы танков не применяли. Наша дивизия наступала с юга в направлении сопок Пулеметной и Заозерной в узком коридоре (в некоторых местах ширина его не превышала 200 метров) между озером и границей. Большая сложность была в том, что стрелять через границу и переходить ее категорически запрещалось. Плотность в этом коридоре была страшной, бойцы шли вал за валом. Я это со своей позиции хорошо видел… Очень много там полегло. Из нашей роты, например, в живых осталось 17 человек…»

О том же говорит капитан Стороженко, командир батальона, атаковавшего Заозерную с юга: «Перед нами лежало пространство в 150 метров, сплошь оплетенное проволокой и находящееся под перекрестным огнем. В таком же положении находились наши части, наступавшие через северный подступ на Безымянную… Мы могли бы значительно быстрее расправиться с зарвавшимся врагом, если бы нарушили границу и овладели окопами, обходя их по маньчжурской территории (в районе Хасана сходились границы трех стран — СССР, Маньчжурии и Кореи. — Авт.). Но наши части точно исполняли приказ командования и действовали в пределах своей территории…»