Записки брюнетки - Жанна Голубицкая

Но в 3 часа ночи Оля сама пришла домой пьяная в дым.

— Сразу от входной двери начала кричать: «Ну, ударьте меня!!!», — вспоминает Елена Петровна. — Мы сказали ей, чтобы она ложилась спать и не будила соседей. Но дочь села за письменный стол и просидела там до 5 утра, о чем-то напряженно размышляя… Потом ее все же сморило, а в 9 утра у нее под подушкой зазвонил мобильник.

— Сейчас опека придет! — злорадно заявила 14-летняя девочка, с ненавистью глядя в лицо матери. — Я тебе еще покажу! В коммуналку поедешь! Я собственница доли в этой квартире, забыла?

Впервые за всю свою жизнь Елена Петровна почувствовала страх не за собственного ребенка, а перед ним. Разумеется, не перспектива потери доли в квартире ее напугала. Напугал страшный, осознанный и откровенный цинизм.

А вскоре в дверь квартиры действительно позвонили. На пороге стояло сразу шесть человек — представители районных органов опеки и комиссии по делам несовершеннолетних. Эти люди заявили, что приехали …забрать Олю! На основании того, что девочка написала официальное заявление в органы опеки с просьбой оградить ее от жестокого обращения родителей…

Как выяснилось позже, данная бумага была написана ребенком в кабинете директора гимназии № 1544 Коробовой Натальи Федоровны и благодаря ей же получила официальный ход, попав в Отдел опеки и попечительства муниципалитета внутригородского муниципального образования Митино. Вслед за постановлением об отобрании несовершеннолетней появился иск опеки о лишении недобросовестных родителей родительских прав…

В этот момент Елена Петровна и Анатолий Валентинович еще не поняли, что их семейная проблема уже превратилась в дело государственной важности, в котором имеется масса заинтересованных лиц и инстанций. «Недобросовестными» они себя не чувствовали, ребенка своего при всех его выходках и пальцем ни разу не тронули, а что из дома не выпускали — так кто ж в такой ситуации отпустит?

А еще Олины мама и папа полагали, что прежде чем отбирать дочь и судить родителей следует сначала доказать их вину. Сейчас разберутся и вернут ребенка домой — полагали они. Как выяснилось, полагали наивно.

А судьи кто?

Олю и не думали возвращать. Девочку поместили в 7-ю городскую больницу для освидетельствования на предмет побоев (о них также говорилось в ее заявлении). Следов побоев обнаружено не было. Главный врач больницы О. Е. Куликова дала следующее заключение: «Девочка не производит впечатления ребенка, подвергающегося жестокому обращению и насилию со стороны родителей. Это не подтвердилось в ходе экспериментального расследования».

Зато Оля рассказала подростковому психологу, что родители Аэлиты (та самая «веселая семейка») возьмут её жить к себе, а деньги у неё появятся от продажи родительской квартиры (кто-то просветил девочку по поводу продажи долей в приватизированных квартирах).

В настоящее время Оля остается в приюте, куда её поместили органы опеки. Гимназию № 1544 она более не посещает. В школе при приюте, где, по мнению органов опеки, должна продолжать свое образование девочка, Оля не аттестована за 3-ю четверть, прогуливает уроки, получает двойки…

У Оли при себе есть мобильник, деньги на счет кладут родители. Дочь исправно огрызается на их звонки, но это единственный шанс для мамы с папой удостовериться, что она хотя бы жива. Ведь Оля уже трижды сбегала из приюта. Ее находили мертвецки пьяной.

— Мне в приюте очень хорошо, — сказала мне Оля по телефону голосом, лишенным всякого выражения, но ни разу не запнувшись. — У приюта есть спонсоры, здесь хорошее государственное обеспечение, прекрасные воспитатели, замечательные воспитанники. А родители меня избивали с самого раннего детства. Меня ни разу в жизни не отпустили гулять. Я нужна была им только, чтобы издеваться. Но теперь меня спасли.

— А я слышала, что ты объездила с папой, мамой и братом полмира? — спрашиваю я.

— Пусть сначала попробуют это доказать! — неожиданно выдает юная собеседница. Каюсь, я не нашлась, что ответить на это «Пусть докажут!», прозвучавшее из уст 14-летнего ребенка.

Под конец разговора Оля похвалилась, что в приюте ей разрешают встречаться с ее друзьями.

Что ж, родителей Оли в приют пускают только в определенные часы и не дальше входных дверей. Зато они уже неоднократно наблюдали на закрытой территории приюта «веселую семейку». Эти люди почему-то имеют в приют свободный доступ и снабжают девочку сигаретами и спиртным.

— А когда друзья по ночной жизни приходят с пустыми руками, — рассказывает Елена Петровна, — Оля звонит мне и грозит: мол, если сейчас же не привезешь деньги и сигареты, выступлю против тебя в суде и поделю с тобой квартиру.

Между тем заявление о лишении Елены Петровны и Анатолия Валентиновича родительских прав уже в суде. Мама и папа обратились к юристу по семейным делам. Они по-прежнему верят, что суд разберется в ситуации и прекратит этот сюрреалистический спектакль. Им непонятно, как можно было запустить серьезную государственную машину только лишь по заявлению раздосадованного запретами ребенка? Ведь детей положено изымать из неблагополучных, пьющих семей, где ребенок подвергается насилию и не получает самого необходимого. Но причем тут Елена Петровна и Анатолий Валентинович с их трогательными коллекциями театральных программок, музейных открыток с репродукциями и сувениров из дальних стран?

Неужели потому, что у интеллигентных людей в принципе легче что-либо отнять, чем у темных личностей? Даже детей…

Реплики героев

Вот что рассказал мне представитель родителей девочки юрист Леонид Лотокин:

— Анализируя причины появления иска органов опеки против родителей девочки, я обратил внимание на следующие обстоятельства. 15 января 2008 года утром мама Оли позвонила директору гимназии № 1544 Коробовой Наталье Федоровне и сообщила, что Оля уже трое суток, начиная с 12 января, находится в квартире Аэлиты и вытащить ее оттуда невозможно.

Коробова ответила, что Олины родители лгут и оговаривают собственную дочь. А 15-го января утром Оля в гимназии написала заявление на имя Коробовой с просьбой оградить ее от жестокого обращения отца и матери. Директор гимназии даже не поставила родителей об этом в известность. Как оказалось, это не было случайностью.

Мне удалось дозвониться до директора гимназии № 1544 Натальи Федоровны Коробовой:

— Так уж у нас повелось — чуть что, валят на школу. Наша гимназия на прекрасном счету, приезжайте и посмотрите документы. А в том, что в этой семье происходит, родители сами виноваты. Что тут непонятного, раз ребенок сам говорит, что ему в приюте лучше? Подумаешь, переходный возраст! Надо не запирать, а попытаться встать с ребенком на один уровень, понять его нужды. У меня 30 лет педагогического стажа и своих двое детей. Так что я знаю, что говорю… А школа у нас просто замечательная, одна из лучших. И если бы не эта история, то можно было бы с уверенностью сказать — у нас прекрасные ученики и замечательные родители…

А вот так прокомментировали нам ситуацию в Отделе опеки и попечительства муниципалитета Митино:

— Мы считаем, что все проблемы, связанные с ребенком — это, в первую очередь, вина родителей. Именно они отвечают за поступки своих детей. Если у родителей есть контакт с ребенком, им всегда удается поговорить с ним по душам, объяснить, почему надо поступать так, а не этак. И дело никогда не дойдет до ситуации, какая возникла в семье Шелковенковых. Во всех семьях у детей бывает переходный возраст, но отнюдь не все подростки пишут заявления на своих родителей. Оля искала эмоционального тепла и понимания в уличной компании, потому что не получала этого дома. Девочку били, кричали на нее, унижали ее достоинство. Это подтверждает сама девочка, а также опрошенные нами соседи, учителя, одноклассники девочки и их родители. Еще когда Оля училась в 5 классе, ее мама при всех избила ее за какую-то мелкую провинность. Наше мнение: эти родители не желают понять, что ребенок — личность. И я боюсь, что и с мальчиком, который подрастает в этой семье (ему сейчас всего 12), будет подобная трагедия. Девочку мы забрали потому, что она хотела выброситься из окна, когда родители запирали ее в квартире. А какие еще нужны доказательства того, что ребенку плохо в семье? В настоящее время органы опеки сочли возможным ограничиться предупреждением и выдали суду заключение о предупреждении родителей Оли Шелковенковой о возможности лишения их родительских прав. Но родители девочки, очевидно, считают, что предупреждать их не о чем и настойчиво добиваются того, чтобы суд в принципе отказал органам опеки в иске. И только поэтому не забирают свою дочь из приюта, хотя органы опеки никаких препятствий им в этом не создают. Согласитесь, ну разве это нормально, чтобы родная мать держала собственного ребенка в приюте — лишь бы доказать собственную точку зрения?