В лапах страха - Александр Юрин

«Или давнего… Интересно, сколько я пробыл без сознания?»

Палит застыл возле скамьи, на том самом месте, где всё и закончилось. Парень безучастно созерцал пустыми глазницами чёрное небо, никак не реагируя ни на Олега, ни на продолжавший хлестать дождь, ни на догорающую в стороне «шестёрку». Поза одноклассника была неестественной, будто тот проглотил аршин, который не позволял его безжизненному телу повалиться наземь, сохраняя видимость, теплящейся жизни.

— Бред, — Олег снова откинулся на спину, потеряв к мёртвому Палиту всяческий интерес.

В паху нестерпимо жгло. Мальчик заставлял себя не думать, сколько крови вытекло из пореза за время его отключки. Нестерпимо хотелось снова уснуть, чтобы хоть как-то отгородиться от неприятных ощущений. Ещё было холодно, а открытые участки тела неприятно зудели, памятуя о недавнем соприкосновении с раскалённой плазмой.

Дождь продолжал сдобно поливать парк, но былая рубка шипящих капель сошла на нет — стихия словно проглотила бушующее пламя и тем самым насытилась.

Внутренний голос упорно твердил, что нужно двигаться — иначе конец. До утра в парк вряд ли кто-нибудь заглянет, тем более, по такой погоде. А это означает одно из двух: либо смерть от потери крови, либо — от переохлаждения. Альтернативы как таковой не было. Вернее она была, но для её реализации требовались силы, которых-то как раз и не было.

Олег приподнялся, уселся в грязи, принялся усердно растирать пальцами бесчувственные голени. Сил совсем не осталось, мышцы то и дело сводила судорога. Мальчику приходилось то и дело опираться на руки, чтобы снова не повалиться наземь.

Спустя пару минут икры закололо: сперва чуть заметно, словно мириадами тонюсеньких иголочек, затем всё сильнее и сильнее, пока ниже колен не раскинулось кипящее море боли, в котором Олег начал буквально тонуть… Стараясь окончательно не отгрызть нижнюю губу, которая обвисла точно переспелая слива, он суматошно тёр бедра, хлопал себя по локтям, мотал головой — одним словом, пытался удержать внутри себя рвущееся наружу безумие.

Наконец полегчало.

Олег стиснул зубы, попытался подняться одним рывком. Задуманное, в целом, получилось, однако от резких движений кровотечение из паха заметно усилилось. Мальчик выругался, заставил себя проглотить страх и с трудом сделал первый шаг.

Он постоял у бездыханного тела Палита. В душе царили двоякие чувства по отношению к бывшему однокласснику. Психика ещё явно не отошла от шока, изредка стреляя искрами обжигающей ненависти, но здравый рассудок намекал на то, что он совершил что-то ужасное, с чем теперь будет не так-то просто свыкнуться. Если, вообще, возможно.

В данный момент Олег видел в Палите некое недоразумение, которое просто не заслуживает прощения! Мальчик его просто презирал. И делал он это совершенно осознанно. Безнаказанному злу нет места на планете! И если понадобится повторить недавнюю битву ещё миллион раз — он будет заканчивать её всякий раз точно так же: выдавливая из гнилой башки безумца всё самое гадкое и мерзкое, что попыталось прорваться сквозь горизонт сознания, желая подчинить себе заблудшее на задворках Вселенной человечество. Именно так, дабы обосновавшееся на Земле зло больше никогда и никому не причинило страданий!

Олег в последний раз глянул на неподвижного Палита. Потом просто отвернулся.

К обгорелой «шестёрке» мальчик даже не подошёл — не было ни смысла, ни желания. Он на ходу окинул взором искорёженный передок автомобиля и ещё раз удостоверился в том, что поступил правильно. Подобной НЕЖИТИ — не место в мире живых, а вот в адском пекле — самое то!

Олег сплюнул кровь и медленно захромал в сторону Братиславской, прислушиваясь к успокаивающему внутреннему голосу…

«Фред» остановился на пересечении трассы М-5, Куйбышевского шоссе и Южной Окружной дороги.

— Спасибо, — неловко проронила Марина, изучая содержимое собственных карманов и, одновременно, толкая мужа локтем в бок.

Глеб вздрогнул, тоже принялся торопливо шарить по карманам.

— Чёрт! — выругался он, изучая горсть монеток на ладони. — У меня бумажник в куртке остался.

— А у меня и не было ничего, — вздохнула Марина. — Сумочка в конторе до сих пор лежит, — она с сожалением посмотрела на дрожащую зубочистку.

— Чего это вы?.. — не понял водила.

— У нас денег нет. Совсем, — Марина заломила руки.

— Денег? — Дальнобойщик наморщил лоб и долго смотрел через широкое лобовое стекло на крупные капли дождя, будто осмысливая только что услышанное; затем почесал затылок и громко рассмеялся. — А, так это вы мне за доставку заплатить, что ль, хотите?

Глеб с Мариной переглянулись, утвердительно кивнули.

— Нам, правда, очень жаль, — выдавил из себя Глеб и тут же добавил: — Вы, если можете, свои реквизиты оставьте, я вам обязательно вышлю. Завтра же.

Водила усмехнулся; зубочистка в его зубах описала полукруг над верхней губой.

— Эх вы, пижоны городские! — Он хлопнул ладонью по засаленным трико и засмеялся пуще прежнего. — Заплатить они, видишь ли, хотели… Ишь ты, какие находчивые выискались!

Глеб с Мариной окончательно смутились.

— Ну да, — пожал плечами Глеб. — А чего в этом такого смешного?

Дальнобойщик отмахнулся.

— Эх, вот если бы не спешил — обязательно бы рассказал, в чём вся соль! Хотя… Ладно, так и быть, всё равно уже к утру не успею добраться.

Марина неловко потупила взор.

— Дело в том, что не берёт наш брат денег с попутчиков. Потому что завтра и мы с ним без колёс остаться можем, как вот вы сегодня, — ведь, по сути, пути Господни неисповедимы. Вся наша жизнь — Путь. Кто-то считает, что игра… Но нет, они не правы. В жизнь нельзя играть — иначе так и не повзрослеешь. А сидеть в песочнице веки вечные — согласитесь, глупо, да и скучно. К тому же всякая ерунда в голову полезет, от которой не так-то просто избавиться. Нужен пример? Да просто оглянитесь вокруг! Вот к чему приведет топтание на месте, возведённое в ранг общественного идеала. А потому, необходимо двигаться вперёд, чтобы не утратить смысла и что-то для себя открыть. Потому-то и колесим мы с братом по свету — идём, так сказать, по Пути, — а следом за нами ползёт судьба в образе змия. И не дай бог остановиться… Проглотит, паскуда, — водила хрустнул шеей, указал пальцем на затёртый образок в углу кабины. — А чего я тогда ему при встрече скажу? Как нуждающихся обирал? Или над чужим горем глумился… Хм… Нет, деньги — это всё приходящее, а там, куда уходит человек в последний путь — все равны.

Глеб отвёл взгляд.

— Спасибо, — хрипло сказала Марина, дивясь услышанному. — Вы не представляете, как нас выручили.