В лапах страха - Александр Юрин

Пучок фотонов уткнулся в мусорное ведро, из которого свесились перемазанные чем-то тёмным тряпки.

«Полотенца», — определил Григорий Викторович по еле различимым на материи ворсинкам и снова возвратился к столу; он присел на корточки, подобрал с пола нож, попутно проведя пальцем по застывшей луже, — кровь, в чём нет никаких сомнений. Как и в том, что засохло на лезвии ножа. Однако крови немного, да и появиться она могла вовсе не вследствие чего-то противоправного, а по вполне естественным причинам.

Григорий Викторович машинально вспомнил, как собственноручно, при попытке сменить лезвие в бритвенном станке, рассадил кожу на пальце под ногтем об новенький «Салют» — крови тогда из тонюсенького пореза вылилось поболе! Да и остановить её удалось лишь часа через полтора, так что даже пришлось опоздать на службу.

Григорий Викторович кивнул, удовлетворённый ходом собственных мыслей: действительно, наличие крови ещё ни о чём не говорит, тем более что её пытались осознанно притереть, а значит, были способны двигаться и отдавали себе отчёт в происходящем.

«Тем более, в квартире девочка. А девочки и кровь, понятия совместимые, — как любит говаривать судмедэксперт Гриша».

Григорий Викторович смутился, но лишь на секунду, после чего заставил себя снова вернуться к реальности.

«К тому же, ещё не факт, что кровь человеческая. Может быть чьей угодно».

Он не успел додумать очередную мысль, как сзади прошуршали мелкие шажки, а на спину обрушилось что-то неимоверно тяжёлое. Григорий Викторович успел только крякнуть и по инерции отлетел под стол. Он как мог, старался защитить голову и, попутно, не обронить спасительный фонарик!

«Хотя чего в нём такого спасительного?.. Непонятно».

Стопу правой ноги обожгло, а вверх по голени скакнула нестерпимая боль, от которой сначала захотелось просто кричать, а спустя пару каких-то секунд — и вовсе выть нечеловеческим голосом. Григорий Викторович напрягся, попытался скорее обернуться. Однако лишь сдобно приложился затылком об стол, отчего незамедлительно помутился рассудок.

Сзади что-то заворочалось, недобро зарычало. Григорий Викторович попытался наугад отмахнуться здоровой ногой — не попал. Чуть поодаль возникло белое пятно. Возникло и тут же пропало, будто ничего и не было.

Пользуясь секундной паузой, Григорий Викторович принялся обшаривать пол под ногами, в надежде отыскать оброненный фонарик, но так ничего и не нашёл — тот скорее всего отлетел намного дальше, к тому же мог и вовсе прейти в негодность от удара о пол. Понимая, что в предательской темноте не найти даже дрессированного слона, Григорий Викторович снова попытался выбраться из-под стола, но памятуя о белом пятне, что наверняка поджидает на открытом пространстве, стал двигаться в противоположную сторону. Однако противник был явно не дурак и, предугадав действия своей жертвы, притаился именно там, куда та так отчаянно стремилась.

Григорий Викторович буквально нос к носу столкнулся со скалящейся собачей мордой и просто замер, не в силах снести увиденного. Челюсти клацнули, чуть было не оставив следователя без лица — тот всё же успел отдёрнуться, попутно зацепив затылком каркас стола. В гудящую голову заскочило смятение.

Пес, не раздумывая, прыгнул вслед за жертвой, принялся с остервенением рвать когтями расстёгнутый плащ.

Григорий Викторович попытался вырваться, но лишь упёрся спиной в материализовавшуюся непонятно откуда стену, усугубив и без того невыгодное положение. Зверь всем своим весом навалился на раненную ногу. Захрустели связки.

Отойдя от болевого шока, Григорий Викторович осознал, что в мясорубке собачьих когтей перемалывается уже не только ткань его одежды, но и кровоточащая плоть чуть ниже груди. Догадка яркой вспышкой полоснула по сознанию, мобилизовав резервы дополнительных сил. От выброса в кровь очередной порции адреналина Григорий Викторович на минуту и сам почувствовал себя озлобленным зверем. Он что есть мочи ударил пса ладонями по ушам, здоровой ногой кое-как отпихнул поникшее тело животного в сторону и, собрав остатки сил, встал, где сидел, откинув стол к противоположной стене. Однако устоять прямо Григорий Викторович, как ни пытался, всё же не смог — в животе что-то оборвалось, а ноги сами собой разъехались в стороны, на вроде ножек курвиметра. Следователь вжался плечом в стену, стараясь не съехать слишком низко, так как в этом случае его шея непременно окажется в пределах досягаемости лап чудовища. На пол что-то посыпалось… Григорий Викторович схватился было за карманы, думая, что пёс просто разодрал ткань в клочья и к ногам сыплются измятые сигареты… Однако карманы были целы, а то, что царило на месте живота и впрямь, иначе как истинным безумием, назвать было нельзя.

Зверь профессионально, словно заправский хирург, вскрыл плащ, китель, рубашку, а вместе с одеждой и живот, из которого тянулись серые нити, так похожие на клубок извивающихся змей. Григорий Викторович почувствовал, как пол стремительно ускользает из-под его ног, а сознание и вовсе отъезжает в ледяную бездну. Самое странное, что боли при этом он не чувствовал вообще.

Григорий Викторович ещё раз, словно не веря во всё происходящее, посмотрел на своё выпотрошенное тело и что было сил закусил нижнюю губу, силясь привести себя в чувства. Однако столь желанная боль, которая оставалась единственным действенным средством против мягких объятий забвения так и не пришла. Зато вновь появилось белое пятно и, издав победоносный рык, попыталось опрокинуть раскачивающуюся жертву на пол. Григорий Викторович машинально отмахнулся от острых клыков… и вроде как лишился пальцев на левой кисти. Хотя, скорее всего, суставы просто осушило хлёстким ударом об твёрдый череп.

Верилось в это с неимоверным трудом. А левый рукав плаща, тем временем, стремительно намокал. Боли же по-прежнему не было, будто сознание оболванили морфином — Григорий Викторович помнил это жуткое состояние ещё по Афганской заварушке.

«Было дело, во время перестрелки, в колено попал осколок от вражеского фугаса. Сразу после шока, хотелось волком выть от жуткой боли! А после вколотой дозы почему-то представил себя Андреем Болконским… Только небо было чужим. Не хотелось туда, к ихнему аллаху. Ох, как не хотелось!»

Плечо заскользило по гладкой стене, унося Григория Викторовича в бездну; он смачно приложился затылком об плинтус и обмяк.

В животе что-то ворочалось, вынуждая вновь и вновь открывать закатывающиеся глаза. Григорий Викторович с трудом приподнялся на здоровый локоть и увидел, что зверь с остервенением роется в его внутренностях, которыми был усеян пол кухни. Следователь попытался поджать ноги под себя, в надежде подняться, чтобы предпринять последнюю отчаянную попытку спастись, однако снова ничего не вышло: подошвы заскользили по залитому кровью полу, а голова вновь уткнулась в плинтус.