Скриптер - Сергей Соболев

Закатное светило, прежде чем окончательно скрыться за наливающимся чернотой краем отодвигающегося небосвода, — единственно для того, чтобы вновь возродиться с рассветом — отбросило ярко-зеленый луч на зеркальную гладь присмиревшего, тихого в этот час, океана. Этот дивный луч был такого же изумрудного цвета, как тот крупный драгоценный камень, что украшает сейчас черную пуму…

— Сам Атум-Ра благоволит нам, — задумчиво сказала Юлия. — Или… о чем-то предупреждает.

Они поднялись на ноги; четвероногая спутница тоже была готова двинуться дальше вместе с ними.

— Нам пора, — сказала девушка. — Время!

— Пора, — эхом повторил Логинов. — Наше время пришло.

За несколько минут до закрытия в ночной клуб Enigma, расположенный на углу Никольской, в нескольких шагах от ГУМА, Манежки и Красной площади, вошел рослый крепкий молодой мужчина в застегнутой наглухо кожаной куртке, берцах и камуфляжных брюках. В руке у него гоночный шлем. Или же то, что можно принять за таковой. Надо сказать, что здесь, в «Энигме», славящейся среди знатоков своими демократичными порядками, никого особо таким прикидом не удивишь.

Впрочем, вполне можно предположить, что этому молодому человеку в иных обстоятельствах не удалось бы пройти face-control на входе, и, уж тем более, не удалось бы войти в «ночник» всего за несколько минут до его закрытия. Наметанный глаз секьюрити непременно выделил бы этого человека; да хотя бы уже потому, что у того под курткой — хотя та и застегнута — что-то спрятано, на нем какая-то амуниция; ну а тесак в ножнах, укрепленных на правой ноге, так и вовсе на виду.

Охрана никак не отреагировала на его появление. Да и не могла отреагировать.

Точно так же и обслуживающий персонал — валящийся от усталости с ног — никак не отреагировал на этого молодого крепкого мужчину.

Сотник сел за пустой столик, с которого буквально перед его появлением официантка прибрала следы пребывания там какой-то компании… Внимательным, цепким взглядом оглядел зал, обращая внимание на каждого, кто здесь находится, на то, кто как одет, чем занимается, куда смотрит; он впитывал в себя мельчайшие детали и подробности.

Неспешно раскрыл молнию на куртке. Расстегнул кобуру «глока». Никто из присутствующих в зале ночного клуба «Энигма», превращающегося в дневное и вечернее время в обычное кафе, никакого внимания на него по-прежнему не обращал. Ни на него самого, ни на рукоять пистолета, выглядывающую из-под полы. Громкая музыка, пьяные разговоры, все эти последние пароксизмы ночного веселья, уже, впрочем, выдыхающего, затухающего к рассвету, ему никак не мешали заниматься своим делом. Было ли ему жаль кого-нибудь из этих людей? Он попросту об этом не думал.

Дверь заведения окрашена в ультра-черный цвет — как снаружи, так и изнутри. Сотник уловил, заметил, отфиксировал, как на долю мгновения темный провал закрытой, но не запертой пока двери заведения вдруг высветился золотистым сиянием… но высветился именно лишь на короткий миг. То был свет такой природы, свет такой яркости, который глаз обычного смертного не способен воспринимать.

В проеме, шагнув в зал из пустоты, как могло показаться, появилась парочка молодых людей.

Парень довольно высокого роста, с чуть вьющимися темно-русыми волосами. Яркие синие глаза его сейчас кажутся стальными. Одет в дымчато-серые, с прорехами на коленках джинсы, вишневую водолазку и вытертую замшевую «винтажную» куртку. С правого плеча свисает сумка; можно предположить, что в ней находится ноутбук, или планшетник, или что-то в таком роде.

Девушка, надо сказать, ему под стать: светловолосая, почти такая

же высокая, как и он сам, зеленоглазая. На ней светлый длинный плащ (он не застегнут). Под плащом брючный костюм цвета морской волны; под расстегнутым на пару пуговиц пиджачком видна белоснежная блузка.

Следом за ними, и тоже незамеченная никем из подгулявшей публики, равно как и персоналом, в зал с той же стороны, от двери, вбежала обычная с виду черная кошка…

Сотник приветственно помахал рукой. Дэн и его спутница, одетая в точности так, как была одета в день трагического происшествия Любовь Шаховская, направились прямиком к столику, за которым он устроился. К тому самому столику, где несколькими днями ранее, а именно, тридцатого апреля в обеденный час, Логинов разговаривал со своей девушкой и ее знакомым по имени Артем, сослуживцем по ГИМу.

— Валерий, — представился сотрудник Спецотдела. — Я тот, кому поручено сопровождать вас.

— Даниил… можно просто — Дэн. — Он повернулся к спутнице. — А это…

— Я знаю, — глядя не на Логинова, а в направлении двери, произнес Сотник. — Знаю.

— Говорить слово «знаю» — моя прерогатива, — Юлия усмехнулась краешком губ. — Здравствуйте, Валерий. Он скоро появится. Совсем скоро.

— Рад знакомству… И да… придется постоять, друзья!

Вглядываясь все в ту же точку, выбранную им отнюдь не произвольно, Сотник извлек из кармана куртки сложенный в четвертинку листок бумаги.

— Это тот самый «пропуск», что вы недавно вынесли оттуда? — спросил Дэн, пробежав глазами текст листовки. — Как впечатление от увиденного там, Валерий… если коротко?

— Если коротко — кромешный ад.

Дэн сложил листок вчетверо и сунул в задний карман джинсов. В ту же секунду темный провал колыхнулся — выглядело это так, словно сначала отдернули, а затем и задернули черную глухую ширму!.. В зал вошел — или же материализовался у входа — рослый крепкий мужчина лет двадцати пяти… И это был ни кто иной, как старый знакомый Сотника — «Рыжий»!

Валерий напружинился, напрягся; в доли секунды требовалось оценить амуницию, состояние и намерения этого субъекта.

Редактор высказал предположение (даже твердую уверенность), что «Рыжий» объявится один, что он будет без Ахмеда. И, что немаловажно, на этот раз при нем не будет оружия. Скорее всего — никакого.

На вопрос Сотника, почему он так думает, Редактор сказал:

«Слишком высоки ставки, Валерий. Возможность воздействовать у них остается лишь одна, как и у нас. Потому попытаются действовать мощно, с запасом, чтобы уже решить проблему наверняка…»

Рыжий был одет точь-в-точь так, как тридцатого апреля; кожаная куртка на нем расстегнута; широкую грудь обтягивает тонкий свитер цвета хаки. В правой руке — смартфон.

Разговаривая с кем-то на ходу, он пересек зал и уселся на стул за один из столиков — не обращая внимания на двух пьяненьких парней, которые сидят за тем же столом.

В следующую секунду Дэн поймал на себе его тяжелый взгляд…

Потный, уставший ди-джей объявил о завершении «программы»; кто-то из остававшейся к этому времени в заведении публики хлопал, кто-то одобрительно — или же наоборот — улюлюкал либо свистел…

А затем, как показалось Дэну, установилась звенящая тишина.

— Приготовились, мальчики, — на удивление спокойным тоном сказала Юлия.

— Готов, — отреагировал Сотник.

— Тоже… — облизнув пересохшие губы, сказал Логинов.

«Рыжий», глядя в их сторону, сказал в смартфон:

— Да, это они! Все трое тут!.. Уверен!.. Что? Добро, понял!..

Лицо Рыжего вдруг сделалось каким-то безжизненным — как слепок с гипсовой маски. Глаза его странно потухли; но телефон, хотя в нем звучали теперь уже гудки отбоя, он держал возле уха, как и прежде.

Длинноволосый смуглый бородач выключил трубку, при помощи которой он держал связь с «наводчиком».

Двигатель он не глушил; серого цвета тентованный грузовик «газель», припаркованный на углу Ильинки и Ветошного, тронулся с места!..

Дэн ощутил, как запястье сжала рука его спутницы. В кармане у него запиликал сотовый — это страховочный сигнал от Редактора, в котором сейчас уже нет необходимости.

— Пора! — сказала Юлия. А затем выкрикнула, как выкрикивает инструктор или штурман при десантировании. — Пошел!!

Они втроем, держась за руки, устремились в сторону закрытых — но не запертых — дверей кафе-бара Enigma, выкрашенных в Ultra Black!..

Но, как ни быстры были эти трое молодых людей, каковым бы ни был их слаженный порыв, их троицу на мгновение опередила черная стремительная тень — первой в образовавшийся проем сиганула именно Лиза!

Грузовик «Газель», вынесшийся из Ветошного переулка, поравнявшись с углом Никольской, в доли секунды вспух огнем… и тут же начал распадаться!..

Рожденный силой взрыва адский огненный кулак обрушился почти всей своей мощью именно на то здание, первый этаж которого занимает кафе-бар

Enigma!..

Разодранный — с треском — воздух, накаленный и нашпигованный разлетающимися осколками и фрагментами поврежденных конструкций… Какое-то время, кроме тяжкого вздоха-гула, в округе, где случился теракт, не было вообще ничего слыхать.