Гарторикс. Перенос - Юлия Борисовна Идлис

Данные по статистике, к которым у Мии как у начальника отдела политкоррекции теперь был постоянный доступ, лежали на нескольких серверах. Только на то, чтобы внимательно изучить их, ушло почти двое суток. Дерек – она упорно продолжала звать Дрейка Дереком, притворяясь, что его настоящее имя не имело к ним отношения, – приносил к ее эргономичной рабочей капсуле капучино и молча менял пустую чашку на полную до тех пор, пока Мия не почувствовала, что сердце бьется у нее в горле и она больше не может проглотить ни капли горькой кофейной пены.

То, что она искала в статистике, нашлось только под утро. Дерек не спал: оторвавшись от экрана, Мия прикрыла глаза – и сразу почувствовала теплые пальцы на затекших плечах и шее. Это было так похоже на сон, что она протянула руку и на ощупь нашла его коротко стриженную макушку – просто чтобы убедиться, что он всё еще здесь.

Сделать так, чтобы Дерек оказался среди утвержденных кандидатов в обход всех проверок и собеседований, можно было только одним способом – через утилизацию номеров и назначение дополнительных финалов. Дополнительные финалы проверялись не так тщательно, как основные: при тех сроках и объемах производства, какие для этого требовались, на полную проверку не хватало ни рук, ни времени. Данные по каждому кандидату всё равно должны были оказаться в базе – но Мия надеялась, что в производственной гонке с несколькими финалами одновременно никто не станет проверять, когда и как они там появились.

Для этого дополнительных финалов должно было быть не менее четырех. Мия перерыла все доступные цифры статистики, чтобы найти четыре «лишних» номера с подходящим сроком использования. Оставалось убедить другие отделы, что четыре дополнительных финала в ближайшие две недели были насущной необходимостью.

– Добрый день, – она постаралась улыбнуться как можно шире, чтобы каждая из сидящих вокруг голограмм решила, что улыбка адресована именно ей. – На повестке у нас пересчеты.

– Ими ведь занимается утилизация, – Тооме из отдела планирования финалов скривился, предчувствуя сверхурочные. – Пусть они там всё проверят и посчитают, прежде чем напрягать нас.

– Я пока только принимаю дела по отделу, – пискнул из своего угла рыхлый парень с красноватыми глазами бассета. – У меня еще не было времени…

Это был один из заместителей Фионы – кажется, его звали Ольсен. После того как весь отдел утилизации перетрясли сверху донизу в поисках возможных криминальных связей, там не осталось никого, кто был близок с Фионой и принимал хоть сколько-нибудь важные управленческие решения. Ольсен, который занимался администрированием – то есть следил, чтобы во всех кабинетах были заряжены голографические шлемы, а уборка проводилась точно по расписанию, – оказался единственным кандидатом на должность начальника, не вызвавшим сомнений и подозрений.

Мия подалась вперед и сделала вид, что внимательно слушает. Ответом ей был затравленный взгляд, и она его сразу узнала: точно такой же был у нее, когда Фиона впервые спросила, правильно ли рассчитаны квоты по отделу политкоррекции. Ольсен, скорее всего, еще даже не понял, как читать цифры, доступ к которым он получил на днях.

Это было именно то, что нужно. Мия ласково улыбнулась ему и уютно сложила руки на животе.

– Ничего страшного, – доверительно произнесла она. – Я помогу. У нас есть четыре номера, по которым скоро подходит восьмидневный срок. Два на этой неделе и два – на следующей.

Голограммы испуганно переглянулись.

– Четыре номера? – недоверчиво переспросила Глория. – Это же…

– Невозможно, – отрезал Рюн из отдела квотирования. – Мы бы знали.

– Едва ли, – Мия пожала плечами. – Как верно заметил Тооме, пересчетами ведь занимается отдел утилизации. Правда, Ольсен?

Под полупрозрачными взглядами остальных толстые щеки и подбородок Ольсена покрылись блестящей испариной.

– Я, видимо… – забормотал он, не зная, куда смотреть.

– Судя по данным статистики, квоты номеров на эту и следующую неделю были рассчитаны неправильно, – твердо произнесла Мия, не спуская с него глаз. – Их надо пересчитать.

В кабинете повисло молчание. Глория нервно заерзала в кресле и посмотрела на остальных.

– Послушайте, – сказала она почти умоляюще. – Нарративный отдел и так в последнее время работал без выходных…

Никто не ответил: все смотрели на Мию. Она поспешно прикрыла глаза, чтобы остальные не увидели, как ей страшно.

– Колин? – произнесла она ровным голосом, словно разговаривала не с голограммами, а с пустотой у себя внутри.

– Квоты номеров по отделу утилизации были рассчитаны неправильно и требуют пересчета, – скороговоркой пробормотал Колин. – Да, нет? Для протокола.

Тишина в кабинете сгустилась и потекла за шиворот скользкими ручейками.

Выждав десять секунд, Мия открыла глаза и улыбнулась Ольсену.

– Голосом, дорогуша, – нежно сказала она. – Система всё записывает.

Шон ждал ее на перроне. Он ждал ее теперь каждый вечер, с тех пор как две недели назад Мия подошла к нему возле кулера и, улучив момент, прошептала:

– Проводишь меня сегодня?

Всю дорогу до станции, где Мие надо было выходить, они целовались в тамбуре. Шон втягивал ее в себя изо всех сил, словно она была трубочкой ингалятора, заряженного чистейшим грэем. Когда он наконец оторвался от нее, покачнувшись вместе с замедляющимся пневмопоездом, Мия улыбнулась распухшими и слегка онемевшими губами и сказала:

– Завтра в это же время.

Дома ее ждал Дерек. Он скользнул по ней взглядом и молча принес из ванной бальзам для губ с эффектом регенерации. Ночью, когда Мия пришла к нему, поеживаясь от сквозняка, – он по-прежнему спал в бывшей детской, – Дерек обнял ее и нашел губами жилку на шее, испуганно бившуюся, как бабочка о стекло.

Интрижки между сотрудниками «Кэл-Корпа» не поощрялись, особенно с такой разницей в статусе и полномочиях. Если бы Шону взбрело в голову обратиться в суд, ему не пришлось бы ничего даже доказывать – достаточно записи с дронокамеры в коридоре, которая зафиксировала «тактильный контакт», и заявления Шона, что это случилось без его эксплицитного вербализированного согласия. Ощущение тайной власти над Мией кружило ему голову почище любого грэя, заставляя придумывать всё более смелые способы ею воспользоваться – в обход системы видеонаблюдения, инсталлированной во всех корпусах Шоу-центра для защиты сотрудников от разбирательств подобного рода.

Это было именно то, чего она добивалась. Нарративщики знали сотни способов оказаться где-нибудь просто так. Пару дней они с Шоном целовались в коридорах серверных этажей Эвтерны, пока Мия не намекнула, что от бетонных кишок без окон у нее пропадает желание и начинается клаустрофобия. Еще через пару дней, между сдачей финала и звонками по анкетированию кандидатов, он, наконец, позвал ее