Сталин - Дмитрий Волкогонов

"На основании данных, изобличающих члена ЦК ВКП(б) Рудзутака и кандидата в члены ЦК ВКП(б) Тухачевского в участии в антисоветском троцкистско-правом (так в тексте. - Прим. Д.В.) заговорщицком блоке и шпионской работе против СССР в пользу фашистской Германии, Политбюро ЦК ВКП(б) ставит на голосование предложение об исключении из партии Рудзутака и Тухачевского и передаче их дела в Наркомвнудел.

Секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин"507.

Все единогласно проголосовали "за". Никто не засомневался, никто не защитил. Военачальники, прекрасно знавшие Тухачевского с гражданской войны, слепо, на веру приняли сообщение провокаторов, даже не попытались выслушать самого маршала. Инерция беззакония уже была очень сильной. Ни у кого не возникло ни желания, ни смелости поинтересоваться, что стоит за фразой: "На основании данных, изобличающих..." Некоторые из голосовавших шли еще дальше предложения, подписанного Сталиным. Буденный, например, на своем бланке написал: "Безусловно "за". Нужно этих мерзавцев казнить. 25.5". Мехлис, как в большинстве подобных случаев, несколько раз подчеркнул свое "за". Ни Ворошилов, ни Егоров, сослуживцы Тухачевского, ни Хрущев, ни Микоян, осудившие впоследствии этот акт беззакония, не нашли в себе мужества, чтобы не написать это роковое "за". Во время всех этих процессов о шансах совести все как будто забыли... И вновь - в который раз! - Сталин оставил свой бланк голосования незаполненным. То ли он себя полностью отождествлял с Политбюро, то ли заботился о том, чтобы в истории осталось меньше его темных следов? А может быть, Сталин уверовал, что останется в нашей истории навсегда святым и неприкасаемым?

Тухачевского Сталин знал давно, с гражданской войны. Знал, как тот умело командовал 5-й армией. Помнил о приказе Реввоенсовета Республики от 28 декабря 1919 года, в котором говорилось:

"Награждается Почетным Золотым Оружием командующий 5-й армией тов. Михаил Николаевич Тухачевский за личную храбрость, широкую инициативу, энергию, распорядительность и знание дела, проявленные им при победоносном шествии доблестной Красной Армии на Восток, завершившемся взятием гор. Омска"508.

Прохаживаясь вдоль стола в своем кабинете, Сталин размышлял о противоречивости бытия. Еще несколько дней назад, накануне решения ЦК об аресте Тухачевского, он пригласил Молотова, Кагановича, Ворошилова, Чубаря, Микояна на спектакль Узбекского государственного музыкального театра "Фархад и Ширин" по поэме Алишера Навои. Все сошлись во мнении, что спектакль являет собой яркое выражение роста социалистической культуры. Открывая утром "Правду", Сталин с удовлетворением читал о новых и новых достижениях советских людей. В конце мая полярники во главе с О.Ю. Шмидтом высадились на Северном полюсе и оборудовали дрейфующую станцию. В ближайшее время откроется первый съезд советских архитекторов (пора, наконец, строить города и села, достойные времени). Хотя эта область - математика - исключительно далека от него, но, видимо, работы академика И.М. Виноградова действительно прославляют советскую науку, раз так о нем пишут... Даже маленькое сообщение о снижении цен на туалетное мыло на 15% не могло не радовать. Как правильно пишет неизвестный ему поэт: "Страна на марше..." Но маршу этому мешают, пытаются не просто "сбить ногу", а остановить поток, во главе которого идет он. Такие, как Тухачевский, опасны не только для него, Сталина, но и для страны. "Сколько волка ни корми..." Дворянскую кровь не заменить пролетарской. Вот сейчас, на 12 ночи он вызвал Ежова: пусть доложит о ходе следствия по делу Тухачевского.

Слушая Ежова, доложившего о допросах М.Н. Тухачевского, И.Э. Якира, И.П. Уборевича, А.И. Корка, Р.П. Эйдемана, Б.М. Фельдмана, В.М. Примакова, В.К. Путны, Сталин думал о самом молодом из всех пятерых Маршалов Советского Союза. С одной стороны, "вождь" всегда отдавал должное высокой профессиональной подготовке Тухачевского, его оригинальному стратегическому мышлению, несомненному таланту теоретика. А с другой - Сталин с гражданской войны сохранил где-то в душе недоверие к "буржуазным военспецам", недолюбливал маршала за независимость и смелость суждений, знал о довольно натянутых отношениях Тухачевского с Ворошиловым. Вспомнил и записку Гамарника на его, Сталина, имя, в которой начальник Главного политуправления РККА писал:

"Только сейчас, перед самым своим отъездом, получил копию письма тов. Тухачевского на Ваше имя о военных советах округов и поэтому не имею возможности подробно изложить соображения по поставленному им вопросу. Тов. Тухачевский, соглашаясь в записке с оставлением военных советов округов, предлагает вывести из их состава начпуокров...

Считаю предложение тов. Тухачевского абсолютно неправильным и вредным как для мирного, так и особенно для военного времени.

Я. Гамарник".

Тогда Сталин поддержал Гамарника. Вспомнил еще более раннюю докладную записку Тухачевского, которую ему показал Ворошилов. В ней первый заместитель наркома обороны давал определения таким категориям военной науки, как "глубокий маневр", "фронтальный удар", "обход фланга", "встречный бой", и другим. Тухачевский вновь ставил вопросы о разработке теории "маневренной войны" в эпоху широкой моторизации, ускорения технического перевооружения армии и т.д. Сталин молча выслушал несогласие Ворошилова с "теоретизированием" Тухачевского, которому нарком хотел ответить специальным письмом. В архиве оно сохранилось. Заканчивалось письмо такими словами:

"Я советую Вам возможно скорее покончить с Вашими чрезмерными литературными увлечениями и все свои знания и энергию направить на практическую работу. Это принесет немедленную и ощутимую пользу тому делу, на которое мы с Вами партией поставлены...

С комприветом

К. Ворошилов"509.

Нарком обороны болезненно реагировал на теоретические изыскания Тухачевского, еще больше подчеркивающие низкую образованность Ворошилова, тяготевшего к старым, консервативным формам военного строительства. Поэтому положение первого заместителя наркома, который интеллектуально был неизмеримо выше, чем его начальник, едва ли могло быть прочным. Трудно было рассчитывать, что Ворошилов оценит Тухачевского по достоинству. Легче было предположить, что он незаметно будет перемещен на другую, более низкую должность. Так и произошло: Тухачевского назначили командующим Приволжским военным округом, где он пробыл очень недолго.

Сталин тоже не мог не признавать, что по интеллектуальному уровню, теоретической подготовке, свежести мышления Тухачевский значительно превосходил своего начальника. Но ведь так бывает часто. Начальнику, полагал "вождь", не обязательно быть умнее своих заместителей. Важно вести "линию"... Ворошилов это делать умеет. А Тухачевский... Трудно поверить полностью тому, что докладывает Ежов... Но ведь и Троцкий в своей "Преданной революции" намекает... В одном из своих интервью еще в Осло "гражданин без визы" так и сказал: "В Красной Армии не все преданы Сталину. Там меня еще помнят". А ведь Троцкий был лично хорошо знаком с Тухачевским... Сталин, сопоставляя обрывки своих воспоминаний с докладами Ежова, все более заставлял себя поверить, что "фашистский заговор" в РККА не только существует, но и представляет собой грозную реальность. Тем более что в очередном докладе Ежов сообщил наконец, что "заговорщики сознались". Сталин имел, пожалуй, основания вспомнить строки из Псалома тридцать седьмого Псалтыря, за знание которого он когда-то получил высшую оценку: "И я сказал: да не восторжествуют надо мною враги мои". Именно его, а не народа!

Сталин приказал закрытый процесс провести быстро, без задержек. Всех расстрелять. Кивнул на стол. Там лежал открытый номер журнала "Большевик" со статьей М. Тухачевского "О новом полевом уставе РККА". Статью даже не успели "выбросить" из номера, так быстро развивались события. В начале июня 1937 года, до процесса, на Военном Совете при наркоме (через полгода его будет уже невозможно собрать - почти все члены Совета будут репрессированы) были заслушаны сообщения Ежова и Ворошилова о раскрытии "подлой контрреволюционной военно-фашистской организации". В докладе говорилось, что заговорщики действуют давно и их деятельность тесно связана с немецкими военными кругами. Утверждалось, что заговорщики готовили уничтожение руководителей партии и страны и с помощью фашистской Германии намеревались захватить власть. На заседаниях Военного Совета присутствовали члены правительства, об их ходе немедленно докладывалось Сталину. Судьба Тухачевского и его "однодельцев" была предрешена. Менее чем через две недели после ареста, 11 июня 1937 года, состоялся закрытый суд. В печати о передаче дела арестованных в суд было сообщено лишь в день процесса. А на другой день уже появилась информация о приговоре.

Суд был в высшей степени скорым и чудовищно неправым. Начался в 9 часов утра и вскоре после обеда завершился вынесением приговора. За судейским столом сидели: председательствующий - армвоенюрист В.В. Ульрих, понаторевший на этих делах, а также маршалы С.М. Буденный и В.К. Блюхер, командармы первого ранга Б.М. Шапошников и И.П. Белов, командармы второго ранга Я.И. Алкснис, П.Е. Дыбенко, Н.Д. Каширин и комдив Е.И. Горячев. Судили без защитников и права обжалования, как это было предусмотрено законом от 1 декабря 1934 года.