Мечты сбываются - Лев Маркович Вайсенберг

— Напрасно ты, Сейфулла, всех актрис прошлого стрижешь под одну гребенку! — промолвила она строго.

— Речь, конечно, идет не о таких, как ты, Юлия-ханум! — поспешил Сейфулла поправиться. — Я-то знаю, что ты и Али-Сатар прожили совместную жизнь душа в душу, Но согласись, уважаемая, что так обычно бывает и, очевидно, такова уж доля женщины, особенно актрисы.

Юлия-ханум не успела ответить, как Баджи, не сдержавшись, воскликнула:

— Не смейте так говорить про советскую женщину, про советскую актрису! Многие из нас, поверьте, не будут мириться с той долей, какую вы нам отводите в жизни, даже если б пришлось из-за этого отказаться от самой яркой, от самой интересной, от самой выигрышной роли на сцене!

ТИПАЖНЫЙ ПРИНЦИП

Телли провалила роль.

Многие удивлялись: как могло такое случиться? Ведь Телли — способная актриса.

Но Виктор Иванович, Али-Сатар и Гамид не считали эту неудачу случайной и отчасти винили за нее себя. В свое время, правда, они высказывались, чтоб роль поручили Баджи, однако не сумели убедить, настоять на своем.

Видел провал Телли и Хабибулла, но до поры замалчивал его. Да и как мог он вести себя иначе? Ведь это он, директор, настоял, чтобы роль дали Телли. Признать теперь, что ответственная роль в спектакле провалена, означало также признать и собственную ошибку.

— Что руководило мной, когда я предлагал доверить роль нашей талантливой актрисе Телли-ханум? — спросил он при обсуждении спектакля. — Я придерживался мнения, что, подбирая актера на ту или иную роль, нужно прежде всего отдавать предпочтение тому, кто по своим типажным данным наиболее подходит к этой роли.

— По типажным данным? — с жаром прервал его Виктор Иванович. — Да ведь этот вреднейший принцип уже давно скомпрометирован в сценическом искусстве! Это, с позволения сказать, метод, когда на роль назначается не тот актер, который мог бы лучше других ее сыграть, — я подчеркиваю: сыграть! — а тот, кто по своим чисто внешним данным представляется наиболее подходящим.

Сейфулла, по обыкновению, принялся возражать:

— По-вашему, Виктор Иванович, типажные данные — ничто. А я убежден, что, скажем, роль Отелло не сможет с успехом сыграть маленький щуплый человечек с комической внешностью, точно так же, как роль прекрасной Дездемоны не сможет сыграть старая, уродливая актриса.

— Нет нужды доводить мою мысль до абсурда! Бесспорно, внешние данные имеют большое значение при подборе актера на ту или иную роль, но все же не они должны определять выбор. Иначе перед актером возникает серьезная опасность: он привыкает к самопоказыванию, перестает работать над собой, как актер, и тем самым дисквалифицируется. Подобное мне не раз приходилось наблюдать.

— Но какое отношение все это имеет к нашей талантливой Телли? — воскликнул Сейфулла.

— А вот какое… Неудача, которая произошла с Телли, показательна и подтверждает мои слова. Года четыре назад Телли, хотя и не блестяще, но для начинающей актрисы удовлетворительно провела роль Эдили. Уже тогда она в известной мере «играла себя» и в дальнейшем, в других ролях, она также главным образом показывала себя. И, наконец, теперь, в новой интересной роли мы видим ее — в который раз! — такой же… Скажу прямо: если так будет продолжаться, я не поздравляю Телли. Актриса не может, не должна играть только себя!

— Позвольте!.. — вскинулся Сейфулла, обидевшись за подшефную. — А как же в таком случае ваша пресловутая Мария Николаевна Ермолова? Ведь вы не раз ставили ее в пример, говоря, что во всех ролях она оставалась сама собой, даже гримом почти не пользовалась. Разве не так?

— Так!

Хабибулла усмехнулся:

— Туманно и непонятно!

— Дело в том, что «оставаться самим собой» — не значит «играть самого себя», — спокойно ответил Виктор Иванович. — Бессмертная Мария Николаевна не «самопоказывалась», но умела по-своему вникнуть в сущность образа, по-своему осмыслить его, донести до зрителя, и в этом она «оставалась сама собой»…

Возможно, если б Баджи слышала этот разговор, она не обратилась бы к Гамиду с такими словами:

— Признаться, я верила, что Телли справится с ролью — ведь персонаж-то во многом напоминает ее.

Гамид многозначительно улыбнулся:

— Напоминает ее? Но в этом-то вся беда!

— Беда в том, что образ сходен с натурой актрисы? — удивленно переспросила Баджи: — Странно слышать такое!

— Попробую объяснить… Согласна ты с тем, что если актер не обладает нравственными качествами и воззрениями передового человека нашего времени, он не сумеет хорошо, правдиво сыграть в советских пьесах роли положительных героев?

— Согласна.

— Даже в том случае, если обладает талантом и владеет техникой актерского искусства?

— Пожалуй… Но ведь образ, который воплотила Телли, — далеко не положительный образ!

— Не забегай вперед… Так вот, мне думается, что в советском театре не только положительный, но и отрицательный образ нельзя убедительно и ярко сыграть, если актер не влюблен в тот идеал, который живет в его сознании, в его сердце в противовес отрицательному персонажу, который он воплощает. История актерского искусства нас убеждающе учит, что лучшие сатирические образы созданы людьми, обладавшими высокими качествами ума и сердца… А какой, скажи по совести, положительный идеал живет в душе нашей Телли?

Баджи не ответила: ей не хотелось дурно говорить о подруге — и без того бедняга достаточно наказана.

— Интересная мысль… — пробормотала она, внутренне соглашаясь с Гамидом. Помолчав, она задумчиво спросила: — Не думаешь ли ты, что потому-то и в роли Эдили Телли была не так уж хороша?

— Именно потому!

— А как стремилась она тогда к этой роли, с каким восторгом, не раздумывая, схватилась за нее — помнишь?

— Помню, конечно… Тогда я не вполне понимал, почему она не имела успеха, и относил это за счет лени и неопытности Телли. Конечно, и эти причины оказали свое влияние, но только теперь я понял главное: в сущности, Телли в душе не осуждала Эдиль, а, может быть, даже сама того не сознавая, во многом симпатизировала ей…