Золотой век - Дмитрий Дмитриев

Царская галера пристала к берегу, государыня села в карету и сама отправилась навстречу императору австрийскому, который уже приближался к Кайдалам в сопровождении князя Потемкина. В нескольких верстах от Днепра произошло свидание Екатерины с Иосифом. Об этом историческом свидании государыня пишет Гримму следующее:

«Седьмого этого месяца, находясь на своей галере за Кайдалами, я узнала, что граф Фалькенштейн скачет ко мне навстречу во весь карьер. Я тотчас вышла на берег и тоже поскакала ему навстречу, и оба мы так поусердствовали, что съехались в чистом поле нос с носом. Первое слово его было, что вот-де в какой просак попали государственные люди: никто не увидит нашей встречи. При нем находился его посланник, при мне принц де-Линь, красный кафтан (Потемкин) и графиня Браницкая. Их величества, поместившись в одном экипаже, одним духом, без остановки проскакали 30 верст до Кайдалов; но проскакав, таким образом, одни-одинешеньки по полю (причем он рассчитывал обедать у меня, а я же рассчитывала найти обед у фельдмаршала князя Потемкина, а сей последний вздумал поститься, чтобы выиграть время и приготовить закладку нового города), мы нашли князя Потемкина, только что возвратившимся из своей поездки, и обеда не оказалось. Но так как нужда делает людей изобретательными, то князь Потемкин затеял сам пойти в повара, принц Нассауский в поваренки, генерал Браницкий в пирожники, и вот их величествам никогда еще с самого дня их коронации не случалось иметь такой блистательной прислуги и такого плохого обеда. Не взирая на то, кушали исправно, много смеялись и удовольствовались обедом, приготовленным с грехом пополам. На другой день обедали получше и ездили в Екатеринослав»[15].

Императрица, побыв некоторое время на том месте, где, по проекту Потемкина, воздвигался Екатеринослав, в сопровождении австрийского императора поехала далее.

Потемкин задумал создать Екатеринослав и сделать его по постройкам великим городом, с храмом, не уступающим по своей величине храму св. Петра в Риме; Потемкин даже приказал архитектору «пустить на аршинчик длиннее, чем собор св. Петра». По его замыслу, Екатеринослав должен был сделаться сосредоточием умственного и материального благосостояния всего края. С огромным университетом, с музыкальною консерваторией, с судилищем, с биржей и огромным театром.

Но надежды видеть такой город не сбылись. Война 1778–1791 годов помешала к приведению в исполнение разных построек. Строение храма было прервано за недостатком денег; также и другие здания остались неотстроенными, а некоторые были у Потемкина только в проекте. В 1795 году, кроме немногих казенных зданий и весьма немногих частных домов, существовал великолепный дом-дворец князя Потемкина с роскошным садом, с великолепными оранжереями, в которых находились лавровые, померанцевые, апельсинные, лимонные деревья и росли громадные персики, ананасы, орехи. Как дом, так и сад, все это стоило громадных денег и находилось в большом запущении.

В Херсон императрица въехала в великолепной колеснице, в которой сидела с австрийским императором Иосифом и с Потемкиным.

Народ восторженными криками приветствовал свою государыню, выпряг лошадей и вез ее на себе; здесь было собрано около 30 тысяч человек.

Херсон невольно заставил удивиться даже иностранцев, так он быстро возрос; в нем была превосходная, почти оконченная крепость, арсенал, казармы, в которых можно поместить 24 тысячи солдат, адмиралтейство с богатыми магазинами, два линейных корабля и один фрегат, совсем готовые на верфях, немало казенных зданий, прочно построенных, несколько церквей и величественный собор, в котором впоследствии и был погребен сам «великолепный князь Тавриды», много частных домов, лавок, магазинов, а в порту стояло около двух сотен купеческих кораблей. Все это ясно свидетельствовало о неутомимой деятельности князя Потемкина, о его энергии, а также доказывало быстрое развитие всего края.

«Херсону нет еще и восьми годов от роду, между тем он уже один из лучших военных и торговых городов империи, — писала государыня барону Гримму, — все дома выстроены из тесаных камней; город имеет шесть верст в длину, его положение, почва, климат бесподобны, в нем, по меньшей мере, от десяти до двенадцати тысяч жителей всяких наций; в нем можно достать все, что угодно, не хуже Петербурга. Словом, благодаря попечениям князя Потемкина, этот город и этот край, где при заключении мира не было ни одной хижины, сделался цветущим городом и краем, и их процветание будет возрастать из года в год».

После пятидневного пребывания в Херсоне Екатерина со своим высоким гостем отправилась в Бахчисарай, в бывшую столицу крымских ханов. По дороге вдруг неожиданно появились около тысячи татарских наездников, прекрасно вооруженных, в своем национальном платье. Эта почетная стража сопровождала императрицу до самого Бахчисарая.

Высокие путешественники первое время не поднимали никакого разговора о политике, но отношения Турции и России становились все более натянутыми и пахло войною. Начались переговоры о турецких делах.

Пылкий фельдмаршал князь Потемкин как-то раз обратился с такой просьбой к государыне:

— Матушка-царица, пошли меня в Туретчину, и я сложу к твоим ногам ключи от Царя-Града.

Благосклонная улыбка была ему ответом.

XXXVII

В Бахчисарае шли празднества за празднествами, поражавшие своим великолепием даже иностранцев, сопровождавших великую монархиню.

Вот что пишет Екатерина Великая о своем там пребывании:

«Третьего дня мы перебрались через Перекопский вал и вчера, около шести часов пополудни, прибыли сюда, все в добром здоровье и веселье. Всю дорогу нас конвоировали татары, а в нескольких верстах отсюда мы нашли все, что только есть лучшего в Крыму. Картина была великолепная: предшествуемые, окруженные и сопровождаемые, таким образом, в открытой коляске, в которой сидели восемь персон, мы въехали в Бахчисарай и остановились прямо во дворце ханов. Здесь мы помещаемся среди минаретов и мечетей, где голосят, молятся, распевают и вертятся на одной ноге пять раз в сутки. Все это слышно нам из наших окон. И так как сегодня день Константина и Елены, то мы слушаем обедню на одном из внутренних дворов, где на сей конец раскинуты палатки. О, что за необычное зрелище представляет пребывание в этом месте! Принц де-Линь говорит, что это не путешествие, а ряд торжеств, не прерывающихся и разнообразных, нигде невиданных. Скажут: какой льстец этот принц де-Линь! Но, быть может, он и не совсем не прав. Завтра мы выезжаем отсюда в Севастополь»[16].

Из Бахчисарая императрица отправилась в Инкерман; здесь, в нарочно построенном дворце, во время обеда вдруг отдернут был занавес, открывавший вид с балкона, и открылась неожиданно роскошная панорама Севастополя и его гавани. На рейде стояли три корабля, 12 фрегатов, 20 мелких судов, 3 бомбардирские лодки и 2 брандера — всего 40 военных судов.

Началась пальба изо всех пушек.

Императрица Екатерина, поднимая бокал, громко проговорила:

— Пью за императора Иосифа, моего лучшего друга и брата, которому отчасти мы обязаны приобретением Крыма.

— Провозглашаю тост за императрицу всероссийскую Екатерину Алексеевну, мудрейшую из женщин, за моего искреннего друга и союзника, — такими словами ответил австрийский император, поднимая бокал.

Громкое единодушное «ура» потрясло воздух. Когда крики радости умолкли, император Иосиф снова встал с бокалом в руках и, посматривая на князя Потемкина, громко проговорил:

— Пью за покорителя здешних мест, за славного победителя Крыма, князя Григория Александровича Потемкина. Вам, князь, а никому другому обязана Россия присоединением Таврического края.

И этот тост тоже единодушно был принят императрицей и вельможами.

Потемкин в теплых выражениях благодарил императора Иосифа.

— Вы ко мне очень милостивы, ваше величество… Я… я, право, не заслужил.

— Нет, князь, вы заслужили многое. Ваше имя не умрет на страницах истории… Не примите мои слова за лесть… Повторяю, ваша услуга для России громадна… Надеюсь, и вы, ваше величество, разделяете мое мнение? — обратился австрийский император к Екатерине.

— Вполне… Теперь я, государь, вполне убеждена, что присоединение Крыма принесет России много выгод, и даже недоброжелатели князя Григория Александровича должны будут сознаться, что он оказал отечеству великую услугу. — Императрица, проговорив эти слова, значительно посмотрела на графа Дмитриева-Мамонова.

Князь Потемкин и граф Дмитриев-Мамонов как-то особенно недолюбливали друг друга.

— Я не могу не удивляться энергии и неутомимой деятельности его светлости… В столь короткое время преобразовать этот чудный край, находившийся почти в своей первобытности… Мы видим города, дворцы, построенные как бы по мановению волшебного жезла. А Севастополь! — я просто в восхищении от этого города. Я утверждаю, что порт в нем лучший во всем мире.