Баллада о Лорелее (СИ) - Морозевич Юрий В.

Богданов поднял на нее взгляд, полный сомнений и невероятной надежды.

— Приходится, — сказал он. — Мне просто ничего не остается, как поверить тебе на слово… Так о чем ты хотела со мной поговорить?

Катя отвернулась к окну и нервно закусила губу. А затем, справившись с волнением, сказала:

— Мои родители немалую часть жизни отдали космофлоту. А именно, — космическому десанту, специализировавшись на Горгоне. Отец погиб во время знаменитой спасательной операции, которой руководил его тогдашний командир Эдвард Каттнер. Операция проводилась вопреки приказу руководства, за что все ее участники впоследствии поплатились… за исключением пропавшего в песках Павла Решетникова. Дело было громкое, полагаю, ты знаком со всеми обстоятельствами гораздо лучше меня. Главное в другом — я тоже все это прекрасно знаю. Никто ничего от меня не скрывал… ни ты… ни ставший моим опекуном Алексей Неверов, твой командир. Несмотря на то, что трагедия случилась очень давно, а лет мне тогда было всего ничего…

Катя повернулась лицом к Богданову, и сразу же стало видно, что глаза ее блестят от слез. Пожалуй, только теперь Михаил Александрович окончательно поверил, что по другую сторону стола находится никакой не монстр, а настоящий живой человек. Его Катя…

— Мама погибла значительно позднее, тоже на Горгоне, — продолжала она, справившись с волнением. — По крайней мере, именно так утверждал дядя Леша… да и ты, помнится, ему поддакивал… Проклятая планета! Воистину, роковая для моей семьи. Вот только одна загвоздка: никаких подробностей об обстоятельствах маминой смерти мне неизвестно. Абсолютно ничего, кроме самого факта ее гибели. Почему, дядя Миша?.. Что в действительности там произошло, и зачем нужно делать из этого тайну? Вы с дядей Лешей работали с мамой в одном отряде, а значит, ты не можешь не знать о случившемся во всех деталях. Мне нужна правда, и только потому я сейчас здесь… Прошу, скажи мне…

Михаил Александрович пожевал губами и отвернулся к окну. Всем присутствующим вдруг стало очевидно, что командир станции «Афродита» пребывал в полном замешательстве и подобных вопросов никак не ожидал. И уж тем более не знал на них ответов, во всяком случае, таких, которые устроили бы его собеседницу.

Николай и Марк Аврелий затаили дыхание, боясь пошевелиться, и изо всех сил старались сделать вид, что их здесь вообще нет. Впрочем, это оказалось нетрудно, поскольку их присутствия на командном пункте попросту никто не замечал. Майкл — или Рон? — тоже отошел в сторонку и уселся в кресло перед пультом управления движением, изредка бросая косые взгляды на враз умолкнувших собеседников.

— Дядя Миша, — позвала Катя. — Прошу…

Михаил Александрович повернулся и, стараясь не встречаться с Катей взглядом, глухо произнес:

— Я не знаю…

— Дядя Миша, — укоризненно сказала Катя. — Не нужно меня обманывать. Я же вижу… Мама точно погибла на Горгоне? А то я начинаю уже сомневаться… Неужели правда настолько ужасна, что нельзя сказать о ней даже сейчас?

Невооруженным глазом было заметно, что в душе Михаила Александровича происходит нешуточная борьба. С одной стороны, сокрытие истины и прямая ложь совершенно не соответствовали ни его принципам, ни внутреннему самоощущению, ни представлениям окружающих о бывшем десантнике и действующем командире станции «Афродита» Михаиле Богданове. Никого и никогда он не обманывал, всегда и всем говорил в лицо все, как оно есть на самом деле. Невзирая на чины и звания, за что заслужил искреннее уважение своего маленького экипажа. И не только. А с другой… Рассказать всю правду вот этой симпатичной девушке, которую почитал едва ли не приемной дочерью, он по какой-то неведомой причине никак не мог. Или не хотел. Душа разрывалась буквально надвое.

— Дядя Миша, — снова тихо позвала Катя.

— Ладно! — вдруг громко заявил Богданов и решительно провел рукой по волосам. — Слушай. Не знаю, кто тебе рассказал… но Наташа действительно погибла не на Горгоне, а в тренировочном центре на Земле. Ее вертолет разбился о скалу… вероятно, не справилась с управлением… — Он перевел дыхание. — Черт! Лешка меня убьет… он не хотел, чтобы ты знала. И с меня взял слово…

— Но почему? — удивилась Катя. — Что может быть особенного в обычной авиакатастрофе? Почему это нужно скрывать?.. Ты на самом деле рассказал мне всю правду, или чего-то не договариваешь? А, дядя Миша?..

На Богданова было страшно смотреть. Во всяком случае, в таком состоянии ни Марк, ни Ник своего командира еще не видели.

— Знаешь что? — чуть ли не закричал он. — Я и так рассказал тебе больше, чем мог… и чем хотел.

— Так это еще не все, — Катя не спрашивала. Она утверждала. — Я так и знала.

В голосе Богданова вдруг появились умоляющие нотки:

— Катя! Поверь, я действительно не тот человек… Ну не могу я! Не требуй от меня невозможного.

— А кто может?

— Алексей… твой опекун, — неохотно ответил Богданов. — Кроме него — никто… Почему ты не обратилась прямо к нему?

— Я не сумела его разыскать. Скорее всего, на Земле его нет, а возможно, и в солнечной системе вообще.

— Да, я забыл… ты права. После твоей… э-э… после твоего исчезновения он страшно переживал, даже поседел наполовину. А потом завербовался на Радамант и сидит там безвылазно уже несколько лет, несмотря на бурные протесты медиков. Вот так-то…

Катя закусила губу, а глаза ее вновь увлажнились.

— Значит, ты ничего мне больше не расскажешь? — спросила она, смахивая предательскую слезу.

— Нет, — твердо ответил Богданов. — Это право принадлежит только Алексею и никому кроме него.

— Хорошо, — ответила Катя. — Хотя, признаться, я рассчитывала на большее. Тем не менее, спасибо, теперь я знаю, что искать. И кого… Можешь оказать нам с Роном последнюю услугу?

— Если это окажется в моих силах.

— Узнай, когда на «Венере-Орбитальной» ожидается следующий корабль. Мы улетаем.

— На Радамант? Думаешь, получится? Там контроль куда строже нашего, служба безопасности вычислит вас на раз.

— Посмотрим.

Михаил Александрович с сомнением покачал головой, потом тяжело поднялся с кресла и направился к комплексу связи. Быстро переговорил с сиявшей ослепительной улыбкой Мариночкой и вернулся обратно.

— Вам повезло, — сказал он, усаживаясь на свое место. — Корабль, который доставил вас сюда, все еще здесь. Выжидает удобное окно для перелета на Цереру. Я уведомил «Венеру-Орбитальную», что мне потребуются два места. Они не возражают. Отлет через три часа.

— Спасибо, дядя Миша, — Катя поднялась и направилась к выходу. — Пойду собираться.

Майкл тоже покинул свое кресло и направился следом.

— Подождите, — остановил их Богданов. — А что я скажу Алексу, когда он проснется? Он же безопасник, и вопросов к вам у него, думаю, не меньше нашего.

Катя несколько секунд подумала, а потом пожала плечами и сказала:

— Не знаю. Придумай что-нибудь. Все равно он не поверит.

После чего вышла в сопровождении Майкла, оставив экипаж станции «Афродита» и ее командира в тягостном раздумье.

Когда спустя полчаса Майкл и Катя вновь ступили в командный пост, все уже было готово к отлету. Михаил Александрович о чем-то беседовал с сосредоточенным и серьезным Веселым Роджером, а Николай внимательно разглядывал экран радара. Отметка на нем просматривалась лишь одна, зато на редкость крупная и яркая и принадлежала, судя по всему, «Венере-Орбитальной». Перемещалась она крайне медленно, отчего казалась практически неподвижной. Марк Аврелий сидел в соседнем кресле и ничего особенного не делал. Если, конечно, не считать занятием сосредоточенное изучение протянувшегося к самому горизонту плотного слоя грязно-рыжих облаков.

Катя подошла к пульту и положила руку на плечо Николая.

— Прощай, Ник, — произнесла она. — Я действительно рада была снова тебя увидеть.

— Нет, — сказал Ник, поднявшись с кресла. — Так не пойдет… До свидания. Хочется думать, что наша встреча не последняя.