Агентурная сеть - Игорь Прелин

«Ринго» несколько минут наблюдал за действиями кубинского патруля, явно используя эту возможность для того, чтобы обдумать свое положение. Наконец он отошел от окна, снова сел в кресло и сказал:

— Арест американского гражданина в другой стране вызовет международный скандал. Куба никогда на это не решится!

— А разве вы американский гражданин? — теперь настала моя очередь ехидно улыбнуться. — У вас же мексиканский паспорт.

— Рано или поздно выяснится, что я гражданин США, и скандала не избежать, — стоял на своем «Ринго».

— Тогда вас арестуют за незаконный въезд в страну по фальшивому паспорту. Этот факт вызовет еще больший международный скандал, чем ваш арест! Я думаю, Мексике очень не понравится, что ЦРУ использует мексиканские паспорта для прикрытия своих сотрудников, участвующих в проведении подрывных акций на территории суверенного государства, с которым у США нет дипломатических отношений, а у Мексики есть! И тогда вы будете отвечать не по кубинским, а по местным законам. И не только за незаконный въезд, а за более серьезные преступления. Вы лучше меня знаете, что вас есть в чем обвинить!

В номере работал кондиционер, но я увидел, что лоб «Ринго» покрылся крупными каплями пота.

— И какой выход вы можете мне предложить? — после продолжительной паузы спросил он.

— А какой выход видите вы? — в свою очередь спросил я с тем, чтобы втянуть его в дискуссию и выяснить, какие варианты собственного спасения он может предложить. Вдруг его предложение окажется более перспективным, чем то, которое приготовился сделать я?

— Я давно подумывал над тем, чтобы уйти из ЦРУ, — после некоторого раздумья ответил «Ринго». — Я могу ускорить решение этого вопроса, а также дать вам или кому потребуется обязательство немедленно покинуть страну и никогда здесь больше не появляться.

Он предложил самый неприемлемый для нас вариант. Нам как раз меньше всего хотелось, чтобы «Ринго» увольнялся из ЦРУ!

— Дорогой Майкл, — как можно проникновеннее произнес я, — это слишком малая плата за убийство Че Гевары и совершенные при вашем непосредственном участии террористические акты. Я не думаю, что кубинские и местные власти на это согласятся.

— Ничего другого я предложить не могу! — сухо ответил «Ринго» и отвернулся, давая понять, что предпочитает на этом закончить разговор.

— Я вижу, вы не до конца осознали всю тяжесть вашего положения и ожидающие вас последствия, — сказал я, посмотрев при этом на часы. — У меня слишком мало времени на уговоры. Поэтому скажу прямо: от неминуемого ареста и многолетнего тюремного заключения вас может избавить только сотрудничество с советской разведкой!

— Об этом не может быть и речи! — воскликнул «Ринго», вскочил с кресла и нервно заходил по комнате. — Я связан присягой и не могу ставить на карту свою жизнь и благополучие своей семьи!

— Вы их уже поставили, — заметил я и тоже встал. — Подумайте, что будет с вашей семьей, пока вы будете в тюрьме. И что станет с вами.

Я был уверен, что «Ринго» никогда не читал бессмертных произведений Ильфа и Петрова, и потому не ведал, что в похожей ситуации сказал Остап Ибрагимович Бендер подпольному миллионеру Александру Ивановичу Корейко. А поэтому, не опасаясь обвинения в плагиате, я позаимствовал у великого комбинатора его крылатую фразу:

— Пожалуйста, не выходите из номера. За вами придут.

Мои слова произвели на «Ринго» не меньшее впечатление, чем слова Бендера на Корейко. Чтобы еще больше усилить их воздействие, я посмотрел на часы и от себя добавил:

— Я искренне хотел помочь вам. Теперь мне остается только посочувствовать вашей участи. Прощайте, Майкл.

В отблесках славы великих юмористов я демонстративно направился к двери. Конечно, это была лишь тактическая уловка. На самом деле я и не думал уходить, имея все основания рассчитывать на продолжение разговора.

— Одну минуту, мистер Вдовин, — остановил меня «Ринго», когда я уже взялся за ручку двери. — Почему бы нам не обсудить ваше предложение?

Могу только догадываться, что повлияло на «Ринго» и заставило его меня остановить. Возможно, он представил себе все «прелести» местной тюрьмы и пришел к выводу, что не стоит искушать судьбу: пока американское правительство добьется его освобождения (если ему это вообще удастся!), он превратится в живой труп, если к тому времени вообще не отправится к праотцам. Не исключено, что он вспомнил одну недавнюю историю, которая была хорошо известна в ЦРУ и могла заставить призадуматься самого стойкого сотрудника.

За несколько лет до нашей беседы один из сотрудников ЦРУ, работавший, как и «Ринго», под «глубоким прикрытием», не имея на то соответствующего разрешения местных властей и действуя исключительно на свой страх и риск, отправился в отдаленный район одной африканской страны, где шли ожесточенные бои между правительственными войсками и формированиями сепаратистов, добивавшихся территориального отделения.

Резидентура КГБ заблаговременно узнала о том, что американец собирается в эту опасную поездку, и во взаимодействии с местными спецслужбами решила воспользоваться благоприятной возможностью и попытаться привлечь его к сотрудничеству.

Американца задержали и до установления его личности и выяснения причин появления в зоне боевых действий поместили в одну из местных тюрем. Его содержали во вполне сносных условиях, даже кормили из армейской кухни. Но то, что он там увидел, а, главное, перспектива надолго задержаться в этом заведении произвели на американца такое сильное впечатление, что на третий день, еще до того, как с ним была проведена вербовочная беседа, его рассудок замутился, да так, что вести с ним серьезные беседы уже не имело смысла.

Единственная польза, которую удалось извлечь из этой затеи, состояла в том, что душевнобольного при посредничестве все тех же американцев обменяли на советского нелегала, который в это время томился в одной из натовских тюрем.

— Но сначала объясните, почему вы решили помочь мне? — спросил «Ринго», когда я снова уселся в кресло и приготовился его выслушать.

— Потому что мы испытываем к вам определенные симпатии, — признался я. — Нам известно, что вы критически относились ко многим операциям ЦРУ, что у вас из-за этого случались конфликты с руководством. Вы никогда не были замешаны в каких-либо акциях против Советского Союза. Мы ценим, что во время войны во Вьетнаме вы не позволили расправиться с советскими офицерами. Какой для нас интерес в том, что вы будете гнить в тюрьме?

— Откуда вы знаете про Вьетнам? — озадаченно посмотрел на меня «Ринго».

— Работа у нас такая, — как всегда в таких случаях, отделался я банальной фразой и снова посмотрел на часы. — Давайте говорить по существу, у нас не так много времени.

Я сознательно загонял его в жесткие временные рамки, чтобы он не мог тщательно обдумывать происходящее и выбирать лучшие ходы. Любой шахматист знает, что в цейтноте, когда игра идет «на флажке», вероятность ошибки возрастает многократно. А вербовочная беседа, по крайней мере с точки зрения ответственности за ее последствия для вербуемого, будет, пожалуй, посложнее шахматной партии за звание чемпиона мира!

— Что я должен сделать, чтобы беспрепятственно выбраться из этой страны? — деловым тоном спросил «Ринго» и тоже посмотрел на часы.

— Есть только одна возможность: полностью искупить свою вину за преступления, совершенные антиправительственными группировками, пользующимися поддержкой ЦРУ, — твердо сказал я.

«Ринго» сделал движение рукой, словно пытаясь возразить или что-то сказать в свое оправдание.

— Надеюсь, вы не станете возражать, — опередил я его, — что во многом по вине ЦРУ в стране идет гражданская война, уносящая тысячи жизней? Прекратить ее можно, только ликвидировав все антиправительственные группировки и изолировав руководителей, ответственных за проведение террора и гибель мирных жителей.

— И вы хотите, чтобы я их сдал?! — возбужденно спросил «Ринго». — Но это невозможно! Я никогда этого не сделаю!

— А вам ничего и не нужно делать, — спокойно сказал я. — И называть имена связанных с ЦРУ людей и их адреса тоже не требуется.

«Ринго» с недоумением и надеждой посмотрел на меня. Видимо, ему показалось, что сейчас я предложу какой-то вариант, избавляющий его от необходимости совершать предательство.

— Вы приехали, чтобы встретиться с ними? — не столько вопросительно, сколько утвердительно напомнил я. — Вот и встречайтесь! А остальное — наше дело. Вернее — местной контрразведки. От вас требуется одно: повидаться со всеми вашими друзьями, не обращая внимания на то, что за вами будут следить, и не стараясь избавиться от слежки. Пусть местная контрразведка считает, что разоблачение антиправительственного подполья — исключительно ее заслуга. Так мы сохраним в тайне нашу договоренность, и нам не придется посвящать в это лишних людей.