Оружие юга - Гарри Тертлдав

Рэфорд Лайлз хмыкнул.

— Вы слишком много наслушались от вашего чокнутого приятеля-янки. Может вам самому податься на север?

— Не надо сравнивать меня с янки, — возмущенно сказал Коделл. — И вы бы не называли Генри чокнутым, если бы видели, какой урожай он вырастил в своем хозяйстве.

Сначала засуха, а затем слишком много дождей — 1866 год был трудным для всего Юга. Но Плезант, с его инженерными знаниями, получил приличный урожай, несмотря на неблагоприятную погоду, и выставил на рынок достаточно много табака и кукурузы на зависть соседям.

Лайлз снова хмыкнул.

— Ну, ладно, может быть, он и не такой уж чокнутый. Но какого черта какой-то янки развернул тут свой бизнес?

— Он зарабатывает на жизнь, так же, как вы или я.

Коделл хмыкнул, вспомнив, что Генри Плезант жил гораздо лучше, чем он сам, а также получше и Рэфорда Лайлза. Но Плезант был его другом, поэтому он упрямо продолжил: — Он мог бы вернуться в Пенсильванию после войны, но он предпочел остаться здесь и стать частью нашей новой страны.

— Вы так превозносите его, Нейт, будто он может ходить по поверхности Стони-Крик, не замочив ног.

— О, черт. Он не имеет никакого отношения ни ко Второму пришествию, ни к дьяволу с заостренным хвостом, как вы рисуете его.

Коделл бросил несколько монет, частью федеральных, частью южных на прилавок, сунул гребень в карман и вышел из лавки с газетой в руках. Захлопнувшаяся дверь избавила его от ответа Лайлза.

Он подозревал, что Генри Плезант останется янки в глазах жителей округа Нэш до конца жизни; а если он когда-либо снова женится, то все его потомство, скорее всего, постоянно будут звать „эти ребятишки янки“. И только уже их дети могут избежать печати северного происхождения, а может и нет. Нэш — это был устоявшийся клан.

Одна колонка газеты „Рэйли Конститушн“ называлась „События, представляющие интерес за рубежом“. Он прочитал репортаж из Монтевидео от 29 октября (шесть недель назад, подумал он) о южноамериканской войне между Парагваем и всеми своими соседями. Из событий поблизости освещалось, что мексиканские силы императора Максимилиана, усиленные парой бригад французских войск, нанесли очередное поражение республиканской армии во главе с Хуаресом. Коделл удовлетворенно кивнул: правительство Максимилиана оставалось дружественным по отношению к Конфедерации.

Следующий иностранный репортаж был из Вашингтона. Это до сих пор иногда казалось ему странным. Он почти ожидал, что президент Сеймур заявит протест против помощи французов Максимилиану, но все было наоборот: в репортаже говорилось, что большинство американских войск на территории Нью-Мексико и Аризоны было выведено. Сеймур же выразил протест правительству Великобритании за усиление гарнизонов в Канаде. Сложив эти два пункта вместе, Коделл пришел к мысли о назревающей там войне.

Он стал прикидывать, когда она начнется. Из собственного опыта войны против янки, он предположил, что Англия получит неприятный сюрприз.

Капля дождя ударила в грязь на улице прямо перед ним, затем вторая. Еще одна стукнула по краю его черной фетровой шляпы. Он поспешил обратно к дому вдовы Биссетт, радуясь, что это дождь, а не снег. Коделл бросил взгляд на красочный плакат на заборе вдоль Олстон-стрит, явно наклеенный недавно, по крайней мере, его не было там, когда он отправился в магазин. „СПАСИТЕ КОНФЕДЕРАЦИЮ — ГОЛОСУЙТЕ ЗА ФОРРЕСТА!“ — гласил плакат огромными буквами. Ниже был рисованный портрет и самого дылды кавалериста. Невзирая на дождь, он остановился, чтобы вглядеться получше. Выборы предстояли через одиннадцать месяцев. Он никогда не слышал о старте предвыборной кампании так рано. Коделл побежал дальше, в недоумении почесывая голову. Несколькими домами дальше по улице, он обнаружил еще один политический плакат. Кроме портрета Форреста красовался лозунг из четырех слов: ФОРРЕСТ ВРЕЖЕТ ИМ СНОВА!

Он прошел мимо еще нескольких таких плакатов, когда, наконец, почти добрался до своей комнаты. И подумал, а сколько он еще не видел — как много таких расклеено по всему городу, чтобы все увидели, по крайней мере, хоть один плакат. Интересно, а сколько таких городов, как Нэшвилл, в Конфедерации охвачено такой односторонней агитацией. И во сколько все это обошлось. Натан Бедфорд Форрест должен был быть весьма богатым. Если он продержится на таком уровне до ноября, он должен быть богаче, чем ранее предполагал Коделл.

Когда он проходил мимо плаката, частично защищенного нависающей крышей, то остановился, чтобы присмотреться пристальнее. Под грубыми, но красивыми чертами лица Форреста была отпечатана строка мелким шрифтом: „Подготовлено издательством Ван Пелта, Ривингтон, штат Северная Каролина.“ Коделл изучал ее в течении нескольких минут, прежде чем он пошел дальше. Если люди из Ривингтона работали вместе с Форрестом, то с деньгами у него, конечно же, проблем не было.

Из окна верхнего этажа в Арлингтоне, Ли смотрел через Потомак на Вашингтон, округ Колумбия. Дым, свернувшись калачиком от сотен и тысяч труб, поднимался вверх к облакам. Внизу же, подобие грязно-серого облака окутало город.

Настроение Ли было таким же грязно-серым.

— Бедфорд Форрест — настоящий дьявол, — сказал он, бросая экземпляр газеты „Обозреватель Ричмонда“ на стол. — Он устроил политическую возню даже из-за моего местожительства. Ли снова взял газету и прочитал: — Неудивительно, что генерал Ли выбрал себе резиденцию в двух шагах от столицы янки. Его идеи говорят о том, что он сам янки, только в серой одежде.

— Да пусть он говорит, что хочет, — ответила Мэри Кастис Ли. — Теперь, когда мой милый дом снова готов для жилья, я буду жить только в нем и нигде больше. Я всегда чувствовала себя беженкой в Ричмонде.

— Я знаю это, моя дорогая, и разве я возражал, когда ты захотела вернуться сюда? — ответил Ли. С одной стороны, он знал, что такие возражения не принесли бы ничего хорошего; если она уж что-то решила, то бороться с ней было бы сложнее чем с любым из федеральных генералов. С другой стороны, он не мог себе представить, что Натану Бедфорду Форресту удастся обернуть против него его выбор местожительства.

Командование северян недооценивало Форреста в течение всей войны, и поплатилось за это неоднократно. Ли уже начал думать, что он и весь официальный Ричмонд допускают ту же ошибку. Кто бы мог подумать, что неотесаный плантатор, практически без образования, окажется настолько эффективным командиром? И кто бы мог подумать, что он окажется таким же энергичным и в области политической агитации? Он словно летал из города в город, произносил речь и тут же на следующем поезде отправлялся еще на семьдесят пять миль дальше. Ли подумал, какой шок испытал бы Эндрю Джексон, который почти половину века в Вашингтоне потратил на подготовку хорошо воспитанных президентов из Вирджинии и Массачусетса. А этот пограничник уже готов захватить столицу Конфедерации немедленно.