Настоящая фантастика – 2011 - Громов Александр Николаевич

Вообще-то, по преданию, приходить на Перекресток нужно в полном одиночестве. То есть в абсолютно полном. Но Кир вот уже год тайком прибегает посмотреть на ритуал. Первый раз он пришел сюда из-за Юлики. Да и все остальные – тоже. Только на Василя смотреть не ходил – уж очень приятель, узнавший о Кировых вылазках, просил его не делать этого.

Сегодня на Перекресток ступит Нила Девятина, Юликина одноклассница и Васькина зазноба. Вот и она, готовится. А вчера Игорь приходил – лесником стал. А заодно мужем какой-то Золотоокой Дивы из березовой рощи и отцом двоих детей. Отец – еще ладно, а вот почему лесник? Игорек природой никогда не интересовался, наоборот, любил возиться с химикатами и железяками разными. Но ничего, не расстроился, наоборот, как-то воспрял духом. И в тот же день собрал вещи и ушел в лес. Жену искать.

Внизу что-то скрипнуло, мальчик настороженно раздвинул ветки и не поверил глазам – на шелковицу карабкался Василь. Кир хотел было сказать, что не пристало инженериям по деревьям лазить, но в последнюю секунду передумал. Вместо этого подождал, пока приятель примостится на соседней ветке, и задумчиво пробормотал:

– Знаешь, когда настанет моя очередь, я не пойду на Перекресток в выходные…

– Почему? Все только в выходные и приходят…

– Вот именно, а остальные – ждут этих трех дней, как… как туманного затмения. Только о тебе и говорят, провожают чуть ли не всем городком, надеются на что-то… А я хочу, чтобы быстро и без лишнего шума.

Василь лишь пожал плечами. Какое-то время друзья сидели молча.

– Знаешь, – все так же задумчиво протянул Кир, – а я вообще во все это не верю.

– Во что?

– В легенды. О том, что было и что будет. Вот ты, – в голосе Кира проснулся азарт, – ты можешь представить, чтобы вместо тумана светило какое-то Солнце? Чтобы дома доставали до неба, в неделе было семь дней вместо восьми, а вместо трех выходных – два? И чтобы за пределами тумана, за долинами Краеземья существовали еще какие-то страны?

Василь пожал плечами.

– Знаю, ты такой же, как все. Верите в какие-то сказки. В глупые легенды.

– А ты во что веришь? – кажется, Василь обиделся.

– В решение. В то, что ваш глупый Перекресток далеко не так всемогущ. И Юлика – она поняла, она знала. Поэтому и пог… исчезла. Он забрал ее. Но я найду решение. Она… она где-то ошиблась, но я все сделаю правильно.

– Кир, – Василь выглядел испуганным, – не шути с этим. Ты… Я боюсь за тебя. И мама боится… моя. Не говоря уже о твоей. Обещай, что не станешь шутить с Перекрестком. Тебе повезло один раз, – мальчишка почти кричал, – но не факт, что повезет снова!

Повезло! Да уж! Даже спустя год Киру становилось дурно от одного только воспоминания о том дне, когда…

…Жарко. Душно. Невозможно дышать.

Кир мчался к Перекрестку, с которого секунду (целую вечность?) назад исчезла Юлика. Он только на миг отвел взгляд от тропинок, а когда посмотрел на них снова, сестры уже не было. Кир протирал глаза, кричал, звал – все напрасно. И тогда он понял. Понял, для чего она попросила его, нарушив правила, прийти сегодня сюда, забраться на шелковицу. («Я, кажется, знаю, что происходит с метро и как действует Перекресток», «Юлика, что ты за…», «Я не знаю. Может, ничего не получится. Просто наблюдай со мной, – она наморщила лоб. – Может, я ошибаюсь, а может, ты заметишь что-то, чего я не увижу…»)

Ни хрена он не заметил! Придется разглядеть поближе.

– Кир, вернись! Стой! Туда нельзя! Тебе еще семнадцати…

Это Димитрий – поклонник Юлики. Прятался в кустах, под небольшим склоном – Кир еще раньше его увидел. Тоже мне, наблюдатель! Оттуда и Перекрестка-то не видно. Только шелковицу. Или он наблюдал не за Юликой?

– Плевать! Она моя сестра! Плевать на запреты! – брат изо всех сил несся к Перекрестку.

– Подожди! – Димитр был готов разрыдаться. – Нельзя же! – он почти схватил ошалевшего Кира за руку. – Ни тебе, ни мне… Второй раз – тоже нельзя! Кир! Я ее тоже люблю! Стой! Она не этого хотела! Да послушай ты! Пож…

Больше Кир не слышал ничего. Димитрий отстал, споткнулся, покатился по горячему песку. А может, просто побоялся ступить на Перекресток второй раз. Кир бежал. Когда он сидел на шелковице, ему казалось, что заветные тропинки находятся метрах в двадцати от дерева. Но сейчас понял – намного дальше. Он задыхался, слезились глаза, стало кошмарно душно. Не замедляя скорости, Кир влетел в самое сердце Перекрестка, туда, где сходятся разбегающиеся в разные стороны тропинки. Рухнул на колени, на четвереньках подполз к дорожке – к одной, к другой, к третьей… И, наконец, увидел то, что искал.

Бред. Жар. Он падает. Летит в центр Перекрестка. И продолжает падать дальше. Глубже. Ниже. Сквозь безумный разноцветный калейдоскоп.

Кир метался по постели.

Тропинки, переливающиеся всевозможными цветами, буквы, мельтешащие на дорожках, пар, исходящий от Перекрестка, пепел, струящийся сквозь пальцы…

– Бредит?

Он не помнил, как попал домой, не знал, сколько времени прошло с первого воскресенья. Помнит только сумасшедший калейдоскоп цветов…

– Седьмой день уже…

Буквы, пар…

– Хорошо, что вообще выжил. И как он только выбрался оттуда? С Перекрестка-то! В неполные шестнадцать…

Пепел, медное колечко – все, что осталось от Юлики. Боль, пронизывающая его насквозь, смех, помогающий справиться с болью. Чужая боль. Чужой смех. ЕЕ боль…

– А Юлика? Куда она полезла? Уж лучше б совсем без тропинки, чем вот так… И Димитрия погубила. Бедняга не выдержал… в метро нашли, на рельсах.

– Молчи. Не надо имен…

Буквы, мамы – его и Васькина, калейдоскопические тропинки, холодная повязка на лбу.

Он возвращался…

Он вернулся.

Он выжил. А Юлику так и не нашли.

Когда-то был мир. А потом он изменился. А может, изменились люди, а мир остался прежним. Никто не знает…

Однажды все переменится снова. Изменится мир. Или люди. А может, и то и другое одновременно. Никто не знает…

Однажды кто-то увидит свою тропинку, раньше, чем ее покажет Перекресток. Однажды кто-то сумеет понять то, о чем другие боятся даже подумать. И, несмотря на это, захочет вернуться с Перекрестка домой. Во что прекратится мир потом? Никто не знает. Но все уверены – он станет лучше всех своих предшественников…

Нила Девятина вернулась Королевой красоты номер три и женой свободного выбора – то есть имела право выбрать себе мужа и место жительства сама, без подсказок Перекрестка. И тут бедному Василю опять не повезло – не пожелала Королева жить с простым инженерием со средним окладом!

– А ведь до этого клялась, что вернется ко мне, что бы ей там ни назначили! – причитал неудавшийся жених. – И почему ее не сделали коровницей вонючей?!

– Наверно, потому, что вонючих коровниц у нас уже штук пять, а Королевы, даже с номером три, ни одной. Не было… До вчера… – Кир наконец справился с галстуком.

– А ты… Тоже мне друг! Бежишь сломя голову на ее вечеринку!

– Нужна мне очень ее вечеринка! Я с ней хочу поговорить! С Нилкой! Вдруг заметила что-то необычное… Там, на Перекрестке. Я ж из-за трепа с тобой все пропустил!

– Станет она с тобой говорить, – процедил сквозь зубы Василь. – Она же теперь Ко-ро-ле-ва!

Кир и сам не горел желанием идти на вечеринку к Девятиным. «Небось опять заказали зал „для тех, кто не платит“», – пробормотал он, подходя к ресторану. Точно! А какой же еще! Есть привычки, от которых нас не спасет даже корона…

Кир обреченно вздохнул и побрел занимать очередь у барной стойки – сейчас симпатичная официантка вручит ему поднос с любимыми вкусностями, а через минуту он выбросит все блюда в урну. Что поделаешь – зал для тех, кто не платит! Впрочем, голод сия немудреная процедура каким-то образом утоляла…