От империй — к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации - Борис Кагарлицкий

Формальным поводом для конфликта, завершившегося битвой при Плесси, был рейд бенгальского наваба[883] Сираджа (Siraj) против Калькутты, в ходе которого пострадала не только контролировавшая город Компания, но и масса местного населения, особенно индуистское и армянское купечество. Восстановив английский контроль над городом, Клайв предпринял усилия, для того чтобы сместить Сираджа и заменить его на лояльного Компании правителя. На эту роль был избран родственник правителя Мир Джафар (Mir Jafar). Заговор поддержали многие при дворе самого наваба и пострадавшие от его действий купцы. Британская пресса с энтузиазмом писала про жителей Бенгалии, которые «были взбудоражены надеждой, что англичане одержат верх над навабом и освободят их от тирании и угнетения»[884]. Местные правители и буржуазия играли самую активную роль в происходящих событиях, и от их действий исход конфликта зависел в очень большой степени. Вполне типично, что завоеватели используют «туземные» войска, набранные из местного населения. Нет ничего исключительного и в том, что часть местной элиты сотрудничает с иностранцами. Но вот случай, когда завоевание щедро и добровольно финансируется самими завоевываемыми, действительно уникален и наводит на серьезные размышления.

Ослабление власти Великих Моголов привело к усилению произвола местных правителей, будь то мусульманские навабы или князья, входившие в Маратхскую конфедерацию. Первые давили своих подданных непосильным налоговым бременем, вторые просто грабили. Ни те, ни другие не в состоянии были обеспечить эффективную судебную систему, уважение к правам собственности и гарантировать доступ к рынкам. Во всех этих отношениях власть Ост-Индской компании выглядела наиболее привлекательным вариантом на фоне политической разрухи, сопровождавшей упадок империи.

Ярким примером может быть Набакришна Деб (Nabakrishna Deb), который не только выступал посредником между заговорщиками при дворе наваба Бенгалии и англичанами, но и снабжал продовольствием Калькутту, осажденную войском наваба в 1756 году. После победы при Плесси Набакришна вознаградил себя за счет участия в разграблении гарема в Маршидабаде (Murshidabad) — победители взяли там около 80 миллионов рупий золотом, серебром и драгоценностями. Получив после Плесси титул махараджи и жалование в 2 тысячи рупий от Ост-Индской компании, Набакришна возвратился в родной город Совабазар (Sovabazar) на роскошно украшенном слоне, разбрасывая серебряные монеты по улицам.

Даже через много лет после Плесси финансовое положение Набакришны оставалось куда лучшим, чем у завоевателей. В 1780 году, когда губернатор Индии Уоррен Гастингс испытывал финансовые трудности, он не нашел иного выхода, кроме как обратиться к тому же Набакришне за займом в 300 тысяч рупий[885].

Сражение при Плесси 23 июля 1757 года, решившее исход борьбы в Бенгалии, было даже не настоящей битвой, а скорее краткой артиллерийской дуэлью, в ходе которой легкие английские батареи взяли верх над тяжелыми орудиями бенгальского правителя. Огромный перевес сил (800 английских солдат, 2200 сипаев и 8 орудий противостояли 68 тысячам бенгальцев с 50 пушками) никак не сказался на ходе сражения. В рядах бенгальцев началась паника, а часть войск покинула поле боя, чтобы вскоре присоединиться к силам Ост-Индской компании. Клайв удовлетворенно докладывал директорам Компании, что потери британских войск составили всего 17 человек и «в основном черных» (those chiefly blacks)[886]. При Плесси в очередной раз было продемонстрировано превосходство европейской артиллерии, но в конечном счете победу предопределила не сила оружия, а политика: значительная часть бенгальской элиты сделала ставку на англичан.

Победа при Плесси далась англичанам с чрезвычайной легкостью, но ее значение не было бы столь велико, если бы за разгромом войск Сираджа не последовал политический переворот в Бенгалии, организованный и поддержанный значительной частью местной элиты.

По итогам дела все основные участники получили свою долю добычи. Мир Джафар стал правителем, европейской общине в Калькутте была выплачена компенсация в 550 тысяч фунтов за имущество, утраченное во время кратковременной оккупации города отрядами Сираджа, индусы получили 222 тысячи фунтов, армяне — 77 тысяч, армия и флот — 275 тысяч, а правление Компании скромно взяло себе такую же точно сумму — 275 тысяч фунтов[887]. Ничего не досталось только банкиру Омичанду (Omichand), выступившему посредником в переговорах между Клайвом и бенгальскими заговорщиками, готовившимися сместить наваба. Омичанд заломил за свои услуги слишком высокую цену, а адмирал Уотсон (Watson), номинально командовавший британскими силами, упорно не желал тратить казенные деньги на взятки. Клайв решил проблему с присущим ему изяществом — он просто написал от имени адмирала расписку на требуемую сумму, подделав подпись своего начальника. Естественно, по фальшивому обязательству адмирал платить отказался и Омичанд остался ни с чем. Что касается Клайва, то битву при Плесси он выиграл своими силами и посредничество Омичанда для него уже не представляло никакой ценности. Теперь можно было посмеяться над жадным и незадачливым банкиром. Правда, в Лондоне к этой истории отнеслись с несколько меньшим юмором, расценив ее, вполне в британском духе, как недостойную джентльмена, «дискредитировавшего себя, прибегнув к восточному коварству»[888]. Что касается моральных ценностей самого Запада, то с ними, видимо, все было в полном порядке.

Первоначально Компания планировала управлять Бенгалией через марионеточных навабов, но очень скоро выяснилось, что эта схема не работает. Когда обнаружили, что Мир Джафар заигрывал с голландцами, наваба сместили, однако новый правитель, его зять Мир Касим (Mir Kasim, Mir Qasim), оказался еще менее удачным выбором и вскоре вступил в открытую борьбу с англичанами. После очередного поражения бенгальского войска в 1765 году Мир Джафар был восстановлен на троне, где он просидел до своей смерти (два года спустя). Однако периодически повторяющиеся кризисы свидетельствовали о том, что система власти в стране не работает. В мае 1765 в Индию после пятилетнего отсутствия вернулся Клайв — как раз вовремя, получить известие о смерти Мир Джафара, по завещанию которого победитель при Плесси получал впечатляющую сумму в 70 тысяч фунтов[889].

Положение дел было плачевное, руководство Компании в Калькутте оказалось растеряно и деморализовано, среди сипаев произошел бунт, впрочем быстро подавленный генералом Монро (Munro), а Мир Касим при поддержке Великого Могола вернулся в Бенгалию с большим войском. Однако в битве при Баксаре (Buxar) в 1764 году армия Компании, состоявшая преимущественно из сипаев, одержала очередную победу над значительно превосходившим ее по численности войском Мир Касима. Ключом к успеху были дисциплина и четкое выполнение приказов. Подобно тому, как в Европе прусскую пехоту сравнивали с «живыми стенами», строй сипаев казался современникам «стеной изрыгающей пламя» (wall which vomited fire and flame)[890].

После битвы при Баксаре большая часть субконтинента оказалась под контролем победителей, но Клайв и совет Компании в Калькутте не готовы были к роли правителей Индии. Заключив мир с Великим Моголом, они принудили его подписать указ (фирман), передававший в руки англичан право сбора налогов в Бенгалии и сопредельных землях — дивани (diwani, dewany). В обмен Компания обязалась ежегодно уплачивать 2,6 миллиона рупий в казну императора[891]. В конечном счете Великий Могол превратился в пенсионера компании, живущего за счет выделяемого ею бюджета.

Первоначально Компания получила фискальные права в провинциях Орисса (Orissa), Бихар (Bihar) и в Бенгалии. Налоговые поступления в 1762–1764 годах составляли 2 миллиона фунтов, а в 1766–1769 годах достигли уже 7,5 миллиона[892]. Эти ресурсы были немедленно использованы для укрепления военной мощи: строились новые крепости, наращивались вооруженные силы, велись успешные кампании в провинциях Деккан (Deccan) и Мисор (Mysore). Численность британских войск в Индии к 1782 году достигла 115 тысяч человек, 90 % из них составляли сипаи. В руках Компании оказался политический, военный и финансовый контроль над обширной, густонаселенной и богатой территорией, существенно превышающей собственно Бенгалию.

Администрация наваба теперь тоже содержалась за счет Компании. Первым итогом этой системы был управленческий хаос и повсеместная коррупция, в которой равно участвовали и британцы, и их индийские партнеры. Попытки Клайва навести порядок достигли лишь частичного успеха, и только в 1773 году его преемнику Уоррену Гастингсу (Warren Hastings) удалось создать более или менее эффективную администрацию, оказавшуюся, естественно, полностью в руках британцев.