Рассказы - Теодор Старджон

— Господи! — повторил еще раз Диминг. — Ну так лучше поищите себе какого-нибудь Ангела. Они помогают людям. Я не способен…

— Вы способны на такое, мистер Диминг, что Ангелам не под силу.

Диминг хмыкнул и этим лучше, чем тысячей слов, определил место и назначение Маленького Человека в мире.

— Мистер Рокхард знает, на что вы способны.

— Ему известно обо мне?

— Вся подноготная, — отрезал гость без колебаний.

Диминг мимолетно пожалел, что не уничтожил часы. Теперь они казались ему громоздкими, неудобными и обжигающими, как миска с супом в кармане. И все же вам лучше обратиться к Ангелу, — опять посоветовал он.

Гость оглянулся на дверь и пододвинулся ближе.

— Уверяю вас, мистер Диминг, — сказал он негромко, но внушительно. Уверяю вас, в этом случае господин Рокхард не может и не хочет этого делать.

— Здорово смахивает на то, что в это дело лучше не совать нос, упирался Диминг.

Коренастый пожал плечами.

— Ладно. Вам виднее, — и повернулся к двери.

Диминг сдался.

— А что случится, — бросил он, — если я откажусь?

Коренастый даже не дал себе труд оглянуться.

— Вы пообещаете мне забыть об этом разговоре, — сказал он нехотя. Особенно если вас станет расспрашивать кто-нибудь из этих нарядных парней.

— И все?

Впервые на непроницаемой физиономии гостя появилась тень улыбки.

— Все, если не считать того, что до конца дней будете сожалеть о том, чего лишились.

Диминг облизнул пересохшие губы.

— Скажите мне еще только одно. Допустим, я пойду к вашему Рокхарду, поговорю с ним, а потом пожелаю выйти из игры?

— Ваше право. Если пожелаете.

— Идем! — решился Диминг.

Роскошный вертолет нес их над городом, как вдруг ему пришло в голову, что слова «Если пожелаете», произнесенные так, как произнес их коренастый, могут иметь много значений. Он повернулся и открыл было рот, однако на лице коренастого было написано спокойствие человека, выполнившего свое задание до конца, и ему стало ясно, что к сказанному тот не добавит ни слова.

Когда обладатель пепельно-голубой шевелюры и синих ледяных глаз Ричард Э.Рокхард открывал рот, его слова вонзались в собеседника как лезвие топора, вонзались прицельно, только что щепки не летели. Лезвие этого топора отточено было буквально до бритвенной остроты. Несомненно, именно этот человек — «Галактические рудники» и все прочее. Несомненно также, что Рокхард нуждался в помощи. Лицо его изрезали морщины, а ярко-красная сеть сосудов, оплетающая белки глаз, налилась кровью из-за недосыпания. Этот человек говорил правду, потому что времени на вранье у него не было.

— Вы мне нужны, Диминг. Уверен, вы мне поможете, поэтому давайте сразу к делу, — сказал он, когда они остались одни в великолепном кабинете, затерянном в прямо-таки сногсшибательных апартаментах. — Даю слово, если вы не согласитесь помочь мне, с моей стороны вам ничего не угрожает. Однако вам следует знать, что если примете мое предложение, опасность вам будет грозить нешуточная. — Он кивнул, подчеркивая свои слова, и повторил: — Нешуточная.

Гостиничный администратор Диминг сумел не выйти из образа и в соответствии со стереотипом выговорил, запинаясь: «Я не ожидал, мистер Рокхард, что вы обратитесь по делу к такому, как я…» — и осекся, потому что Рокхард ударил ладонями по столу, привстал и наклонился вперед.

— Мистер Диминг, — сказал он мягким, однако полным напряжения голосом, похожим на звук мощного двигателя на холостых оборотах, готового в любое мгновение рвануть с места. — Мистер Диминг, мне известно о вас все. Известно потому, что мне нужен был человек вроде вас, а я располагаю соответствующими средствами, чтобы такого человека найти. Можете разыгрывать серого человечка, раз уж вам так нравится, но если надеетесь меня провести, то заблуждаетесь. Вы не заурядный человек, иначе, скажем прямо, здесь и сейчас вас не было бы, потому что заурядный человек не соблазнился бы греховным с точки зрения Ангелов предложением.

Димингу пришлось расстаться с характерной для заместителя заместителя личиной серенького запуганного человечка, заискивающего и почтительного.

— Даже для человека незаурядного это риск, — сказал он. — Прочем обоюдный.

— Вы имеете в виду меня? Мне с вашей стороны ничего не грозит, мистер Диминг. Вы меня не выдадите, даже зная наверняка, что я не сумею отомстить. Вы не любите Ангелов. Вы не встречали еще никого, кто бы их так не любит, как я. Поэтому вы любите меня.

Димингу пришлось усмехнуться. Он кивнул. Интересно, подумал он, когда он даст понять, что если я откажусь, он станет шантажировать меня?

— Не собираюсь я вас шантажировать, — неожиданно сказал старик. — Я хочу соблазнить вас обещанием награды, а не вынудить угрозами. Ваше желание разбогатеть сильнее страха. — Однако, говоря это, он улыбался. И тут же, не дожидаясь, что Диминг на это скажет, представил ему свое положение. Он стал рассказывать о своем сыне.

— Владея неограниченными средствами, человек вначале думает, что найдет в единственном сыне как бы продолжение самого себя — потому что это твоя кровь, и желаешь, конечно, чтобы он пошел по твоим стопам. Когда же тебе придет в голову, что можно бы уже с этой дороги и свернуть, — а уясняешь это обычно слишком поздно, — дело остается брошенным на произвол судьбы, как бы ты в глубине души ни надеялся, что давлением добьешься того, в чем гены оказались бессильны.

И вот перед тобой выбор: не «удержать сына или потерять его», этого выбора у тебя уже нет; перед тобой встает выбор — отречься от него или оставить в покое. Если ты сам себе и дело, которое созидал всю жизнь, дороже, чем сын, вышвыриваешь его и пускай катится к дьяволу. Я… — он замолчал, провел кончиком языка по пересохшим губам, бросил быстрый взгляд на Диминга и опять уставился на сложенные перед собой руки. — Я оставил его в покое.

Он помолчал, разъединил сплетенные пальцы и аккуратно положил руки перед собою — одна рядом с другой, как Сфинкс.

— Об этом я не жалею, потому что расстались мы друзьями. Мы добрые друзья; я помогал ему как только мог, это значит, не вмешивался, когда он хотел поступить по-своему, и давал ему все, что бы он ни попросил, независимо от того, стоило давать ему это, по моему мнению, или нет. Неожиданно усмехнулся и прошептал скорее своим неподвижно покоящимся на столе рукам, чем Димингу: — Такому сыну, если ему придет в голову фантазия выкрасить живот в синий цвет, и краску купишь. — Он посмотрел на Диминга. — Его синей краской была археология, и я ему ее купил. Выработанные позиции, чистое знание; кусок хлеба этим не зарабатывают. По мне это не профессия, я мыслю другими категориями, но Дональд ни о чем другом и слышать не хотел.