Время надежд (Книга 1) - Игорь Русый

- Те-те-те, - весело сказал капитан, оглядывая их растерянные лица. На выручку? И какой дурак пустил сюда?

- Я выясню, товарищ капитан, - оправдывался лейтенант. - Бегут еще, демаскируют... Прикажете арестовать?

- И кто-то еще надеется понять русский характер, - усмехнулся капитан.

VI

На четвертый день боев фронт у Можайска был прорван, и закрыть этот прорыв оказалось пока нечем.

Ставка разрешила использовать резерв, который успели сосредоточить в лесах за Москвой. Но требовался еще хоть день, чтобы войска перебросить, развернуть в боевой порядок Ночью по тревоге подняли военные училища, командирский резерв Генерального штаба и спешно всех отправили к месту прорыва.

Без тяжелого вооружения, с гранатами против танков и самоходной артиллерии они могли держаться лишь несколько часов. Отряды московских рабочих заняли оборону по улицам города близ Минского и Волоколамского шоссе.

Суматоха в штабе усилилась и оттого, что забежавший интендантский генерал рассказал о немецких мотоциклистах, появившихся на дороге у Тушина. Но потом выяснилось, что это был отряд милиции.

Над Москвой еще висела предутренняя, сумрачная октябрьская темнота с редким мокрым снегом и ветром.

Невзоров сидел в аппаратной, куда поступали донесения из армий. Календарь на столике указывал вчерашнее, 17-е число: долгота дня 10 часов 15 минут. Тут же оставил кто-то взятую у пленного и уже переведенную на русский язык директиву Гитлера о порядке захвата Москвы.

"Фюрер вновь решил, что капитуляция не должна быть принята, даже если она будет предложена противником. Моральное обоснование этого мероприятия совершенно ясно в глазах всего мира. Так же, как и в Киеве, для наших войск могут возникнуть чрезвычайные опасности от мин замедленного действия. Поэтому надо считаться в еще большей степени с аналогичным положением в Москве. Необходимо иметь в виду серьезную опасность эпидемий. Поэтому ни один немецкий солдат не должен вступать в город. Всякий, кто попытается оставить город и пройти через наши позиции, должен быть обстрелян и отогнан обратно. Небольшие незакрытые проходы, предоставляющие возможность для массового ухода населения во внутреннюю Россию, можно лишь приветствовать. И для других городов должно действовать правило, что до захвата их следует громить артиллерийским обстрелом и воздушными налетами, а население обращать в бегство. Совершенно безответственным было бы рисковать жизнью немецких солдат для спасения русских городов от пожаров или кормить их за счет Германии. Чем больше населения советских городов устремится во внутреннюю Россию, тем сильнее увеличится хаос в России и тем легче будет управлять оккупированными восточными районами и использовать их. Это должно быть доведено до сведения всех командиров".

Через раскрытую дверь соседней комнаты виднелись заляпанные окопной грязью сапоги. Там, на диване, спал генерал армии Жуков. Час назад он вернулся с переднего края, молча ушел в эту комнату и лег.

Адъютант его рассказал, что по дороге в штаб одного полка наткнулись на прорвавшиеся танки, сплошного переднего края уже нет.

Восьмой день Жуков командовал армиями под Москвой. И уже говорили о его своеобразной тактике нанесения беспрерывных контрударов, о том, что сам он бывал там, где наиболее опасно, и о жестком его характере. Но то, что мог он спать при надвигавшейся катастрофе, было непостижимо. Ко всему еще с минуты на минуту должно начаться экстренное заседание Ставки.

Подбегая к аппаратам связи, штабные работники изумленно глядели в открытую дверь: не потерял ли голову новый командующий фронтом, знает же, чем грозит бездействие? Об этом думал и Невзоров, когда вдруг Жуков поднялся, быстрыми шагами направился к аппарату связи. Лицо его с тяжелым, как бы раздвоенным подбородком, с запавшими щеками и высоким, без морщин лбом не носило и малейших следов сна.

- Что Можайск? - спросил он.

- Не отвечает.

- Передавайте... Всем командирам дивизий, полков, батальонов.

- Открытым текстом? - лейтенант у аппарата растерянно вскинул голову.

- Передавайте! - резко бросил Жуков. - Части противника достигли зоны сплошных минных укреплений. Приказываю: немедленно и самой суровой мерой карать за взрыв квадратов, не заполненных еще целиком немецкими войсками. Особую выдержку проявлять на участках...

И Жуков стал называть участки фронта, где зияли бреши, пробитые немецкими танками.

"Что это? - думал Невзоров. - Там нет минных полей. Ничего нет.. Командующий фронтом заблуждается".

У соседнего аппарата дежурный, принимая какую-то шифрованную телеграмму, вскочил и вытянулся. Лента бумаги зазмеилась к полу. Невзоров оглянулся, увидел Главнокомандующего.

Коротким взмахом руки Главнокомандующий приказал всем сидеть и не мешать Жукову. Он был явно раздражен, а нос и веки припухли, покраснели от сильного насморка, которым еще мучился после гриппа.

В мягких сапогах, неслышно ступая, он подошел к Жукову, остановился за его спиной.

Жуков диктовал еще, что приказ следует везде и немедленно уничтожить, чтобы не попал к противнику И лейтенант отстукивал на аппарате последнюю фразу.

- Число и время добавьте, - проговорил Сталин. - Будет убедительнее. . Задумано хорошо.

Жуков резко повернулся, никак, видимо, не ожидал здесь увидеть Главнокомандующего.

Хитро щуря глаза, Сталин рукой, в которой держал трубку, обнял его за шею, притянул к своей щеке и тут же, отпустив, будто оттолкнул, скрывая под усами быструю усмешку, добавил:

- Но Ставка ждет командующего фронтом пять минут Это беспорядок!

И, взмахом руки пригласив Жукова идти следом, он зашагал к выходу. Было слышно только четкое, уверенное постукивание каблуков генерала армии. Майор из оперативного отдела штаба, подмигнув Невзорову, тихо сказал:

- Видел как? А под Горками узкий проход открыл, немецкие танки ринулись И с трех сторон артиллерия прямой наводкой била. Столько железного лома, что хоть металлургический завод открывай.

Прошел еще час томительного напряжения. Медленно, по-зимнему светало. Были отданы распоряжения закрыть противотанковыми ежами шоссе на въездах.

Огромный город на холмах притаился в мертвой тишине. Редкие снежинки липли к веткам голых тополей.

На подоконнике дрались воробьи. По безлюдной улице, мимо штаба, весело притоптывая, радуясь и снегу, и тому, что из холодного бомбоубежища ведут опять в дом, где есть игрушки, где тепло, шагали малыши.

И, как наседка около цыплят, суетилась, размахивала руками закутанная в платок юная воспитательница.

Походка ее была легкая, стремительная, точно у Марго. Невзоров видел, как она подняла упавшего малыша, что-то строго выговаривая, как скрылась за поворотом.