Блестящие разводы - Джун Зингер

— Хани права — ты действительно шутиха, но ты наша шутиха и мы тебя любим.

— Думаю, что на этой ноте мы можем закончить и перейти к тостам, иначе мы сегодня так и не поужинаем, — сказал Тедди, доставая шампанское из серебряного ведерка. Как раз в этот момент вошел Эдмунд и прошептал что-то на ухо Хани.

— Спасибо, Эдмунд. Я возьму трубку в библиотеке. — Извинившись, она встала. — Джошуа звонит.

— Почему бы тебе не взять трубку здесь? — с наивным видом спросила Сэм.

— Нет, Сэм, дорогая. Но вы не пейте без меня. Я сейчас.

— Итак, что на этот раз хотел от тебя наш гений? — требовательно спросила Сэм, когда Хани вернулась.

— Он всего лишь хотел поужинать со мной завтра, а заодно обсудить вопросы, связанные с продажей Краун Хауза.

— Ну, конечно… И что ты ему на это ответила?

— Я сказала, что сама позабочусь об этом перед отъездом в Нью-Йорк и что встречаться необязательно. Ты довольна?

— Вопрос в том, доволен ли он?

— У него нет другого выбора. Затем он спросил, может ли он как-нибудь навестить меня в Нью-Йорке, когда я устроюсь. Я ответила, что это было бы очень мило с его стороны.

— Я бы не стала ему доверять. Он захочет тебя вернуть и попытается заделать тебе ребенка.

— Хани усмехнулась:

— Мне кажется не очень уместным говорить об этом в присутствии моего отца. Кроме того, это личное дело двух взрослых людей. Конец дискуссии.

— Будем надеяться, — сказал Тедди. — Если вы закончили, я открываю шампанское. Но прежде…

Но тут опять вошел Эдмунд и снова прошептал что-то на ухо Хани. И снова она была вынуждена извиниться:

— Сейчас вернусь.

— Уау! — закатила глаза Бейб. — Для женщины, которая только что развелась, она делает успехи довольно быстро.

— Ну, и кто на этот раз? — спросила Бейб. — Уоррен Битти?

— Не хотелось бы тебя разочаровывать, но это всего лишь мой адвокат Пресс Рудман.

— А что ему надо?

— Поужинать со мной завтра вечером.

— Чтобы обсудить вопросы развода, — сказала Сэм.

— Вовсе нет. Просто чтобы поужинать.

— И что ты ответила?

— Я согласилась. И предложила, если он не возражает, захватить свою подругу Бейб, чтобы она могла познакомиться с ним и, возможно, обсудить вопросы расторжения своего брака.

— Правда? — удивилась Бейб. — Звучит интригующе. А он симпатичный?

— Ну, он, конечно, не Уоррен Битти, но тебе он может показаться сексуальным.

— Да, это действительно может заинтриговать.

Тут все три подруги залились каким-то детским смехом, и Тедди сказал:

— Нора, пожалуйста, прими какие-нибудь меры по повышению уровня зрелости за этим столом!

Норе все это напоминало события двадцатилетней давности — сама не в силах сдержать смех, она возразила:

— А почему бы тебе не заняться этим? Разве ты теперь не хозяин в доме?

— Конечно, нет. В этом доме я всегда исполнял роль сожителя и еще не решил, соглашусь ли поменять ее на эту…

Все четыре женщины мгновенно перестали смеяться и уставились на него.

— Может быть, прокомментируете свое заявление, Теодор Розен? — спросила Нора. — Разве вы сами не настаивали на этом?

— Как можешь ты так говорить? Ведь с самого первого дня нашего знакомства ты всегда манипулировала мной.

— Я манипулировала? Девочки, защитите меня!

— Извини, Нора, — пожала плечами Сэм. — Ты всегда манипулируешь. Даже вчера вечером, когда ты сказала неправду…

— Не говори глупостей. Когда это я говорила неправду?

— А как же насчет вчерашнего вечера? Ты сказала, что у тебя нет отбоя от предложений на покупку студии… Что покупатели стоят в очереди.

— Ах, это, — с облегчением сказала Нора. В какой-то момент она перепугалась, что слова Сэм насчет ее лжи — не шутка. — Но должна же я была что-то сделать, чтобы подтолкнуть тебя на путь к зрелости… Это называется ложь во спасение.

— Боюсь, что нет. Это скорее манипуляция, а не ложь во спасение. Я же вам говорила вчера вечером, девочки, — моя дорогая мачеха — мастер-манипулятор.

— Она говорила, Нора, и боюсь, что она права, — Хани испустила драматичный вздох. — Думаю, мы все стали жертвами твоих искусных манипуляций. Особенно сегодня. В подтверждение этого простой факт: еще до того, как мы окончательно решили, что собираемся делать дальше, ты уже приготовила свои сюрпризы. Ты могла сделать это только сегодня утром, очень рано. А сертификат Сэм на право владения студией? Очевидно, что ты подписала его несколько дней назад. Так что же это, как не ловкая манипуляция, при помощи которой ты заставила всех нас сделать то, что тебе было нужно! А папин ключ? Самая настоящая хладнокровная манипуляция! Ты рассчитывала на то, что он настоящий джентльмен и не позволит себе унизить тебя отказом.

— Ну, что касается меня, она может манипулировать мной сколько ее душе угодно. Я вполне довольна, — сказала Бейб.

— Это заявление по существу, — провозгласил Тедди, как будто он выступает в суде. — А вот я не удовлетворен качеством манипуляций. Собственно, я недоволен двумя вещами.

— О? Наступает время поисков виновных? — спросила Нора. — Просим, просим. Расскажи, чем ты недоволен, и, может быть, мне удастся внести какую-то ясность. Вы знаете, я не из тех, кто отвергает вызов.

— Я думаю, что на этот раз своими манипуляциями ты хочешь выхлопотать мне Нобелевскую премию или, по крайней мере, втянуть меня в блестящий брак.

— Ну, скажем так, над первым я все еще работаю. Что же касается второго, если тебе хочется быть моим сожителем, я внимательно изучу твое предложение. В конце концов, сожителя у меня еще не было. Что скажешь?

— Я скажу, — ответил Тедди, выстреливая пробкой, — что за это следует выпить. И пока мы все в сборе, выпьем за Хани, Сэм и Бейб, а заодно и за последний блестящий развод.

Через год после вечеринки

Лос-Анджелес. 1991

Стоя у окна спальни, Нора окинула взглядом пейзаж поместья Грантвуд — голубая даль бассейна, зеленые лужайки, яркие краски садов, пестрящих ранними цветами вперемешку с массивными тропическими растениями. Настоящий южнокалифорнийский пейзаж, несмотря на то что само поместье устроено в духе английской деревенской усадьбы.

Справа, на самом краю участка была расположена небольшая, всего на три лунки, площадка для игры в гольф. Ею редко кто пользовался — на это никогда не хватало времени. Слева был теннисный корт. Она почти ясно представляла себе, как по нему бегают Сэм и Хьюби в белых теннисных костюмах — Хьюби неспешно, Сэм более азартно, вкладывая в каждый удар такую силу, словно пытаясь уложить кого-то наповал.

Прямо за кортом — огромный кукольный дом; в таком могла бы играть четырнадцатилетняя королева Франции до того, как ей отрубили голову. Только грантвудский кукольный дом, увитый тропическими лианами и обставленный использованными кинодекорациями, выглядел чисто по-лос-анджелесски. Нора прикрыла глаза, и в ее голове возникли голоса трех голливудских принцесс — Сэм, Бейб и Хани. Девчонками они играли во взрослых и мечтали о тех временах, когда они вырастут и жизнь станет прекрасной. Такой прекрасной, какой она может быть только в одной из постановок «Грантвуд студии» с участием самых блистательных звезд.

Но это было двадцать лет назад, а сегодня весь Грантвуд готовился к церемонии бракосочетания.

Нора посмотрела вниз на свадебные атрибуты — маленькие круглые столики, застеленные розовыми скатертями, стояли вокруг бассейна; северную лужайку, украшенную белыми ситцевыми розами; южную лужайку, уставленную рядами небольших золотисто-белых стульев, главное место церемонии — лоджия была задрапирована розовой тканью. Она подумала о том, как сама невестой входила в Грантвуд, о том, сколько замечательных вечеринок устраивала здесь уже в качестве хозяйки. И эта, последняя, проводимая под ее руководством, должна стать самой блестящей из всех. Это будет пышная свадьба… Брак, заключенный на небесах… Брак, неподвластный ревнивым богам развода.

Она посмотрела на безоблачное голубое небо, на золотой шар солнца, восходящий на востоке, — свадебная церемония назначена ровно на двенадцать. Есть еще время, чтобы облачиться в темно-розовое платье, разложенное на кровати, и нанести последние штрихи румян на ее бледную английскую кожу. Она посмотрела на посыльных из цветочной лавки, заканчивающих украшать поместье цветами; на музыкантов, устанавливающих свою аппаратуру; на шеф-повара, погоняющего свой персонал и отчаянно машущего руками в сторону буфетных столов.

И вдруг ей вспомнилась другая свадьба — та, что состоялась в Палм-Бич. Она стояла у окна своей спальни и смотрела на последние приготовления, а тринадцатилетний Хьюби, одетый в белый костюм пажа и похожий на элегантного джентльмена, мчался через лужайку… Казалось, что он стремительно летит навстречу жизни, желая сразу погрузиться во все ее радости и удовольствия. Она вспомнила, как ей тогда хотелось окликнуть его, попросить отойти от края бассейна. Но она не сделала этого. Он был таким красивым в этом белом костюме; солнце так чудесно играло в его золотистых волосах, что она была не в силах прервать поэзию его движений. Но это было давно, а сегодня ее сыну сорок пять, и золото его волос уже тронуто сединой.