Друид - Клауде Куени

— Немедленно соберите всех легатов, трибунов, префектов и центурионов перед моей палаткой. Через полчаса я хочу обратиться к ним с речью!

— Солдаты! — прокричал Цезарь, стоя на деревянном возвышении, которое соорудили рядом со входом в его палатку. — Кто дал вам право обсуждать приказы ваших командиров и вашего полководца? С каких пор вы позволяете себе думать, ради чего начат этот военный поход? Может быть, сенат сделал каждого из вас полководцем, но я об этом ничего не знаю? Я, Гай Юлий Цезарь, пришел сюда, чтобы поставить Ариовисту определенные условия. И я имею все основания полагать, что Ариовист согласится действовать в соответствии с ними, поскольку он ценит титул, присвоенный ему римским сенатом. Он — царь и друг римского народа. Но если Ариовист, ослепленный своей яростью и жаждой наживы, решит объявить Риму войну, разве это заставит вас дрожать от страха? Неужели вы больше не верите своему полководцу? Неужели вы забыли о своих славных предках, которым уже приходилось сражаться с германцами? Может быть, вы не помните, что римляне разгромили кимвров и тевтонов? Разве совсем недавно Красс, подавив восстание Спартака, не доказал в очередной раз, что римским легионерам вполне под силу победить варваров? Или вы нарочно решили закрыть глаза на вполне очевидные факты? Ведь солдаты Красса прибивали гвоздями к крестам именно галльских и германских рабов. Более того, гельветы не раз побеждали своих обидчиков, приходивших из-за Ренуса. А ведь это те самые гельветы, которые не смогли противостоять нашему славному войску! Возможно, вы впадаете в панику, видя страх в глазах галлов, рассказывающих о воинах Ариовиста. Но галлы сломлены и ослаблены длительными войнами, у них нет полководца, способного объединить все племена под своими знаменами.

Мне показалось довольно забавным утверждение Цезаря о том, что Ариовист на самом деле трус, который побеждает не благодаря своей дальновидности и смелости своих воинов, а исключительно за счет подлости и обмана. Проконсул с насмешкой говорил о тех легионерах, которые за беспокойством, якобы вызванным нехваткой съестных припасов, пытались скрыть собственный страх. Хотя Цезарь совершенно ясно дал понять своим солдатам, что они не должны задумываться о том, какие могут возникнуть проблемы, и обсуждать его приказы, он подробно объяснил им, как собирается обеспечить свои войска продовольствием, и перечислил все племена, согласившиеся продавать ему зерно. Под конец Цезарь сделал многозначительную паузу, а затем заговорил еще громче, выражая свое негодование по поводу того, что разозлило его больше всего:

— Легионеры! Запомните раз и навсегда: это не моя личная война! Может быть, вы считаете, что было бы гораздо разумнее отступить и ждать, пока сотни тысяч германцев окажутся у границ римской провинции? Глупо было бы дать огню разгореться, а затем прилагать огромные усилия, чтобы потушить его. Сейчас у нас есть силы и средства, чтобы не дать племени германцев набрать силу. Вот почему мы оказались так далеко на севере! Вот почему мы защищаем Рим здесь, далеко от границ одной из римских провинций. Мы сражаемся за свой народ и за свое государство! Легионеры! Я хочу, чтобы вы знали: вашему полководцу плевать на слухи о том, что вы якобы собираетесь сначала ослушаться моих приказов, а затем поднять мятеж. Ведь мне прекрасно известно, что полководец, против которого солдаты подняли бунт, сам повинен в этом, поскольку он что-то сделал неправильно. Причины могут быть самые разные: от него могли отвернуться боги или жажда наживы могла ослепить его. Но я уверен, что вся моя жизнь является доказательством моей бескорыстности и самоотверженности! А славная победа над гельветами в очередной раз подтвердила, что военное счастье на нашей стороне и боги благоволят вашему полководцу!

В голосе Цезаря слышалась насмешка. Слегка прищурив глаза и плотно сжав тонкие губы, проконсул надменно смотрел куда-то вдаль, поверх голов легионеров. Глядя на выражение его лица, можно было подумать, что он презирает весь мир, всех богов, жизнь и смерть. Казалось, что все земное ему чуждо. В тот момент я понял, что Цезарь в самом деле особенный, не такой, как все.

— Я собирался пробыть в Весонтионе еще несколько дней, — продолжил он наконец. — Но ввиду сложившихся обстоятельств я отдам приказ покинуть лагерь сегодня же ночью, после четвертой ночной стражи. Я хочу как можно быстрее понять, какое чувство победило в сердцах моих отважных солдат — стыд и сознание своего долга или позорный страх перед недостойным соперником. Если легионеры откажутся выполнить мой приказ, то я выступлю со своим десятым легионом, потому что в солдатах десятого легиона я никогда не сомневался и впредь буду набирать воинов для своей личной гвардии только из их числа!

Цезарь сошел по деревянным ступеням со своего помоста на землю. Один из преторианцев откинул полог, закрывавший вход в палатку. Проконсул исчез внутри. Он велел рабу позвать меня и попросил составить ему компанию. Цезарь был вне себя от гнева. Похоже, Фортуна отвернулась от него. Может быть, это произошло из-за того, что проконсул решил спорить с самими богами? Неужели он переоценил своих офицеров? Неужели Цезарь просчитался и действовал слишком самоуверенно? Возможно, его подчиненные начали завидовать его славе, удаче и могуществу? Гай Юлий Цезарь всегда относился с презрением и в то же время ненавидел людей и обстоятельства, которые могли помешать осуществлению его планов. Со скоростью, от которой захватывало дух, он тянул по полю мировой истории свой огромный плуг, прокладывая гигантские борозды. Я прекрасно понимал: только смерть сможет остановить его и помешать вспахать столько, сколько он задумал.

— Почему удача отвернулась от меня, друид? Если ты знаешь ответ на этот вопрос, то поделись со мной своей мудростью.

— Ты слишком быстро орудуешь веслами, Цезарь, и удивляешься при этом, почему другие за тобой не поспевают. Зачем им напрягаться, если они знают, что победителем все будут считать только тебя одного? Именно тебе достанется вся слава.

— Да, — задумчиво сказал проконсул, — четыреста пятьдесят лет назад Брут убил последнего тирана[55]. Но каких результатов добились мы благодаря республике и введению должности консула? Та же самая тирания! Только теперь это тирания республиканского законодательства. Не зря имя Брута ассоциируется с беспросветной глупостью!

Проконсул замолчал. Если бы он только мог, то немедленно начал бы битву против Ариовиста. Одной из удивительных способностей Цезаря являлось его умение ставить себя и других в такое положение, из которого был только один выход. И он, как правило, оказывался не из легких.