Записки актера и партизана - Николай Сченснович

Но все же накапливание шрифта и всего необходимого для печатания газеты шло довольно медленно, и Чипчин начал работать в типографии по ночам. В марте 1942 года его застали за набором подпольной газеты и расстреляли.

На поиски подполья СД бросила все силы. Фашистам помогали уголовники, бежавшие из тюрем и лагерей, бывшие эмигранты, выехавшие после разгрома белых армий за границу, белорусские националисты, прибывшие вместе с немцами из Польши, где они сотрудничали с польской политической полицией. Немцы вербовали среди разложившихся элементов шпионов и провокаторов. Вербовали по-разному. Обещали золотые горы в будущем, после окончания войны, но сразу же выдавали продуктовые карточки и назначали зарплату. С белорусами заигрывали на национальных чувствах. А людей, не соглашавшихся работать с СД, подвергали пыткам. Многие во время пыток умирали, но были и такие, которые не выдерживали мучений и соглашались быть провокаторами.

За подозреваемыми немцы устанавливали слежку. Никого пока не арестовывали, надеясь таким образом выявить возможно большее количество подпольщиков.

В мае 1942 года были проведены многочисленные аресты и публичная казнь захваченных подпольщиков. Но арестовали опять не всех, за некоторыми продолжали слежку.

26 мая 1942 года Володя Омельянюк пришел на очередную встречу с Жоржем. Он вошел в аптеку, подошел к кассе и спросил у Нины, есть ли Жорж. Та ответила, что Жорж куда-то вышел. Выйдя на улицу, Володя заметил, что за ним следят. Он быстро зашагал по улице и свернул в Связной переулок, собираясь, вероятно, скрыться в развалинах или пробежать через проходной двор на другую улицу и таким образом избавиться от неожиданного преследователя.

В Связном переулке двор возле дома, в котором жил Сергей Потапович, был проходной. Володя вошел туда. Преследовавший его, боясь потерять Володю из вида, вбежал за ним во двор и два раза выстрелил ему в спину. Володя упал, а стрелявший сразу же исчез, вероятно, для того, чтобы сообщить немцам об аптеке.

Момент убийства видел возвращавшийся домой Сергей. Он повернул в аптеку, чтобы рассказать о случившемся. По дороге встретил Жоржа и сообщил ему обо всем. О том, что Володя заходил в аптеку, не знали ни тот, ни другой. Жорж посоветовал Сергею сбегать к Ярмолинским и попросить Лелю сходить на квартиру к Сергею и, на всякий случай, уничтожить там все имеющиеся фотокарточки, по которым немцы в случае обыска могли бы разыскивать его товарищей. Жорж был уверен, что немцы обязательно осмотрят все квартиры дома, возле которого лежит труп Володи, предполагая, что тот мог идти в одну из них. Сергей немедленно поспешил к Ярмолинским, а Жорж отправился в аптеку.

Леля взяла какую-то перепечатанную на машинке роль и быстро пошла на квартиру Сергея. Там она нашла и сожгла все фотокарточки.

От Ярмолинских Сережа пошел в аптеку, но войти в нее, к счастью, не успел. Когда он подходил, оттуда гестаповцы выводили Жоржа, Нину, Женю, Ольгу и еще каких-то молодых людей.

Домой Сергей, конечно, не пошел, а отправился в театр, где целый день был народ и кто-то что-то репетировал.

Труп Володи лежал во дворе, и к нему никто не подходил, зная повадки немцев. Гестаповцы в таких случаях незаметно вели наблюдение и всех, подходивших к убитому, арестовывали.

Через некоторое время немцы произвели осмотр квартир дома, находящегося в этом дворе. Осмотр был простой формальностью. Убийцу они знали, убитого тоже, а потому ограничились в основном проверкой документов и беглым осмотром каждой квартиры.

Проверили документы и у Лели, спросили, что она тут делает. Леля сказала, что пришла к актеру Потаповичу прорепетировать с ним роль и ждет его.

Я шел на вечерний спектакль, ничего не зная о случившемся. В театре все было внешне спокойно. Сергей сидел за столом и молча гримировался. Я опустился в свое кресло. В этот вечер шла комедия Мольера "Лекарь поневоле". Когда я загримировался, оделся и направился посмотреть сцену, Сергей пошел рядом со мной и потихоньку рассказал обо всем.

Рассказ Сергея потряс меня. Я не знал лично ни Володи, ни Жоржа, никогда с ними не встречался, но чувствовал, что Сергей связан с коммунистами-подпольщиками, от них получает все печатные материалы. Я понял, что мы потеряли честных бойцов, каждую минуту рисковавших жизнью в борьбе с фашистскими захватчиками.

Жоржа отвезли в тюрьму. Почти четыре месяца его зверски пытали, старались узнать фамилии сообщников, но не могли ничего добиться. 15 сентября 1942 года Жоржа расстреляли.

КОНЕЦ ГЕТТО

В феврале 1943 года вместо уехавшего в отпуск прежнего начальства главным в гетто назначили Рибэ. Это был низкий, толстый, невозмутимо спокойный немец с крючковатым носом и мутными, с темными кругами вокруг, глазами. На его лице застыла постоянная улыбка. Он никогда не кричал, говорил ровным голосом и постоянно уверял, что гетто - самое лучшее место для евреев. Ни о чем не нужно беспокоиться - обо всем подумает начальство. Но этот с виду флегматичный немец был самым жестоким начальником гетто.

Заместителем его был Бунге. Очень высокий, худой, с некрасивым, отталкивающим лицом.

Вместе с ними появился переводчик - прибалтийский немец Михельсон, хорошо разговаривавший по-русски. Небольшого роста, с лицом землистого цвета, стеклянными глазами и отвислой челюстью.

1 февраля в 4 часа дня к юденрату подъехали грузовики о немцами. Солдаты начали хватать первых попавшихся людей и сажать их в машины. Офицер объяснил, что где-то в городе партизаны убили офицера и за это будут повешены сто евреев. Схватили и увезли гораздо больше, не считая убитых на месте.

И с этого времени не было ни одного спокойного дня.

Во время сбора рабочих колонн отделяли несколько человек из каждой будто бы для организации новой. Эти люди бесследно исчезали. Исчезали и целые колонны, они не возвращались с места работы. Собирали неработающих будто бы с целью дать им какое-нибудь занятие, сажали в машины и увозили. Больше никто их не видел. Выискивали стариков, стаскивали с постели больных и убивали. Расстреливали попадавшихся на глаза детей.

Явившись однажды для очередной ревизии в поликлинику и больницу, Рибэ заявил вскользь, что врачей слишком много. 10 апреля всем врачам было приказано прибыть в юденрат. Собравшихся встретил Рибэ и повел их в СД. Там он обнаружил, что многие не явились. Назначил повторный сбор. В 4 часа дня во дворе юденрата собрались все. Эпштейн проверил присутствующих по спискам, и двор тут же был оцеплен полицией.

В первую очередь вызывали в помещение всех врачей, приехавших из Германии. Через некоторое время, когда они выходили обратно, ждавшие своей очереди заметили, что вышли не все. Это усилило тревогу.