Турецкий берег, край любви - Ирина Майорова

– Спасибо.

Обернув торс, она легла на спину и тут же закрыла глаза. В течение следующих пяти минут Дурдемир мял ее живот. Потом вдруг, взявшись за резинку трусов, потянул их вниз. Татьяна перехватила плавки почти у колен, натянула их до пупа и помотала головой:

– Так не надо.

– Надо. Целлюлит. Много. Вот здесь. – Массажист по-хозяйски похлопал клиентку по бедру.

– Не надо. Там у меня все хорошо. Лучше вот здесь. – Дронова приподнялась и ткнула пальцем свободной руки (другой она придерживала на груди полотенце) в коленку.

Минуты до окончания сеанса показались вечностью. Перед тем как уйти, Дурдемир склонился на пылающей Таниной физиономией:

– Тебе понравилось?

– Да, – выдавила из себя она.

– Ты живешь Москва? – Горячее дыхание долетало до щеки, и Таня отодвинула голову вправо.

– Да.

– Я зимой еду Москва. Работать. Пиши свой телефон.

– У меня есть муж, он скоро сюда приедет… – Таня надеялась, что Дурдемир уйдет, но он продолжал стоять рядом и – она могла в этом поклясться, хотя глаза по-прежнему были закрыты, – беззастенчиво рассматривал ее пунцовую физиономию, покрывшиеся красными пятнами шею, плечи. Она еще плотнее прижала к груди полотенце и стала развивать тему мужа: – У него проблемы с верхним отделом позвоночника… Рука немеет, шея плохо поворачивается. Я его к вам приведу.

– Завтра приходи, буду опять массаж. Пиши свой телефон Москва.

Бюстгальтер никак не хотел застегиваться – дурацкие железные пластинки выскакивали из дрожащих пальцев. Так и не сумев с ними справиться, Таня завернулась в клетчатую тряпочку и пулей вылетела в раздевалку. Там натянула на себя сарафан и, не глядя в сторону ресепшн, выскользнула на улицу.

– Маньяк, натуральный маньяк! Дуремар уродский… – шептала она себе под нос, торопливо шагая к бару возле бассейна. – Сказала же, что замужем… Ни за что больше сюда не пойду, даже за сдачей – пусть подавятся.

Темнокожий бармен встретил Таню улыбкой и радостным приветствием. Она не ответила. Получая стакан с соком, еле слышно буркнула «сенькю» и несколько метров до шезлонга преодолела чуть ли не строевым шагом. Воспоминание о том, как утром она услаждала взор бармена раскачиванием пышных бедер, отозвалось в Тане новым приступом стыда.

Ужинать Дронова отправилась на нулевой этаж главного корпуса в японский ресторан. Для этого утром, сразу после завтрака, ей пришлось заказать пропуск в автомате, выполнявшем роль метрдотеля, – он выплевывал бумажку в ответ на введенную информацию: специализация кабака (итальянский, мексиканский, рыбный, японский), количество мест и время.

На входе в украшенное красными и оранжевыми фонариками помещение стоял крошечный то ли китаец, то ли кореец. Забирая талоны, он кланялся так низко, что верхом своего высокого накрахмаленного колпака то и дело задевал гостей по животам.

Туристы рассаживались вдоль длинной стойки, когда со стороны входа раздался высокий негодующий голос:

– Чего ты руки-то растопырил? Я Васильева из триста четвертого номера! Живу я здесь, понял? У-у, нерусь безъязыкая! Все включено у меня, за все уплачено и за твою японскую бурду тоже! Да господи ты, боже мой! Чего ты кланяешься-то и ручонками машешь? Товарищи, есть тут кто, кто по-ихнему разговаривать может?

Таня посмотрела налево, потом направо. Соотечественников среди трех десятков любителей японской кухни хватало, но никто из них не собирался в этом признаваться, не желая стать посмешищем. Дронова вздохнула, отодвинула тяжелый стул и двинулась на выручку Васильевой из 304 номера.

– Добрый вечер.

– Здрассте! Ой, спасибочки, что вызвались! Объясните этому недомерку, что у меня это… онлайн эксклюзив… все включено, значит. Могу есть, где хочу.

– А вы заказывали себе здесь место?

– Чего?

– Понимаете, в ресторанах а ла карте, то есть специализированных, как этот, места нужно резервировать с утра.

– Приходить и сидеть здесь, что ли?

– Да нет, зачем? Просто нужно было в автомате получить талон.

– Совсем сбрендили? Мало того, что за свои деньги, так еще и по записи, что ли? Как к врачу в поликлинике? Хренушки! Скажи ему, пусть где хочет, там и сажает. И дочку, она счас придет…

С трудом подбирая английские слова, Дронова объяснила то ли китайцу, то ли корейцу, что мадам Васильева много наслышана об изысканности японской кухни и просто жаждет ее попробовать. Непременно сегодня.

Вряд ли коротышка проникся тягой госпожи Васильевой к восточной кулинарной культуре, скорее был сражен пышностью форм самой Дроновой – Татьянин бюст приходился аккурат напротив маленьких раскосых глаз привратника. Как бы то ни было, только китаец-кореец вдруг часто-часто закланялся, подхватил стоявший возле входа табурет и, подлетев с ним к столу, попросил уже приготовившихся к трапезе гостей чуть-чуть раздвинуться. Народ зашаркал ногами, противно заелозил по мраморному полу ножками массивных стульев. Привратник втиснул табурет рядом с Татьяниным местом, смахнул с него белоснежным полотенцем невидимые пылинки и сделал приглашающий жест. Васильева, царственно вскинув голову, уселась, а на стул Дроновой положила сумочку на коротком ремешке.

– Простите, но это мое место. – Таня оторопело улыбнулась затылку своей протеже.

– А моя дочка где сядет? – с негодованием обернулась та и поспешно переместила дородное тело вправо, заняв разом два посадочных места.

Таня продолжала растерянно топтаться рядом. Маленький китаец-кореец успел переместиться за ту сторону стойки и вместе с более высоким и упитанным коллегой готовился священнодействовать – разливать по небольшим глубоким мисочкам суп.

На самом деле Васильева Таню спасла. Потому что когда шеф-повар снял крышку с котелка, в котором томился суп, резко пахнуло йодом, морской капустой и вареным луком. Татьяне для рвотного спазма хватило бы и одного из этих ароматов, а тут целый букет. Пользуясь тем, что никто не смотрит в ее сторону, она поспешно выскочила в холл.

В главном ресторане Дронова первым делом подошла к огромному столу с фруктами. Сеанс ароматерапии был нужен ей сейчас, как воздух. Однако уже через минуту Таня, забыв об этой сугубо утилитарной цели, любовалась огромной, вырезанной из арбуза клубникой, ярко-оранжевым лебедем из тыквы и нежно кремовыми лилиями-гигантами, лепестки которых сочились медовым дынным соком.

«Интересно, куда они девают все это великолепие, когда оно подвянет и заветрится? – задумалась Дронова. – Неужели выбрасывают на помойку? Нет, наверно, все-таки едят сами или забирают домой».

Неизвестной породы рыба горячего копчения оказалась изумительно вкусной. Янтарные кусочки просто таяли во рту. «Как хорошо, что появилась эта Васильева из 304 номера!» – с благодарностью подумала Татьяна. Ведь останься она в японском ресторане, ей пришлось бы есть суп. Давиться, но есть, чтобы не обидеть повара и ринувшегося выполнять ее просьбу маленького привратника. И не выглядеть в глазах других деревенщиной, не приученной к утонченной восточной кухне.