Хочу быть твоей - Кейт Хьюит

А он был ужасен. Еда, конечно, была превосходна, как всегда, но разговор не клеился и возникали долгие паузы. Когда Ангелос спрашивал о чем‑нибудь Софию, она заикалась и что‑то бормотала в ответ, а потом опускала голову.

Талия вообще молчала, но Ангелос чувствовал, что от нее исходили возмущение и даже злость. Когда тарелки были убраны, Ангелос решил, что с него хватит. Он извинился, сказав, что не останется на десерт, потому что его ждет работа.

Вернувшись в кабинет, он стал расхаживать по комнате, затем достал из бара бутылку ликера и налил себе рюмку. Посмотрев на нее несколько секунд, он выругался и поставил рюмку на стол. Алкоголь сейчас ему не поможет.

Он вернулся к компьютеру, но вся работа была уже сделана.

Он невидящим взглядом уставился на пустой камин, когда раздался стук в дверь.

Ангелос напрягся. Никто не смел беспокоить его в рабочем кабинете.

– Войдите! – гаркнул он, и дверь рывком распахнулась.

На пороге стояла Талия.

Талия негодовала. Она пребывала в этом состоянии вот уже три часа – с того момента, как приземлился вертолет Ангелоса, а он даже не поднялся наверх, чтобы поздороваться с дочерью.

Когда он пришел на обед, ей удалось слегка успокоиться. Может быть, он действительно был очень занят. Он вернулся раньше, чем обещал, и даже изъявил желание пообедать вместе с ними.

– Вам что‑то нужно? – спросил Ангелос, и тон его был резким, как всегда.

Он выглядел потрясающе сексуальным в своей белой рубашке с расстегнутым воротом, открывавшим его загорелую мощную шею, и с засученными до локтя рукавами, обнажавшими мускулистые руки.

– Я полагал, – продолжал Ангелос, повернувшись к своему столу, – что Мария сообщила вам о том, что в мой кабинет вход воспрещен.

– Вы хотите сказать, что к вам нельзя, – бросила Талия.

– Когда я работаю – да.

Она указала на его выключенный компьютер.

– Разве вы работали?

Ангелос наконец взглянул на нее, крайне раздраженный ее вызовом.

– Что вы хотите от меня, мисс ди Сионе?

– Кажется, мы договорились, что вы будете звать меня Талией. Хотя вы не просили меня называть вас по имени.

– Я ваш работодатель.

Талия округлила глаза.

– А также самый черствый и высокомерный человек, которого я когда‑либо видела в жизни. В наше время было бы правильно называть друг друга по имени.

– Именно поэтому вы ворвались ко мне в кабинет? Обсудить, как нам надо обращаться друг к другу?

– Нет. – Она хотела вывести его из себя. – Ради Софии. Я это к слову сказала.

– Хорошо.

– Я думала, вы любите свою дочь, – произнесла она дрожавшим голосом, – но вы ведете себя так, будто совершенно к ней равнодушны.

Ангелос пристально посмотрел. Лицо его было каменным, глаза потемнели, и поза была угрожающей. Он был особенно страшен, когда лицо его ничего не выражало.

– Меня не интересует ваше мнение, – холодно произнес он. – Вы вторглись в мое личное пространство, и я не желаю выслушивать ваши дурацкие предположения.

– Вы невероятно грубы. Я провела с вашей дочерью времени больше, чем кто‑либо другой. Может быть, вы удосужитесь выслушать мое мнение.

Красные пятна выступили на его скулах, но глаза оставались ледяными.

– Вы переходите всякие границы, мисс ди Сионе, – сказал он, голос его был тихим и угрожающим.

– А что вы можете сделать со мной? Уволить меня?! – воскликнула Талия, шагнув к нему. – Я перешла границы, потому что я переживаю за вашу дочь. А ваше поведение причиняет ей боль. Почему вы не можете быть более… – Талия запнулась, подыскивая подходящее слово.

– Быть более…

– Любящим, – выпалила она. – София совсем маленькая девочка. И в жизни у нее так мало близких людей. Она хочет быть любимой своим отцом.

Эти слова, словно эхо, разнеслись в тиши кабинета, и на короткую секунду лицо Ангелоса исказилось от боли.

– Наш разговор окончен.

– Ангелос… – Впервые она отважилась назвать его по имени. Она протянула руку, сделав шаг. Ей хотелось прикоснуться к нему, ведь он так нуждался в утешении – так же, как и она. Она жаждала ощутить его плечо под своей ладонью, хотя бы на миг.

– Другие няни совершенно не интересовались Софией, как вы, – ровным тоном ответил Ангелос. – И теперь я думаю, что это было неплохо. – Он снова холодно взглянул на нее, и Талия поняла, что напрасно надеялась на какой‑то отклик в его душе. – Ваше мнение меня не интересует. Вы здесь всего лишь на шесть недель, Талия. И вы к нашей жизни не имеете никакого отношения.

Эти слова были похожи на пощечину, на удар в живот. Талия быстро заморгала, пораженная тем, как больно ранили ее эти жестокие слова. Она была на Каллосе всего десять дней, но ей показалось, что она стала частью жизни Софии, ее значимой частью. А ведь она была значимым человеком для очень немногих людей. Для деда, братьев и сестер… Круг ее любимых и близких был невероятно мал. Вроде бы ее это устраивало, но теперь…

– Да, возможно, это так. Но сейчас я являюсь частью жизни Софии. Надолго ли вы собираетесь здесь остаться?

– Я еще не решил. Я приехал убедиться в том, что вы соответствуете своей должности…

– И я соответствую?

– Будет видно.

– Может быть, вы посмотрите, как я работаю? Мне хотелось бы прогуляться в дальнюю часть острова. Не хотите ли присоединиться к нам?

Талия ждала его ответа затаив дыхание.

– Хорошо сыграно, мисс ди Сионе. Как ни заманчиво это звучит, – сказал он, – боюсь, я откажусь от этого удовольствия. У меня много работы.

– Тогда зачем вы вернулись сюда?! – воскликнула Талия, и в голосе ее прозвучала такая боль, что она сжалась от испуга.

– Я сказал вам…

– Оценить мои способности? Но ведь вы не проводили вместе с нами время. Как вы можете узнать, способна ли я?

Резко повернувшись к ней, он взглянул на нее с гневом.

– Почему вы так настойчивы, черт возьми?!

– Потому что я знаю, что это такое – быть без отца, – призналась Талия. Она почувствовала, что щеки ее покраснели от этого невольного признания. – Или без матери. Я потеряла обоих, когда мне было всего один год.

– Я вам сочувствую. Я никому этого бы не пожелал.

– София уже потеряла мать. Вы нужны ей…

– Я у нее есть, – оборвал ее Ангелос, и тон его вновь стал жестким. – Я обеспечиваю ее всем необходимым и вижусь с ней достаточно часто.

Талия смотрела на него, не отрывая глаз, и внезапно ей захотелось утешить этого мужчину.

– Ангелос… – нерешительно