Сказки. Том 3 - Эльдар Ахадов

Всю ночь бедный жираф не мог уснуть. Его сердце сжималось от невыносимой боли при одной только мысли о вечной разлуке со всем, к чему он так привык с самого рождения!

И наступило утро. Поднялось над притихшей землей яркое солнце, а вдали на дороге показались длинные–длинные вереницы грузовых автомобилей. И потянулись к ним грустные птицы и звери. Никто не хотел уезжать, но что тут поделаешь? А жираф всё стоял возле родного леса у подножья холма и не мог двинуться никуда. Его звали. Кричали ему: «Скорее! Скорее!». Бесполезно.

А потом всё стихло. Не стало льва на холме, бегемотов в реке, даже крикливых, взбалмошных обезьянок не стало. Все уехали.

Только жираф всё смотрел сквозь листву на любимое солнышко и понимал, что никогда не сможет оставить то, что так дорого ему. И тут он почувствовал, что он становится всё выше и выше, больше и больше, что мир вокруг него начинает кружится, и начинается волшебство!

Жираф стал таким огромным, что всё вокруг, весь мир мог теперь удержать на своих прежде маленьких смешных рожках! Всё–всё, даже само африканское солнце!

Летящая в океан пылающая звезда увидела волшебного жирафа и от удивления так загляделась, что промахнулась, не упала в океан, а полетела себе дальше, куда–то мимо.

И все закричали «Ура!». И все вернулись домой, к жирафу, который никуда не ушел…

ТО, ЧЕГО НЕТ…

Жили–было То, Чего Нет, Не Было И Никогда Не Будет. Много чего о нём написано, но на самом деле, поскольку его нет, то и места ему никогда нигде не было. Куда бы оно ни обратилось, везде в первую очередь проверяли: а есть ли такое и где оно числится. Но его вечно нигде не было, и нигде оно не числилось. И в строю не ходило, и хором не пело, и присяг не принимало, и хороводы не водило.

И стало оно задумываться, как же ему быть, если его нигде нет? Как заявить о себе, если в твое существование никто не верит? Поскольку его не было, то ему было легко и просто входить в любые вещи и выходить из них, появляться и исчезать в любое мгновение., быть всюду и нигде одновременно. И оно так привыкло этим пользоваться, что уже и не могло себе представить: как без этого обходиться.

Вот смотрите: сейчас оно выглянуло из стены и… тут же исчезло в ней. А сейчас — вошло в дерево, хитренько улыбнулось и растворилось в воздухе. Правда, улыбка осталась. Но не надолго.

«Пусть нет меня», — рассуждало оно, — «Пусть так. Но, если невозможное не существует, то уже одно это значит, что… нет ничего невозможного! А значит… я существую!» И стало оно вглядываться в лица людей, и видело в их глазах отражение своего лица. И стало оно дышать. И вдохнуло в себя ветер. И стало дышать, как ветер. И стало ветром.

И прикоснулось оно к камню. И стало камнем. И пробежало рябью по реке. И стало рекой. И всем оно стало. Потому что его не было, нет и не будет никогда!

Оглянись, посмотри внимательней. Быть может, не ты, а именно оно читало сейчас эту сказку о нём. Видишь, кто–то только что тихо смеялся. Его уже нет, а смех всё ещё рассыпается, словно песок сквозь пальцы…

СИНЯЯ ГОРА

Жили–были два друга–товарища. Один любил репку сажать, а другой — капусту. А как осень наступит: один, который репку сажал, капусту убирает, а другой — репку выкапывает. И так их эти растения сдружили, что стали они неразлучными. Куда один идет, туда и другой плетется. О чем один запоет, о том и другой подхватывает. Соседи над ними посмеивались, Репкой да Капустой называли. А им–то что? Им всё равно, лишь бы жить не мешали.

Так бы и жили они, так бы и горя не знали, если бы однажды не началась засуха. Говорит Репка Капусте:

— Айда, на реку за водой. Время поливать огород — а нечем.

— Айда, только вёдра возьму.

Взяли они с собой по два ведра каждый, спустились к реке. А там воды — ни капли. Сухое русло. Ну, дальше они пошли, к родникам. И тех нет. К озеру — и озера нет. Что делать? Куда деваться? Совсем нигде воды не стало, такая жара. Уже не до капусты с репкой — самим пить нечего. Мыкались приятели, мыкались, а толку нет никакого.

Наступил вечер. В сумерках стало попрохладней. Пошли они куда глаза глядят — в чистое поле, шли, шли, а за полем, когда совсем уже пустыня началась, присел Капуста на камешек передохнуть и говорит Репке:

— Ты пошустрей меня, иди уже один, а я обе ноги до крови стер и сил не осталось, не смогу я идти. Иди, не бойся и не переживай: я тут тебя подожду. Сказал так, а сам глаза от Репки прячет. Ясно, что прощается он с другом своим на самом–то деле…

И Репка, у которого сил тоже не шибко оставалось, взял товарища своего за руку, взглянул ему в глаза и говорит:

— Слышал я от дедов своих, а тем их деды сказывали, что есть где–то синяя гора, у подножья которой вода никогда не иссякает. И говорят, что она здесь, рядом, недалеко совсем… Я тебя на себе не дотащу, Сам знаешь, ты, Капуста, всегда тяжелее меня был. Хлипкий я против тебя. Ты, уж, прости. Пойду я ту синюю гору искать. А как найду — так к тебе вернусь с водой. Ты потерпи только. Я мигом.

И ушел. Понял Капуста, что не дождется он своего товарища. Надеялся только, что, быть может, хоть Репка спасется, найдет себе воду. Лёг Капуста спиной к голой земле и принялся на небо смотреть, время пережидать. Смотрел, смотрел и увидел… Далеко–далеко в небе засинело что–то, потом тихий рокот послышался, то ли показалось даже. Потом очертания ладони появились. Огромной, морщинистой. С множеством пальцев. И тут только начал догадываться Капуста, что перед ним — Синяя гора. Понизу она в сухих безводных отрогах, а ближе к вершине вся голубая, словно отражение неба в воде…

Хотел Капуста друга позвать, чтобы вернулся, да голоса уже нет, гортань сухая почти… Долго смотрел он в небо на Синюю гору, ждал, что потечет с небесной вершины благодатный дождь… Но не было дождя. Долго не было. А, когда уже начал меркнуть свет в глазах его, вдруг хлынули откуда–то из поднебесья бесценные капли влаги.

И улыбнулся Капуста. И прояснилось у него зрение. Стоит перед ним Репка и смеётся. Нашел–таки незасохший родничок его огородный друг. Недалеко совсем. Просто шел долго, ведра–то тяжелые, когда водой полны.

Рассказал ему Капуста про свое видение, про Синюю гору. Подивились оба, улыбнулись друг другу… А потом почему–то обнялись молча. И заплакали.

КАМЕННЫЕ ЛЮДИ

Однажды, под жарким палящим солнцем развалилась огромная гора и из неё выбежали настоящие каменные люди. Они выбежали и сразу очень удивились, потому что увидели то, к чему не привыкли с детства. Оказывается, здесь, снаружи, есть так много любопытного! Во–первых, это — которое голубое сверху. Оно очень красивое. Особенно когда вон та яркая штука круглая опускается вниз или поднимается вверх. Очень забавно смотреть. Там ещё летают такие белые прозрачные по краям куски. Иногда очень большие, но совсем не тяжелые. Тоже интересно. Всё время можно смотреть и смотреть, даже когда становится темно. Когда становится темно, это самое, которое было голубым, становится темным, темно–синим, а в нём появляются разные мелкие–мелкие сияющие камушки. Каменные люди стоят, замерев от удивления, и вглядываются в небо.

— Смотрите! А вон там, далеко–далеко, уже не наверху, но всё равно снаружи, блестит что–то такое же голубоватое как это, которое сверху!

Завопил круглолицый с большими непонятными ушами.

— Ой, да оно шевелится!

Это было море…Бедные каменные люди! Они никогда не видели моря, не слышали запахов цветов, не бегали босиком по луговой траве…. Очень всё это огорчило каменных молодцев. Подумали они, подумали и решили остаться здесь, на поверхности земли. Надо же до конца разобраться с тем, что так и не удалось понять. И стоят они с той поры, и смотрят на простых людей, и следят за звездами, и всё никак не могут заставить себя вернуться домой.

Очень уж красиво вокруг. И так много всего. Ни пересчитать, ни пересмотреть — невозможно…

ТАЙНА ДЕДУШКИНОЙ ПЕЩЕРЫ

Летним теплым вечером на берегу солнечной реки сидел на камушке седенький старичок и смотрел, щурясь, на сверкающую вдали, подгоняемую легким ветерком, речную рябь. Долго молча глядел он, пока не подбежал к нему, запыхавшись, мальчишка.

— Деда, ты что сидишь? На воду опять смотришь?

— Смотрю, внучек, как река течет, как время бежит. Ты бежишь, и время бежит. Только оно быстрее тебя.

— Как это «быстрее»? Я вон с ребятами полдня в футбол играл, потом мы в лес за орехами ходили, потом возле ручья родничок раскапывали, потом рыбачили на озере, потом я к тебе прибежал, думал что ты — дома, потом тебя везде искал, потом нашёл, а до сих пор не стемнело даже. Как будто замерло это твоё время.

— В детстве всем так кажется. Но это не так. Посмотри на гору на той стороне реки. Думаешь, она вечна? Как бы не так… Это в детстве время ползет незаметно, а в мои годы — не только не ползёт, а даже и не течет и не бежит, а летит.