Все радости жизни - Павел Кодочигов

Школа была рядом. Через дорогу от артели сад, за ним и она. Днем он свободен, Сходил в районо, робко попросил, чтобы разрешили учиться. Над ним посмеялись. Пошел в райком комсомола. Там поговорили участливо, позвонили в районо и сказали, что ничем помочь не могут. Через неделю снова пошел в районо. Тот же красивый пожилой голос выговаривал на этот раз раздраженно: «Ты не можешь учиться вместе со зрячими. В наших школах повышенные требования, и потом существуют же специальные школы для слепых. Там и преподаватели имеют определенный опыт, и наглядные пособия соответствующие имеются… Нет, это совершенно немыслимо! Не будут же учителя только с тобой возиться — у них на руках целый класс…»

Написал в облоно. Там заявление Саши нашли настолько нелепым, что не стали и отвечать. Дядя Доня был прав!

В начале второй четверти, в морозный ноябрьский день, к удивлению учеников Нязепетровской средней школы, Саша поднялся на второй этаж и спросил, как пройти в шестой класс.

— А тебе зачем?

— Буду учиться.

— Такой большой и в шестом классе?!

На это возразить было нечего — ему шел семнадцатый. Саша стоял, неловко переминался с ноги на ногу, растерянно улыбался, чувствуя, как кровь заливает ему лицо, а на лбу проступает липкая испарина. Решившись явиться в школу без направления, он продумал, казалось бы, все, а такого вопроса не ожидал.

Из затруднительного положения Сашу вывела чья-то крепкая рука, взяла под локоть и повела. Нашелся человек, который искренне возрадовался появлению еще одного переростка — второгодник Колька Кудрявцев. Кудрявцев был тоже выше и старше всех, ходил в валенках-бахилах, всегда взлохмаченный и всегда с расстегнутым воротом рубашки. Занятия посещал аккуратно, честно отсиживал на последней парте положенные часы и ничего не делал. Учиться Колька не хотел принципиально и ходил в школу лишь потому, что отец крепко драл ремнем. Когда ему становилось особенно скучно, а такое случалось часто, Колька доставал какую-нибудь приключенческую книжку и углублялся в чтение, чаще же потихоньку мастерил «поджигатели» и всякие другие нужные вещи. К этому привыкли и учителя и ученики и не обращали внимания.

— Садись со мной, — горячо говорил Колька Кудрявцев, — Два двоечника будет — все веселее. Парта вот тута. Садись!

Саша втиснулся в маленькую парту и замер: что будет дальше?

Раздался звонок.

— Какой первый урок? — спросил у Кольки.

— А шут его знает… Вон у девок немецкий раскрыт. А тебе зачем?

— Надо же приготовиться.

Престарелая учительница немецкого языка Эльза Карловна обычно с учениками не здоровалась — боялась, что не услышат и не ответят на приветствие. На этот раз, едва она вошла в класс, все стихли. Это насторожило Эльзу Карловну — готовят какой-нибудь подвох? Но между ними существовал негласный договор: она позволяла на уроках вести себя вольно, ребята, учитывая это, не преступали дозволенного.

— У нас новичок! — пробасил Колька Кудрявцев.

«Сейчас выгонит!» — екнуло сердце, Саша стал подниматься, чтобы безропотно выполнить приказ, но учительница, подойдя к нему, положила ладонь на голову, заставляя сесть, и задумчиво сказала:

— Я знаю, что ты хочешь учиться. Я много раз видела, как ты стоял под окнами школы. Это очень хорошо. Я люблю прилежных учеников, но как нам поступать, если ты не видишь? — голос был усталым, надтреснутым, с явно слышимым немецким акцентом.

Учебники для слепых Саша давно выписал из областной библиотеки и, на счастье, немецкий взял с собой. Раскрыл наугад:

— Можно я почитаю?

— Почитай что-нибудь и переведи, — согласилась Эльза Карловна.

— Ребята, он читает руками! — оповестил класс Колька Кудрявцев, и все сгрудились у задней парты.

Саша читал долго, пока учительница не остановила:

— Достаточно. Я тебе ставлю… Как твоя фамилия? Я с большим удовольствием поставила бы тебе пять, Саша Камаев, но ты не зачислен…

— Правильно, Эльза Карловна! — одобрил Колька Кудрявцев. — А вы запишите его в журнал, и будет полный порядок.

Класс посмеялся и стих. И это мешало Эльзе Карловне сосредоточиться: «Может, ученики нарочно привели этого Сашу Камаева? Может, они что-то замышляют и притихли лишь на время?» Но урок закончился благополучно. «Камаев хорошо повлиял на класс. Вот в чем дело!» — подумала Эльза Карловна и, забывшись, вопреки обычаю, попрощалась:

— До свидания, дети!

— До свидания, Эльза Карловна… — разноголосо ответили ученики.

На перемене весть о событии в шестом облетела всю школу. Ребята из шестого оказались в центре внимания и без устали рассказывали:

— Пальцами по толстой такой книге водит и читает по-немецки…

— Ври больше! По-русски он еще может читать, а на немецком как? Там же совсем другие буквы!

— Не знаю… Но сам видел. Да вот спроси хоть у Наташки. Натка, иди сюда!

В учительской никогда не вмешивающаяся в школьные дела Эльза Карловна уговаривала директора школы Александру Васильевну Лопотышкину:

— Сашу Камаева нужно обязательно принять! Он будет хорошо учиться!

Александра Васильевна молчала. Она знала о решении районо и была довольна, что самозванец поставил ее перед свершившимся фактом. Александре Васильевне нравилась настойчивость новенького, но она сомневалась: немецкий слепой может знать хорошо, по литературе, истории тоже может успевать, а по алгебре, геометрии? Александра Васильевна сама вела эти предметы, и следующий ее урок был в шестом. «Не буду сегодня спрашивать, пригляжусь, а там видно будет», — после долгих колебаний решила она.

Саша тоже знал, что следующий урок директора школы, и из класса не выходил. Пытался сосредоточиться на геометрии, но это не удавалось: то и дело распахивалась дверь — его рассматривали. Рядом вертелся Колька:

— Здорово ты отшпарил! Мне так ни в жизнь!

— Сказал тоже. Тебе проще — ты видишь.

— Само собой, но на черта сдался мне этот немецкий? Без него проживу, — не сдавался Колька.

До звонка так и не удалось ничего вспомнить. Александра Васильевна сделала вид, что не заметила Камаева, и стала объяснять условия новой задачи. Начертила на доске треугольник. Саша ловил каждое ее слово, точками тоже вычертил треугольник, печатными буквами обозначил углы. Кажется, все понял и теорему, с помощью которой решалась задача, вспомнил. Александра Васильевна спросила, кто хочет отвечать. Саша поднял руку.

— Я. Только я не могу на доске, — голос сорвался, и Саша продолжил почти шепотом: — Я сделал свой чертеж и могу объяснить…

Александра Васильевна помолчала, потом согласилась: