Откуда приходят люди в этот мир? - С. Добрунов

Глеб оживлённо говорил по телефону, жестикулируя руками и головой, и говорил довольно долго.

– Мы можем ехать прямо сейчас, – сказал он вернувшись в машину, – повезло: она как раз дома, работает над нарядами, и мужа ещё нет с работы.

– Вот бы тебе «пообщаться», – хитро сказала Катя, – хотя я принимаю, что у тебя были женщины до меня и принимаю, что мне всю жизнь придётся соперничать с бывшими, а соперничество – это же конкуренция. Так что всегда нужно будет быть в форме и здравом уме, а то увести могут, – это уже Насте сказала она, весело с шуткой, показывая свои белые зубики.

Глеб только вздохнул и промолчал. Ему очень нравилась Катя, всё больше и больше, лёгкость, некоторая ирония, с которой она относилась к жизни, не могла не завораживать. Этим, так же как своими тринадцатью веснушками, она и отличалась от других женщин…

Татьяна Сергеевна, как представилась хозяйка довольно уютно обставленной трехкомнатной квартиры, была ещё молода и свежа, лет тридцати-тридцати двух и встречала она гостей не в модном халатике, как было принято в те годы, а в строгом дамском костюме, как бы сейчас сказали, деловом, с дорогой брошью в пышных начёсанных волосах и туфлях на высоком каблуке. Она не скрывала удовольствия видеть Глеба, но вела себя сдержанно и корректно.

– Мы были с Глебом знакомыми когда-то, уже давно, Бывшие, так сказать, – ни один мускул не дрогнул на её лице, глаза смотрели отрешенно и безразлично, но она явно не стыдилась, что была Бывшей у Глеба.

– Так вот какова твоя избранница, – обратилась она уже к Глебу, – завидую, красивая… Но давайте к делу, а то мне ещё мужу ужин готовить, – она рукой пригласила их в маленькую комнатку, которая была и её мастерской, и примерочной, и складом, и дизайнерской сразу. Достав из шкафа с тканями большой альбом с рисунками, она усадила гостей на маленький диванчик и открыла первую страницу. Эскиз платья был нарисован ею самой и удивлял своей оригинальностью, красотой и полётом воображения автора. Это было платье без плеч, с короткими рукавчиками, сшитыми из изящных кружев и исходящими прямо из блузы. Длинная до пола юбка спереди изгибалась кверху красивыми складками, оголяя ногу до колена и даже, наверное, чуть выше, где прикреплялся бант. Другой бант, ажурный, в стиле кружев на рукавчиках, прикреплялся на груди у сердца, приталенная в поясе и суженная у пола, она расширялась у колен, создавая модный тогда эффект банана. Рядом были нарисованы перчатки, короткие, скрывающие только кисти. А с другой стороны от платья были нарисованы эскизы нескольких пар туфелек на высоких каблуках с пряжками и без, а также фата, почему-то одна, но как-то очень подходившая, вернее, исходившая из эскиза самого платья. Сестры долго смотрели на этот рисунок, затем перевернули несколько страниц, уже без интереса рассматривая другие эскизы, и вернулись опять на первую страницу, где внизу маленькими буковками было написано: композиция Катенька. Прочитав это, Катя подняла голову от рисунка на автора:

– Вот это мне очень нравится. Как вы думаете, подойдет мне такое платье?

– Конечно, это будет прекрасная работа. Открытые плечи и шея потребуют украшений, а пряжка на туфлях должна быть в тон этим украшениям, – это она говорила уже повернувшись к Глебу, – туфельки, правда, придётся искать в другом месте, но я бы советовала вот такой стиль, – и она указала на рисунок. – Ну а вуалетку к фате я сделаю в крупную сетку, чтобы ваши очаровательные веснушки были заметны сквозь неё, были чем-то вроде восклицательного знака, завершающего композицию. И ткань должна быть атласной, не такой как в современных магазинах, с некоторым тонким отливом, даже синевой, я бы сказала, именно о такой я думала, делая этот эскиз, – она опять открыла дверцу шкафа, где на полках лежали образцы белой ткани. – Вот этот или этот, – Татьяна Сергеевна показала гостям рулоны тканей.

– Вот этот – действительно, чуть с голубизной, под цвет твоих глаз, – сказал уже Глеб. – Как тебе? Мне нравится.

– Да на твой вкус можно положиться, – двусмысленно сказала Татьяна Сергеевна, – цвет действительно подходит. У Кати тонкие руки, ещё как бы детские, они будут прекрасно смотреться с коротким рукавчиком. Шейка —тонкая изящная, не длинная и не короткая, красивая, – Татьяна Сергеевна теперь уже примеряла Катю под свою композицию… – и ножки, – окинув взглядом Катины ноги, даже скрытые под складчатой юбкой, откуда видны были только голени и стопы, – лучше слева сделать вырез, эффектнее будут выделяться и колено, и чуть – чуть бедро Только нужны хорошие колготки, такие… такие дэн тридцать, не белые, а почти цвета кожи, и перчатки, – она опять полезла в шкаф, достала коробку и стала перебирать в ней перчатки, уложенные в целлофановые пакеты, – вот эти, – протянула Кате пакет, – примерьте.

Катя надела перчатки. Они точно подошли к руке, словно вторая кожа, только белая и мягкая, покрыли пальчики, но были до середины предплечья, как бы удлиняя и без того стройные руки.

– А неплохо, даже лучше, чем в коротких. Поднимите руку вот так, словно даете поцеловать пальчик вот этому человеку, – она указала на Глеба.

Катя с некоторым кокетством протянула руку, перепрогнув её в локте и слегка согнув кисть, поднесла её к лицу Глеба… Ручка эта, укрытая в белой перчатке, сама призывала поцелуй, и Глеб приник губами к пальчику, нежно поддерживая руку за ладонь, и застыл.

– Да, вот так бы всю жизнь… Мой-то давно мне уже руку не целовал, – вздохнула Татьяна Сергеевна, взяла со стола сантиметр и стала делать измерения пропорций Катиного тела.

– Длина будет на два сантиметра от пола, чтобы туфли и особенно пряжки выглядывали при ходьбе. Глеб, я позвоню своей знакомой Наташе, она достанет нужные туфли, хорошо?

Глеб кивнул в знак согласия. Татьяна Сергеевна тут же подошла к телефону и весьма профессионально объяснила той самой Наташе, что ей, вернее, Кате, нужно.

– Завтра всё будет, – она уже записывала адрес и телефон на листке бумаги для Глеба. – Работа займёт два дня, не больше. Завтра, в пять вечера, сделаем примерку, а через день всё подгоним и закончим Но, Глеб, туфли и украшения уже должны быть завтра.

Глеб ещё не успел дать согласие, как зазвонил звонок входной двери.

– Вот и муж пришел, а ужина ещё-то и нет. Вот, Катя, какая он, а семейная жизнь: как снимешь белое платье, больше уже не наденешь, разве что передник купишь белый для кухни.

Муж оказался тоже давним знакомым Глеба, звали его Петя, весьма приятной наружности, седоват уже, лет под сорок, но ещё стройный, весьма красивый. Он очень внимательно рассматривал Катю, даже в шутку попросил повернуться и, как бы оценив, сделал заключение:

– Очень красивая, но для тебя, старик, слишком хороша, ведь испортишь такую красоту. Я, как давний семьянин, – он обратился ко всем и только теперь заметил Настю, умолк и сглотнул слюну, не отрывая глаз от смутившейся Насти, продолжил: – А эта ещё лучше. Где ты находишь их, таких женщин? Да, как семьянин, я скажу, что жёны, дети, дачи, курорты, – всё это очень хорошо и приятно, но для этого всего нужны деньги, – он вздохнул глубоко, – и деньги немалые.

Из кухни доносился вкусный запах, стук тарелок. …На Галине Сергеевне был уже белый передник.

Прощаясь, договорились, что завтра, во время примерки, поговорят обязательно подольше, всё вспомнят, обсудят, даже выпьют. Но деловые люди уже тогда начали свой бег к богатству, навряд ли они поговорят, обсудят и даже выпьют… может опять перекинутся парой слов, вспомнив, что кроме работы в этой жизни есть ещё женщины, была молодость и будет старость…

Вообще-то, в последние дни Глебу с Катей везло: и туфельки, белые, белые, на высокой шпильке, и золотую цепочку, весьма не тонкую с кулоном, всё под цвет веснушек, и сумочку и много чего другого, так трудно доставаемого тогда, «достали» быстро и примерка прошла успешно, правда Петя так и не появился. А через день была выставка невест, вернее, одной невесты: Катя примеряла перед свадьбой в последний раз всю композицию: широко открытые худенькие, плечи, маленькие ажурные рукавчики из которых тонкие, ещё детские руки Кати опускались изящно вдоль тела, кисти укрытые мягкими перчатками с кольцом с голубым камнем на левой руке, лиф, наполовину прикрывавший и наполовину открывавший развитую грудь, кулон со знаком зодиака находился там, где и должен был быть – между грудей, чуть выше, тонкая шея вокруг которой, почти оранжевая цепочка опускалась вниз, удерживая кулон. С легким голубым отливом, платье, извивалось по телу, подчеркивая всю фигуру, удачно расширяясь в области колен и слегка сужаясь опять, над стопами, так что левая ножка не выглядывала в разрез платья среди складок, а платье само расширяясь показывало эту ножку. Высокий каблук, желтая пряжка на ремешке, маленькие ножки попеременно выступали вперёд, когда Катя прохаживалась по мастерской, демонстрируя и себя и платье. Из под вуалетки фаты, сквозь довольно заметные щели в сетке отливали голубые, блестящие, аж влажные глаза и блистали оранжевые веснушки. Сама фата то ли прикрывала то ли открывала и плечи и грудь и кулон и кудри волос на спине.