Грехи и молитвы (СИ) - Малинник Ира

— Да.

— И такие случаи могут нам встретиться по пути?

Томас кивнул. Ему не хотелось ничего говорить.

Дарио на некоторое время задумался. Томас был готов ко всему: к тому, что мужчина плюнет на все и бросит его, что он испугается и начнет рыдать и просить защиты у Господа, что он, в конце концов, просто пойдет к Луизе и напьется. Но Дарио его удивил.

— Знаете, сеньор, — начал он, — если уж дело приняло настолько скверный оборот, и эта дрянь ползет из Ареццо все дальше и дальше, значит, мы будем с ней сражаться. Помощи от меня немного, но клянусь вам – я сделаю все, что в моих силах, чтобы быть полезным. Даю вам слово.

С этими словами, мужчина вдруг опустился на колени перед Томасом, и молодого священника бросило в жар. На секунду, Томасу показалось, что отовсюду запел ангельский хор, что небо обрушило на него свою благодать, и что внутри у него были только добро и свет, но никак не демоническое отродье, дарующее ему жизнь.

Томас взглянул на Дарио глазами, полными слез, и положил ему руку на голову.

— Да будет так. А теперь вставай. Мы переночуем здесь, а с рассветом двинемся дальше. И вот еще… — он на секунду замялся. — Положи это в свою седельную сумку.

Дарио принял из его рук ярко пахнущий мешочек.

— На все Его воля, — твердо сказал он, глядя Томасу прямо в глаза. – И что бы ни случилось, моя вера с вами, сеньор. Помните это.

Томас поднял голову и посмотрел вверх, в звездное небо.

«Это правда часть Твоего плана, или ты просто наблюдаешь со стороны?» вдруг закралась ему в голову предательская мысль.

«Что бы это ни было, тебе этого знать не дано», резко оборвал его размышления демон. «Поэтому просто делай свое дело. Один союзник у нас уже есть. Может, мы сумеем добраться до проклятого города прежде, чем Белиал свернет тебе шею».

— Вы идете, святой отец? — Дарио уже шагал по направлению к дому Луизы и теперь поджидал его на дороге.

Томас кивнул и зашагал следом. Где-то вверху, прямо над его головой, пронеслась и тут же угасла падающая звезда.

Глава 9. Путь паломника

Прошло уже несколько часов с тех пор, как Томас и Дарио покинули деревню. Перед отъездом, Томас проследил, чтобы каждый житель деревни выпил святой воды, а затем он незаметно подложил ведьмин мешочек прямо под порог церкви. Томас искренне надеялся, что его поступок не отвратит Господа от этого места, но выбора не было – он не хотел, чтобы гончие Белиала нашли его.

Теперь, в дороге, Томас чувствовал себя куда лучше и спокойнее. Он уже привык к верховой езде, его ноги окрепли, и ничто не мешало ему наслаждаться окружающими видами и теплым солнцем, согревающим их лица.

— Скажите, сеньор, — Дарио подвел кобылу ближе к мерину Томаса. — А что именно вы собираетесь делать в Ареццо? Неужто выследите каждую проклятую тварь и изгоните ее?

Томас задумался. А и правда, что он может сделать? Если прямо там, в сердце города, царствует Белиал, что может против принца Ада скромный священник, в теле которого живет другой демон? Астарот сам сказал, что Белиал ему не по зубам. Остается одно…

«Найти жертвенного агнца», раздался привычный низкий голос в голове клирика. «Твой друг Дарио, к примеру. Прекрасная жертва! Осталось только уговорить его умереть во имя Господа, и дело сделано. Главное, чтобы во время молитвы твои зубы не слишком сильно стучали, не то будет неразборчиво».

«Ни за что!», сердито подумал Томас, косясь на Дарио. Мужчина ехал чуть впереди, оглядываясь по сторонам и улыбаясь.

«А если от его жизни будут зависеть жизни тысяч других невинных людей? Что ты выберешь, мальчик? Позволишь умереть тысяче, чтобы жил тот, кого ты едва знаешь?»

На это Томасу сказать было нечего. Каждый раз, когда Астарот задавал вопрос, Томас отвечал и ошибался, потому что в вопросах князя Ада непременно скрывалось двойное дно.

— О чем вы так задумались, сеньор? – Дарио обеспокоенно заглянул ему в лицо. – Солнце слишком сильно печет вам в голову? Погодите, я достану флягу.

«Какой заботливый – истинный христианин!» В голосе Астарота Томас уловил едва ощутимую насмешку. «Превосходный экземпляр».

— Pater noster, qui es in caelis, — проговорил Томас вслух и нараспев, ощущая, как внутри у него что-то полыхнуло пламенем. — Ни о чем, мой дорогой друг, ни о чем таком, о чем бы стоило переживать.

— Но все-таки, насчет Ареццо… — видно было, что эта тема сильно тревожит Дарио. — Быть может, у церкви в таких случаях есть какой-то план? Известить Папу, послать гонцов? Может, в Ватикане спрятано оружие, способное расправиться с этой дьявольщиной?

«Скажи ему, что главное оружие Ватикана находится вне его пределов», хмыкнул голос.

— Я боюсь, главное оружие Ватикана находится вне его пределов, — неожиданно для себя, Томас повторил слова демона вслух.

— Что вы имеете в виду? – мужчина нахмурился.

— Я говорю об истинно верующих, о тех, кто способен отдать жизнь во имя Господа, — слова лились словно сами по себе, против воли молодого священника, разжигая в нем какое-то новое, доселе неизвестное чувство. – За свою, пусть и не слишком долгую жизнь, я повидал немало священников и повстречал еще больше прихожан. И поверь, Дарио, среди священников были те, кто днем носил церковную одежду, а по ночам тискал девок на конюшне. А среди прихожан были те, кто отдавал последние деньги, чтобы вскладчину купить лекарства для больного ребенка соседа. Никогда нельзя быть абсолютно уверенным в том, какое зло или какое добро скрывается в человеке, и этого вовсе можно не узнать, пока не пробьет его час показать свое истинное лицо.

Томас, наконец, умолк и глубоко выдохнул. Он сам не ожидал от себя такой пламенной речи и не был уверен, из каких глубин его сознания, души или сердца шли эти слова. Но он был рад тому, что выплюнул из себя весь яд, который копился в его душе многие годы.

Будучи священником прихода Градары, он повидал немало странствующих монахов, паломников и священников, которые заезжали в их края. И, так как растил его отец Бернард, маленький Томас был уверен в том, что любой человек, носящий святой сан, является таким же примером добродетели, что и его воспитатель.

Реальность разочаровала Томаса, едва ему минуло шестнадцать лет. В тот год, в Градару заехал священник из соседнего городка, который направлялся в Ватикан. Томас был счастлив познакомиться с кем-то еще, кто так же, как и он, посвятил свою жизнь служению, но радость встречи омрачил голос Астарота.

«От него смердит грехом», пробормотал голос, и в нутро Томаса словно закололи ледяные иголки.

«Что ты несешь», подумал Томас, «лживый демон! Это святой человек, а то, что тебе не по нутру все святое, я понял еще давно. Умолкни, прошу тебя, и дай мне насладиться беседой».

Астарот и в самом деле замолчал и не беспокоил Томаса до самого вечера. А засыпая, в голове молодого человека загрохотало властное: «Вставай! Вставай и иди на конюшню, и ты увидишь все сам!»

Томас пытался было игнорировать дьявольский шепот, но любопытство пересилило. Он натянул верхнюю одежду и ужом выскользнул из дома. А вокруг царили тишина и темнота – две правительницы деревенской идиллии, скупо освещенной полумесяцем в ночном звездном небе.

— Я только проверю – и тут же назад, — сказал себе Томас, направляясь к конюшне. Он не верил в то, что наговорил ему голос, но в силу возраста, хотел лично во всем убедиться, чтобы развеять сомнения и прижать демона к стенке. Ведь не могло же быть, чтобы святой отец оказался подлецом. Демоны всегда науськивают людей друг на друга, а потом питаются их страхом, болью, ненавистью и отвращением.

Вокруг конюшни царила такая же тишина, как и во всей округе. Томас было собрался разворачиваться и уходить, но голос властно приказал: «Войди внутрь.»

И, словно в ответ, откуда-то из черноты конюшни раздался полувсхлип.

Томас распахнул двери, и лунный свет ворвался внутрь, безжалостно освещая стоги сена, денники, темные головы лошадей и две тени на полу. Одна тень, большая и грузная, была сверху, прижимая маленькую к земле, словно пытаясь впитать ее в себя, поглотить без остатка. А маленькая тень тихо плакала, изредка опуская кулачок на спину большой тени, но большая тень давила и давила, не обращая никакого внимания на слабые удары.