Я вернулась, Господи! (сборник) - Надежда Смирнова

Ирина, не глядя на него, наливала себе следующую рюмку.

…Дверь за Костиком давно захлопнулась, а Ирина все сидела за столом. Одна бутылка уже закончилась. Хорошо, что она предусмотрительно взяла несколько.

Она пила, не закусывая, и слезы катились из глаз, не переставая. Ирочка не вытирала их, а просто сидела, бездумно уставившись в стену, и тянула одну рюмку за другой. В голове не рождалось никаких мыслей, абсолютная пустота, только перед глазами стоял Васильев. Она ясно видела худое изможденное лицо соседа, запавшие, лихорадочно блестевшие глаза, слегка подрагивающие руки.

Ирочка с трудом добралась до кровати, не раздеваясь, рухнула на подушки лицом вниз и тут же забылась тяжелым сном.

Утро началось для Ирочки ужасно. Впрочем, как обычно после вечерней попойки. Она проснулась рано, за незадернутыми занавесками еще стояла плотная тьма. По стеклам шуршал снег. Ирина с трудом оторвала голову от подушки и тут же откинулась обратно. Ее мутило. Дурнота наплывала, не желая отпускать. Кроме того, ее преследовало невыносимое чувство вины, стыда, жалости к себе. Ко, о чем она не могла думать вчера, вдруг навалилось на нее навязчивыми мыслями, которые без конца крутились в голове: «Я поссорилась с Павлом», «Я наорала на Костика и даже выгнала его вон», «Я опять напилась».

Ирочка застонала. Надо было встать, принять душ, позвонить Костику, но тело налилось такой тяжестью, что она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

Она открыла глаза и тут же зажмурилась: глазам было больно смотреть даже в темноте. Осторожно приподнявшись, Ирочка нащупала на полке картонку и поднесла к лицу. Он смотрел на нее, и вся земная любовь отражалась во взгляде Господа.

– Но как такое возможно? – прошептала Ирочка изумленно. – Это же просто бумага. И за что меня любить? За что? – стон сорвался с ее губ. А Господь продолжал взирать на нее с теплотой и мягкостью.

Ирочка пролежала еще около часа, борясь со страстным желанием выпить и прекратить эти мучения. Кажется, вчера она предусмотрительно оставила немного водки в бутылке.

– Скажи, Господи, ты можешь помочь мне? Хотя зачем мне помогать. У меня все хорошо, – голос Ирины дрожал от закипающих слез, – я снова обрела счастье, любовь. Не надо мне помощи.

Поставив иконку на место, Ирочка осторожно встала. В голове сразу застучало тяжелым молотом, виски заломило, а к горлу подкатила тошнота. Ирочка, держась за стену, тихонечко дошла до кухни, опустилась на стул.

«Боже, до чего я докатилась», – эта мысль приносила ей острое чувство безысходности. Как долго сможет она вести такую двойную жизнь: красивая, уверенная в себе женщина – на работе и полуопустившаяся алкоголичка – дома.

«Почему алкоголичка? – внутренне запротестовала Ирочка. – Я же не пью постоянно. И потом, ради Павла я смогу бросить». Конечно, она сильная. Просто вчера на нее слишком подействовал вначале разговор с соседом, а потом его внезапная смерть. Да и ссора с Павлом вздернула нервы. Хотя, что и говорить, она не должна пить, ни при каких обстоятельствах. Подумаешь, поссорилась с Павлом. Ведь не было никакой ссоры, просто Ирочка обиделась на него. Все это глупости. Сама во всем виновата, слишком рано завела разговор о его жене. Встречаются ведь всего без году неделя, а она уже решила предъявить на него свои права. Какому мужику это понравится. Мужчины любят независимость и свободу. Да, она перегнула палку, сдали нервы. Вот и сорвалась, выпила, но это только для того, чтобы снять стресс. Васильев рассказывал такие ужасные вещи. Жалко соседа. Пусть земля ему будет пухом. Или что там говорят в таких случаях? А с Павлом они обязательно помирятся, и у Ирины не будет необходимости смотреть в рюмку. Как что все еще образуется, это не конец.

Повеселев, Ирочка решительно убрала бутылку за шкаф. Вылить содержимое в раковину у нее просто не поднималась рука. «Я просто-напросто забуду о ней», – решила она.

С трудом двигаясь от разламывающей боли в голове, Ирина убрала со стола грязную посуду, приняла ледяной душ, выпила таблетку цитрамона. Потом разобрала постель и нырнула под одеяло.

Сон не шел, и она промучилась, ворочаясь с боку на бок, до тех пор, пока утренний свет не забрезжил в окна. Лежать больше не было сил, Ирина прошлепала на кухню, напилась холодной воды прямо из-под крана. Голова оставалась неимоверно тяжелой и будто бы существовала отдельно от тела. Присев у окна, Ирочка долго сидела, смотрела на медленно порхающий снег, на редких прохожих, пробегающих куда-то по своим делам, на холодное солнце, изредка проглядывающее сквозь тучи. Пронзительно прозвучал звонок. Кто-то настойчиво звонил в дверь. Вздохнув, Ирина поплелась открывать.

На пороге стоял… Павел. Голова виновато опущена, в руке букет цветов. Но глаза из-под опущенных ресниц блеснули озорно и весело.

– Дорогая, пришел с повинной, – он схватил ее в охапку и принялся целовать в глаза, в нос, в пушистые пряди волос на висках, без конца повторяя:

– Прости, прости, прости.

Плача и смеясь одновременно, Ирочка потащила Павла в комнату, а он шутливо сопротивлялся, дурачился, порывался встать на колени. Ирина легонько стукала его по плечам, пытаясь сделать сердитое лицо. Павел, подхватив ее на руки, понес в комнату. Перемирие было полное. Почувствовав его сильные руки, уверенные движения, Ирина забыла обо всем на свете. Она с обожанием смотрела на Павла, растягивая в довольной улыбке рот.

Их мирное чаепитие на кухне было нарушено появлением Костика. Оказывается, Ирина забыла закрыть дверь, и Костик, волнуясь за нее, забежал проведать. Виновато щурясь, он смотрел на Ирину тоскливым взглядом, стараясь не замечать ее счастливого выражения лица. Все трое испытывали неловкость, разговор не клеился. Молча попили чай, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами: о погоде, о рано установившихся морозах, о предстоящих новогодних праздниках.

Немного посидев, Костик распрощался. Павел тоже засобирался. Ирочка не обиделась, понимала: выходной день, семья. Он, конечно, должен быть там. Павел и так провел с ней достаточно времени сегодня. Но когда она наблюдала за тем, как Павел собирается, у Ирочки в душе отчего-то закипали слезы, и тоска сжимала сердце, мешая дышать. Она вдруг ясно осознала, что мама права, и если их отношения с Павлом будут продолжаться, то все ее мечты о собственной семье и светловолосом мальчугане пойдут прахом. Павел вряд ли захочет развестись с женой ради нее. Тихое семейное счастье – все то, о чем она мечтала столько лет, так никогда и не придет к ней. Ее надежды рушатся, как старый ветхий дом. И виновата в этом она сама. Ирочка понимала это, но поделать с собой ничего не могла. Павел был как наваждение, ей хотелось, чтобы он был рядом с ней, хотя бы вот так как сегодня – всего чуть-чуть, несколько часов, но рядом.

Глава 10

На следующий день Ирине пришлось отпроситься с работы. С утра к ней зашел Петр, друг Васильева. Сообщил, что похороны сегодня, просил, чтобы она пришла.

– Не было у него никого. Лариска, жена, я не знаю где, да и искать не собираюсь. Стерва. Хотя надо бы сообщить. Дочь должна знать, что отца не стало. Но… – Петр развел руками. – Вы уж приходите. Еще Семеныч будет, с первого этажа. Да я.

Ирочка не могла отказать. Она позвонила Павлу и осталась на похороны.

Как и предполагал Петр, Васильева в последний путь провожали всего несколько человек: Ирина, старенький сосед с первого этажа, да были еще три мужика с рынка. Порхал редкий снег, знобкий ветер пробирал до костей, и у Ирочки зуб на зуб не попадал. На мертвого Васильева она старалась не смотреть, боясь, что начнет рыдать в голос. Петр сказал несколько скупых слов, без конца вытирая глаза. Наклонившись, поцеловал Васильева в лоб, пристроив на его груди маленькую иконку.

– Батюшка так велел, – проговорил он, ни к кому не обращаясь.

Могильщики быстро и умело делали свое дело. На холмик одиноко легли четыре Ирочкины гвоздики.

Поминали Васильева скромно. Петр купил немудреной закуски да несколько бутылок водки. Ирочка пить отказалась, да никто особо и не настаивал. Присутствующие быстро выпили, закусили и разошлись, помянув, как водится, добрым словом покойника.

Вся следующая неделя оказалась очень загруженной. Близился конец года, необходимо было выезжать в школы для оказания методической помощи, кроме того, как всегда, накопились горы бумажной работы: заполнение различных журналов, приведение в порядок папок с документацией, написание отчетов и ответы на различные письма.

За последнее время Ирочка еще больше сблизилась с Павлом. У Ирины плыла голова, когда, проходя мимо ее стола, Митрофанов как бы ненароком дотрагивался до ее плеча или касался волос, а то просто весело подмигивал или смешно морщил нос. Он часто вызывал Ирину к себе в кабинет, делая при этом строгое лицо, но за дверью тут же обнимал ее и принимался целовать.

Валентина Игоревна недовольно косилась, а Лида, улыбаясь, слегка презрительно как-то сказала ей: