Провинциальный фотограф - Василий Веденеев

Вот она уже повисла, держась за раму окна, потом слабо вскрикнула и ее пальцы, судорожно вцепившиеся в деревянную планку, закрывавшую стекло, разжались.

Не теряя времени, Кривцов быстро выбросил в темноту вещи и ногами вперед вылез наружу. Вагон нещадно мотало, впереди виднелась голова состава, идущего по широкой дуге поворота железнодорожных путей. Встречный ветер слепил глаза, выжимая слезы, и Владимир подумал о том, что же пришлось испытать его спутнице, когда он буквально выкинул ее под откос. Но выбирать не приходилось.

На секунду ему показалось, что за занавеской, прикрывавшей стекло двери купе, мелькнула неясная тень. Однако присматриваться не имело смысла – поезд все дальше и дальше уносил его от того места, где спрыгнула Марта. И Кривцов, оттолкнувшись от стенки вагона, полетел в темноту…

* * *

Приземлился он достаточно удачно – не попалось ни камней, ни колючих кустов. Только порвал на коленях брюки и ободрал ладонь, пропахав на брюхе землю под откосом железнодорожного полотна. Но это мелочи, если ничего не сломал, не вывихнул и не растянул, прыгая в темноте из вагона быстро идущего поезда.

Поднявшись, Владимир поглядел вслед уходившему составу – на последнем вагоне горели красные огоньки, а освещенные окна поворачивавшего поезда словно проглатывала темнота, гася их одно за другим. И паровоза не видно.

«Тоннель», – понял Кривцов. Вовремя они соскочили, очень вовремя. Теперь, если даже заметят их отсутствие, состав нельзя остановить.

Надо было искать Марту, и фотограф пошел вдоль рельсов, легонько посвистывая, в надежде, что она вот-вот откликнется. Боже, только бы оказалась цела и могла идти, поскольку сейчас спасение зависит от быстроты ног и способности правильно ориентироваться в незнакомой местности. Пока не рассвело, нужно подальше убраться от железной дороги и потеряться для возможной погони. Ну, где же Марта?

С другой стороны полотна темнели заросли, за ними начинался редкий лес, а дальше чернели скалы. Где-то за полем, раскинувшимся по левую руку от фотографа, мерцали огоньки небольшого селения, но путь туда беглецам заказан, если только они не желали попасть в руки полиции или жандармов.

Вскоре Кривцов наткнулся на чемоданчик – он торчал из неглубокой канавы кювета. Походив кругами, Владимир поискал свой саквояж и обнаружил его среди кустарника. Искать трость не имело смысла – разве найдешь палку в темноте? Но где же Марта? Решив, что здесь не слишком-то людное место, Кривцов, приложив ладони рупором ко рту, громко крикнул:

– Ау! Где вы?

Прислушался. Кажется, она отвечает? Или это обманывает слух шорох листьев под легким ветерком? Подхватив вещи, он прошел еще сотню шагов, поглядывая по сторонам: вдруг Ланкаш потеряла сознание от удара о землю? Снова покричал.

Ответом была тишина. Владимир встревожился – куда она подевалась? Неужто попала под колеса и, безжалостно изжевав тело, реборды колесных пар откинули его в другом месте, а он здесь проплутает до света, пока не отыщет то, что осталось от молодой женщины? Кошмарная перспектива. Но и ее нельзя сбрасывать со счетов. В данной ситуации может случиться всякое и надо готовиться к любым неожиданностям, даже не самого приятного свойства. Нет, не хочется даже думать о таком, лучше увидеть эту взбалмошную дамочку живой и невредимой.

Марту он обнаружил сидящей под кустом. Растрепанная, в порванном на плече платье, она мелко дрожала от сырой прохлады и пережитого страха. Опустившись перед ней на колени, Кривцов потрогал ее плечи. Руки целы. Провел ладонями по бокам, чтобы узнать, как ребра, потом решительно задрал юбку и начал ощупывать туго обтянутые шелковыми чулками ноги. Она не сопротивлялась и, как ни странно, он больше не испытывал никакого волнения, прикасаясь к ее стройным ножкам. Его сейчас занимало только выяснение способности Ланкаш двигаться, ходить, прыгать, карабкаться на кручи косогоров. На счастье, ее ноги тоже не повреждены. Если не считать порванных чулок, разодранного платья и нескольких мелких ссадин, она легко отделалась, сиганув из окна вагона на ходу поезда.

Сев рядом, Владимир достал сигару и закурил. Марта поправила юбку и хрипло спросила:

– Что теперь?

– Покурю и пойдем, – фотограф сплюнул прилипшую к губе крошку табака.

– Пешком до Румынии? – передернула плечами женщина.

– На поезд нам больше нельзя, – покосился на нее Кривцов. – И здесь наверняка начнут искать.

– Я видела там огни, – Марта слабо шевельнула рукой, – может быть, попробуем добраться до жилья?

– Вставайте, – забросив в кусты окурок, поднялся Владимир. – В деревню нам тоже хода нет.

– Боже! Так куда же мы?

– На ту сторону полотна, в лес.

Он подал ей руку, помогая встать. Взял вещи и пошел вперед. Марта, тяжело вздыхая, обреченно поплелась следом.

Перебравшись через рельсы, Кривцов определил, где восток – там вожделенная Румыния, им идти в том направлении, пусть даже через горы и реки. Ничего, сейчас поскорее прочь отсюда, а потом удастся что-нибудь придумать. Как говорится, Бог не без милости, а свет не без добрых людей. Тем более, под рубашкой у него надет матерчатый пояс с деньгами, а еще есть мешочек с золотыми монетами. Где не помогут крупные купюры, откроет путь благородный металл. Или его хитрость и спрятанное под мышкой оружие. Надо только твердо верить в удачу!

Отыскав едва приметную тропинку среди кустов, он повел Марту к темневшим скалам. Тропинка петляла среди деревьев, забираясь все круче и круче. Из-под подошв осыпались мелкие камешки, женщина часто останавливалась, прижимала руку к груди и переводила дыхание, но он не давал ей задерживаться – небо уже заметно посветлело: скоро взойдет солнце.

Рассвет застал их на вершине маленького перевала. С одной стороны внизу ниткой тянулась железная дорога, а с другой начинались поросшие лесом отроги гор без малейшего признака близкого жилья человека. Бросив последний взгляд назад, Кривцов начал спускаться по тропке, слыша за спиной учащенное дыхание Марты. Да, они оба устали, но отдыхать рано, надо идти и идти вперед.

Только достаточно углубившись в лес, он наконец решился сделать короткий привал. Женщина повалилась на траву, усыпанную прошлогодней, порыжелой хвоей и блаженно вытянувшись, закрыла глаза. Владимир устроился рядом. Уставившись в небо, видневшееся в промежутках между кронами деревьев, он подумал, что у них нет ни капли воды, нет никакой пищи, а блуждание по горам и лесам быстро отнимает силы, которые совершенно нечем восстановить.

Словно подслушав его мысли, Марта открыла глаза:

– Я хочу есть.

– Придется потерпеть, сударыня. Могу предложить только глоток коньяка из моей заветной фляжечки. Да и то, стоило бы поберечь спиртное на непредвиденный случай. Вздремните и отправимся дальше.

Он ожидал, что женщина, по свойственной ей привычке, начнет язвить, но она ничего не ответила, положила голову на ладонь и отвернулась: усталость и бессонная ночь брали свое.

Через два часа поднялись и снова пошли, упрямо пробираясь к востоку и потихоньку поднимаясь все выше и выше в горы. У быстрого веселого ручейка, бежавшего по камням, они напились и умылись, промыли царапины и продолжили путь, ощущая в желудках тяжелую, тянущую голодную пустоту. Солнце незаметно перевалило за полдень, на небосклоне появились лохматые тучки и фотограф озабоченно поглядывал на них, боясь, что к вечеру может натянуть дождя. Куда тогда им прятаться, под дерево? А если ливанет так, что разом промочит до нитки? Конечно, у него есть спички, но много ли толку от сырых сучьев и не выдаст ли их костер? Сплошные проблемы.

– Давайте немного передохнем.

Кривцов оглянулся. Марта села в тени старой липы, прислонившись спиной к корявому стволу. Похоже, она действительно совершенно выдохлась и пока не наберется сил, ни за что не стронется с места. Сейчас бы похлебать горячего супчика, как в той словацкой харчевне.

Сглотнув набежавшую голодную слюну, Владимир снял шляпу и вытер платком взмокший лоб – парит, точно пойдет дождь. Если не к вечеру, то ночью наверняка. Пожалуй, когда на дороге попадется селение или хижина пастухов, надо пойти к людям, купить провизии и расспросить, в каких местах они очутились. Естественно, пойдет он один, а Марта подождет в лесу. Так надежнее.

Неожиданно его внимание привлекли до боли знакомые звуки – где-то неподалеку, переступая копытами по мягкой земле и легонько позванивая уздой, паслась лошадь!

Подняв голову, Кривцов прислушался. Да, он не мог ошибиться! Все его детство и юность, проведенные в казачьей станицей служба в кавалерийских частях приучили ухо сразу же безошибочно распознавать любой звук, свидетельствующий о том, что рядом находится лошадь. Но откуда ей тут взяться?

– Кто там ходит? – испуганно вздрогнув, спросила Марта. Значит, она тоже услышала и ему не почудилось?