Голос скрипки - Андреа Камиллери

- Да нет, не образцовый, - поправил как ни в чем не бывало доктор Ликальци, - а выгодный.

- Для Микелы? Для вас?

- Для нас обоих.

- Поясните, пожалуйста.

- Пожалуйста.

Он свернул направо.

- Куда вы едете? - спросил комиссар. - По этой дороге не доехать до Тре Фонтане.

- Извините, - сказал доктор, начав сложный обратный маневр. - Я в этих краях не был уже два с половиной года, с тех пор как женился. Строительством занималась Микела. Я дом видел только на фотографиях. Кстати о фотографиях. В чемодане у меня есть несколько фото Микелы - возможно, вам пригодятся.

- А знаете, убитая женщина может оказаться вовсе не вашей женой.

- Вы шутите?

- Нет. Никто официально не опознал ее, и никто из тех, кто ее видел убитой, не знал ее живой. Когда мы здесь закончим, я договорюсь с судмедэкспертом об опознании. Вы надолго задержитесь?

- Два-три дня, не больше. Потом отвезу Микелу в Болонью.

- Доктор, у меня к вам лишь один вопрос, и больше я к этой теме не вернусь. Где вы были и что делали в среду вечером?

- В среду? Допоздна оперировал в больнице.

- Вы мне рассказывали о вашем браке.

- Ах да. Я познакомился с Микелой три года назад. Она привезла в больницу своего брата, который сейчас живет в Нью-Йорке. У него был довольно сложный перелом правой стопы. Микела мне сразу понравилась. Она ведь очень красива, но особенно меня поразил ее характер. Она во всем видела положительную сторону. Потеряв обоих родителей, когда ей не было еще и пятнадцати лет, воспитывалась у дяди, который в один прекрасный день просто так, от нечего делать, ее изнасиловал. Короче говоря, она отчаянно билась, чтобы как-нибудь устроиться в жизни. Долго была любовницей одного промышленника, потом он избавился от нее, откупившись крупной суммой, на которую она и жила. Кое-как. Микела могла получить любого мужчину, какого хотела, но, в сущности, ее унижала роль содержанки.

- Вы предложили ей стать вашей любовницей, и она отказалась?

Впервые на невозмутимом лице Эмануэле Ликальци мелькнуло подобие улыбки.

- Вы на совершенно неверном пути, комиссар. Да, кстати, Микела говорила, что купила здесь темно-зеленый «твинго». Что с ним случилось?

- Авария.

- Микела плохо водила машину.

- На этот раз это произошло не по вине синьоры. Машина была по всем правилам припаркована перед домом.

- А вы откуда знаете?

- Потому что это мы в нее врезались. Однако все еще не знаем…

- Какая любопытная история!

- Я расскажу ее вам в другой раз. Именно в результате этого происшествия мы обнаружили труп.

- Вы думаете, мне ее отдадут?

- Не думаю, что этому что-то может помешать.

- Могу я продать машину в Вигате какому-нибудь торговцу подержанными автомобилями? Как вы считаете?

Монтальбано не ответил, ему было абсолютно наплевать, что станется с «твинго» цвета бутылочного стекла.

- Коттедж вон тот слева, не так ли? Мне кажется, я узнаю его по фотографиям.

- Да, тот.

Доктор Ликальци элегантно развернул машину, остановился перед аллеей, ведущей к дому, вышел и стал обозревать сооружение с отрешенным любопытством заезжего туриста.

- Симпатичный. А зачем мы сюда приехали?

- Я и сам не знаю, - сказал Монтальбано раздраженно.

Доктор Ликальци обладал способностью действовать ему на нервы. Комиссару захотелось проучить его как следует.

- Знаете, кое-кто думает, что вашу жену сначала изнасиловал, а потом убил Маурицио Ди Блази, сын вашего родственника, инженера.

- Да что вы? Я с ним не знаком. Когда я приезжал сюда два с половиной года назад, он учился в Палермо. Мне говорили, что он несчастный идиот.

Зря Монтальбано старался.

- Войдем?

- Погодите, а то забуду.

Он открыл багажник, достал элегантный чемодан, вынул большой пакет.

- Фото Микелы.

Монтальбано сунул пакет в карман. Одновременно доктор вытащил из кармана связку ключей.

- От виллы? - спросил Монтальбано.

- Да. Я знал, где держала их Микела у нас дома. Это запасные.

«Сейчас как врежу ему по морде», - подумал комиссар.

- Вы мне так и не рассказали, почему ваш брак был выгодным как для вас, так и для синьоры.

- Ну, для Микелы потому, что она выходила замуж за состоятельного мужчину, пусть и на тридцать лет старше ее, а мне хотелось положить конец пересудам, которые могли мне навредить. В тот момент я готовился к значительному продвижению по службе. Пошли разговоры, будто я стал гомосексуалистом, потому что уже лет десять как не ухаживал за женщинами.

- И вы в самом деле за ними не ухаживали?

- А зачем мне было за ними ухаживать, комиссар? В пятьдесят я стал импотентом. Неизлечимым.

Глава 8

- Красиво тут, - сказал доктор Ликальци, обводя глазами гостиную.

Неужели ему больше нечего сказать?

- Вот кухня, - произнес комиссар и добавил: - жилая.

И тут же сам на себя разозлился. Ну зачем он сказал «жилая»? К чему? Как будто он агент по продаже недвижимости и показывает квартиру потенциальному покупателю.

- Рядом ванная. Идите посмотрите, - буркнул он чуть ли не грубо.

Доктор не заметил или сделал вид, что не заметил его тон, открыл дверь в ванную, бросил взгляд и сразу закрыл.

- Красиво тут.

Монтальбано почувствовал, как у него зачесались руки. Ясно увидел газетный заголовок: «КОМИССАР ПОЛИЦИИ, ВНЕЗАПНО ПОТЕРЯВШИЙ РАССУДОК, НАПАДАЕТ НА МУЖА ЖЕРТВЫ».

- На втором этаже маленькая гостевая комната, большая ванная и спальня. Ступайте туда.

Доктор послушно поплелся наверх, а Монтальбано остался в гостиной, закурил сигарету, вытащил из кармана пакет с фотографиями Микелы. Она была очаровательна. Улыбчивое, открытое лицо, которое он видел только искаженным от боли и ужаса.

Сигарета догорела, а доктор все не спускался.

- Доктор Ликальци!

Никакого ответа. Бегом он поднялся на второй этаж. Доктор стоял в углу комнаты, уткнувшись лицом в ладони, плечи его вздрагивали от рыданий.

Комиссар растерялся: он ждал чего угодно, но только не этого. Подошел к нему, дотронулся до плеча.

- Мужайтесь.

Доктор как-то по-детски дернул плечом и продолжал плакать, закрыв лицо руками.

- Бедная Микела! Бедная Микела!

Он и не думал притворяться: слезы, полный страдания голос - все было правдой.

Монтальбано решительно взял его под руку.

- Пойдемте вниз.

Доктор повиновался, не оглянувшись на кровать, на разорванную, испачканную кровью простыню. Ведь он был врачом и сразу понял, что должна была пережить Микела в последние минуты своей жизни. Но если Ликальци врач, то Монтальбано полицейский: увидев его в слезах, он сразу же понял, что маска равнодушия, надетая, по всей видимости, взамен утерянной мужской силы, развалились на куски.

- Простите меня, - сказал Ликальци, усаживаясь в кресло. - Я не предполагал… Ужасно умереть таким образом. Убийца держал ее лицо прижатым к матрасу, правда?

- Да.

- Я любил Микелу, очень. Знаете, она стала мне как дочь.

Слезы снова полились у него из глаз, он кое-как вытер их платком.

- Почему она решила строить дом именно здесь?

- Да она уже давно, даже еще не зная ее, создала себе миф о Сицилии. Когда приехала сюда в первый раз, была очарована. Думаю, хотела найти здесь убежище. Видите эту витрину? Там внутри все безделушки, которые она привезла с собой из Болоньи. Это говорит о том, каковы были ее намерения, не так ли?

- Не могли бы вы посмотреть, все ли на месте?

Доктор поднялся, подошел к витрине.

- Можно открыть?

- Конечно.

Он долго смотрел, потом взял старый футляр для скрипки, показал комиссару инструмент внутри, положил на место, закрыл витрину.

- Вот так, на первый взгляд, как будто все на месте.

- Синьора играла на скрипке?

- Нет. Ни на скрипке, ни на каком другом инструменте. Это вещь ее деда по материнской линии, кремонца, он был скрипичных дел мастером. А теперь, комиссар, если не возражаете, расскажите мне все.

Монтальбано рассказал ему все, начиная с дорожного происшествия утром в четверг и кончая тем, что ему сообщил доктор Паскуано.

Когда рассказ был окончен, Эмануэле Ликальци долго молчал, потом произнес только два слова:

- Генетический fingerprinting. [Отпечаток пальца (англ.).]

- Я не говорю по-английски.

- Извините. Я думал об исчезновении одежды и туфель.

- Возможно, это понадобилось, чтобы ввести в заблуждение следствие.

- Возможно. А могло случиться и так, что убийца был вынужден их скрыть.

- Потому что он их запачкал? - спросил Монтальбано, вспомнив о предположении синьоры Клементины.

- Судмедэксперт сказал, что следов спермы не найдено, ведь так?

- Так.

- И это подтверждает мою гипотезу: убийца не хотел оставлять никакого следа своих биологических образцов, которые позволили бы сделать, скажем так, его генетический отпечаток, то есть анализ ДНК. Отпечатки пальцев можно стереть, а что делать со спермой, волосами, волосяным покровом кожи? Вот убийца и решил все простерилизовать.