Психотерапия и процесс. Основы экзистенциально-гуманистического подхода - Бьюдженталь Джеймс

Хотя по сути присутствие — это неделимый процесс или характеристика человека в ситуации, в нём можно выделить два основных аспекта: доступность и выразительность.

Доступность возникает тогда, когда некто намерен позволить происходящему в ситуации иметь для себя смысл и оказывать на себя воздействие. Это подразумевает ослабление обычных социальных защит против влияния или воздействия других. Это означает определённую степень доверия и уязвимости.

Выразительность возникает из намерения позволять себе быть узнанным другими в ситуации, сделать доступным часть содержимого субъективного осознавания без искажения или притворства. Это подразумевает определённую степень преданности и готовности прилагать усилия.

Присутствие, доступность и выразительность — это континуумы, то есть всегда вопрос степени. Они зависят от человека, от ситуации, от присутствия другого (других) и от многих других влияний.

Таким образом, можно рассматривать две стороны вопроса присутствия: сторону входа и сторону выхода. Будет ли мой клиент присутствовать здесь настолько устойчиво, что происходящее в то время, которое мы проводим вместе, сможет что-то изменить, действительно коснётся его?

К тридцати годам Бетти трижды побывала замужем — браки следовали один за другим, и она достаточно умна, чтобы понимать, что отчасти причина была в ней самой. Итак, она приходит в терапию, и первые четыре месяца рассказывает свою историю с очень настоящими слезами, болью и страхом. Затем начинается новый период, когда ей сложно найти достаточно важную тему для разговора, когда она отвлекается и раздражается. В этот период она также включает своё очарование, чтобы воздействовать на меня. Её блузы либо с глубоким вырезом, либо почти прозрачные, её брюки настолько узкие, что обтягивают нижнюю часть её тела подобно коже, она смотрит на меня с вожделением и приглашением, поверхностно рассказывая о своём бойфренде, попытках найти заслуживающего доверия парикмахера, а также о других в равной степени пустых вещах. Бетти не здесь, она не присутствует, не делает себя доступной — разве что в старом и привычном стиле, обречённом на провал.

Работа с угрозой

Что подталкивает клиента к такому бегству? Как может тот, кто обладает определённым прозрением в источник жгучей боли и подлинного страха, так откровенно придуриваться, к тому же за довольно внушительную почасовую оплату? Легко. По сути, то, что это случится, почти неизбежно и совершенно необходимо. Бетти исчерпала привычную территорию своего несчастья; чтобы двигаться дальше, ей нужно было открыть новые, неисследованные области, которые, очевидно, были единственным местом, где мог скрываться её бессознательный вклад в собственное несчастье, и она боялась это сделать. Так что страдающую-и-напуганную Бетти сменила Бетти, которая-знает-как-обходиться-с-мужчинами-и-некомфортными-ситуациями. Бетти не глупа, однако боится того, что может обнаружить в скрытых частях себя самой. Можете быть уверены: мы все это делаем. Именно поэтому мы держим эти части под замком.

Теперь немного подумайте над тем, что произошло с Бетти: прямо в этой небольшой виньетке заключена значительная часть картины происходящего в интенсивной терапии. Клиент приходит в страдании; страдание является для него привычным, с ним можно иметь дело без излишнего дискомфорта и часто с приятным ощущением облегчения — высвобождение боли обычно бывает приятным, кроме того, рядом доктор, который должен помочь. Но если история уже рассказана — что дальше? Доктор не совершает чудес, сказать больше нечего — по крайней мере такого, о чём было бы приятно говорить. Тогда клиент прибегает к своему обычному репертуару способов работы с неприятными ситуациями. Сюда может входить требовательность («Я рассказал вам, что меня беспокоит, — теперь сделайте что-нибудь, чтобы мне помочь!»), вызывание жалости к себе («Это так больно. Ведь вы можете что-то сделать! Я перепробовал всё, но ничего не помогает»), стоицизм и безразличие («Я знаю, что жизнь не бывает простой, и я не жалуюсь, но…») или соблазнительность, чтобы привлечь в свою жизнь кого-то нового и отсечь необходимость двигаться в тёмные и пугающие места (этим приёмом пользовалась Бетти).

Все перечисленные мной способы, а также многие-многие другие, на которые способны мы, люди, можно свести к недоступности ясному посланию терапевтической ситуации: «Держись и исследуй в себе то, что для тебя действительно важно». В каком-то смысле они также являются недостаточной выразительностью, однако это вторично, поскольку в описанных мной ситуациях клиент не утаивает материал сознательно, а просто избегает «знания» о реальной ситуации (то есть необходимости продолжать внутреннее исследование).

Однако есть ещё одно очень важное значение происходящего в такие моменты. Клиент, используя единственный привычный способ сопротивления ситуации, вызывающей тревогу, приносит прямо в кабинет терапевта (и в отношения с ним) один из основных процессов, ведущих к тому, что его жизнь не такова, как ему бы хотелось, к чувству бессилия в самонаправлении. Возвращение Бетти к использованию своей сексуальной привлекательности, а также её отказ от сконцентрированного поиска внутри себя безусловно являются одним из важных паттернов, вносящих вклад в то, что она вступает в заранее обречённые на провал отношения с мужчинами. Она ищет не столько компаньона для взрослой жизни, сколько спасителя, который избавил бы её от пугающей ситуации.

Вмешиваться или не вмешиваться

Итак, возможно, нам стоит просто сообщить ей об этом? «Эй, Бетти, знаешь что? Ты прямо сейчас делаешь это со мной. Ты изображаешь сексуального котёночка, вместо того чтобы быть взрослой женщиной, управляющей собственной жизнью. Прекрати это делать, повзрослей — и всё встанет на свои места». Ни в коем случае! Она сама не понимает, что делает, и если сказать ей об этом прямо (даже если это будет не так неуклюже, как я это представил), это просто не сработает. Более того, причина, по которой взрослой Бетти приходится прибегать к этой никудышной стратегии, должно быть, в каком-то смысле лежит в её самоощущении (возможно, она чувствует, что женщины по сути своей слабы, или чувствует себя не до конца взрослой), и до тех пор пока не будет проведена работа с причиной, по которой она не способна доверять себе, ей будет нужен, образно выражаясь, костыль, чтобы иметь возможность передвигаться. Итак, по этой и другим очень веским причинам мы продвигаемся медленно и сосредоточиваемся на том, что она не до конца присутствует, помогая ей стать более доступной. Таким образом мы прокладываем путь, чтобы помочь Бетти прийти к действительно фундаментальным изменениям. В следующих главах я опишу этот процесс более полно.

Когда у клиента возникают проблемы с выразительностью, на это часто указывают наступающие время от времени периоды молчания, уклончивости, использования вежливых и формальных способов вести разговор, сведение к минимуму эмоций, сохранение узкой фактичности или объективности сказанного. Опять же, эти способы «сопротивления» полному присутствию сами по себе важны для терапевтической работы [Bugental, 1965, ch. 6]. Они проявляют те паттерны, посредством которых клиент в прошлом искал защиты от того, что казалось ошеломляющей угрозой, и которые сейчас неуместно продолжают действовать в терапевтической ситуации и, что ещё важнее, в жизни клиента в целом. Следовательно, они оказывают важное влияние на те самые страдания, которые привели клиента в терапию, однако в самом начале обычно остаются неосознанными. Именно в том, чтобы привнести их в осознавание, и заключается терапевтическая работа.