Либуша - Франц Грильпарцер

Власта

Она ведь многим жертвует любви.

Пршемысл

Кто добровольно жертвует — свободен.

Власта

Кто сам себе идет наперекор, Тот все равно что кем-то приневолен. Ты что же думаешь-хозяйка дома, Владычица служанок, целый день Жужжащих веретенами, — Либуша, Та самая, которую мы знали? И для того ли Крок, наш славный князь, С супругой богоравной сочетался, Чтоб дочери его о пустяках Заботились, как все другие жены? Пусть не сознаньем — существом своим Она в плену: где молния очей, Что по-орлиному глядеть умели В грядущее? Где сила, что жила В ее груди и к сердцу поднимала Далекое и близкое? Поверь мне, Она по сестрам истомилась: здесь Ее жилье, там — подлинное место.

Пршемысл И все-таки она их избегает.

Власта

Она страшится собственных желаний,

Но я уже ходила от нее

Просить сестер, чтоб дали ей вернуться.

Пршемысл То было после нашего союза?

В л а с т а

Нет, раньше.

Пршемысл

Ты сама дала ответ. Здесь перед ней благоговеют все. Закон — ее малейшее желанье. С тяжелым сердцем отказались мы От города, что был уж назван Прагой, Лишь потому, что ей он не угоден.

В л а с т а

Нет, ты ошибся! Вот он, мой ответ.

Из боковой двери выходит в сопровождении двух служанок Либуша в черной одежде.

Пршемысл

Зачем, жена, ты в черное оделась? И почему бледна?

Либуша

Не я бледна, А ты меня давно не видел в черном. Так я ходила при отце, и так Ходила мать моя, и ходят сестры. И надо мне одеться, как тогда, Затем, что я хочу себя настроить Для зрения духовного, а ныне Мой дар священный слишком ослабел, И одеянье, этот внешний знак, Ему должно подмогой послужить. Ну, а теперь пора идти к народу.

Пршемысл

Но для чего?

Либуша Чтоб место освятить. Пршемысл Мы отменили торжество закладки,

Л и б у ш а

Из-за меня не должно прекращать Полезного обдуманного дела. Мой первый долг — забота о народе, Ребяческим причудам вопреки.

Пршемысл Не будет этого.

Л и б у ш а (топая ногой) Я так хочу! Прости, любимый. Это прежний дух, Ко мне сошел он вместе с черным платьем. Ты должен подчиниться, как тогда, Когда боролись мы, хотя победа Тебе досталась.

(Добромиле.)

Распусти мне пояс.

Добромила Да он совсем свободен, госпожа.

Л и б у ш а (Пршемыслу) Ты знаешь пояс мой?

Пршемысл

Сними его, Раз он тебе стесняет грудь, Либуша.

Л и б у ш а

Я с ним в могилу лягу. И к тому же Он в глубине души моей рождает Живую память об отце и сестрах. Встают, сменяясь, образы и лики, Я вижу в них все, что неясно мне. Но — прочь, не надо! Слишком это скорбно.

Власта А вправе ты его сейчас носить?

Либуша Мне, как и сестрам, это дар отца. Власта

Да, но кому дарил он? Юным девам, Нетронутым грехом и скорбью мира, И в память вашей матери высокой. А ты спустилась к маете земной, Ты тесный круг своих разорвала. И тот восторг священный, что давался Тебе легко, ты вымучишь теперь. Остерегись, не выдержишь, Либуша.

Либуша

Я не хочу существовать без пользы. Мне в новой жизни не дано творить, Но приобщусь к ней, освятив ее И весь народ. За дело! Принесите Смолы, семян дурмана, белены И бросьте в пламя. Пусть священный дым Сознанье тусклое мое заставит И бдеть во сне, и въяве видеть сны. (Пршемыслу, который подошел к ней.) Я так хочу! Я вам уже сказала. Так надо и для дела твоего. Пора, пора!

(Останавливается в дверях.) Когда назад вернемся, Я буду вновь покорною женой.

(Уходит.)

Пршемысл

Не допущу!

(Устремляется вслед за ней.)

Власта

Придется: камень брошен, Летит, летит и попадает в цель.

(Идет за ним.)

Поляна, окруженная деревьями. В средней части сцены, намного вправо, холм с жертвенником, в котором горит огонь; у жертвенника золотое кресло.

В глубине сцены толпится народ, среди него трое знатных. Л а п а к выходит вперед.

Л а п а к Не будет освященья.

Д о м о с л а в

Что ж, тем лучше! (Вполголоса.) Не для того ль придуман этот город, Чтоб ущемить и чтоб ослабить нас? Ведь столько соберется там народа, Что мы-то, каждый, сделаемся меньше, Чем были, нас задушит мелкота.

Б и в о й

Муж остается мужем, меч — мечом.

Л а п а к

Пора домой.

Домослав Смотри: идет княгиня… Так значит, все же…

Л а п а к (отступая)

Будем ждать смиренно.

Либуша приближается решительным шагом. За ней Пршемысл, Власта и слуги.

Либуша

Здесь все свершится. Мне сидеть вон там. (Направляется к алтарю.)

Пршемысл Прошу еще раз: откажись, Либуша!

Либуша

Ты голос духа пробудил во мне: Он, хоть и слаб, но все же — голос духа! (Служанкам.)

Бросайте в пламя травы, — Власта знает Какие, — надо поскорей кончать.

Пршемысл

Раз ты согласна, строить мы начнем, А освященье совершим позднее.

Либуша

Одним богам известно, где начала И где концы. Что начато без них — Обречено. Прощай же, мой Пршемысл. Чтоб долго нам потом не расставаться.

(Поднимается на холм.) Дым стелется по низу — знак дурной, Во мне ж былое пламя стало дымом.

(Садится.) Дух не горит, и в теле мало сил.

(Голова ее падает на грудь.)

Д о м о с л а в (вполголоса Бивою) Она как будто спит.

Пршемысл Либуша! Власта

Прочь!

Не тронь ее, оставь, не то- погубишь!

Либуша Я вас оберегала, как пастух, На свежие луга ведущий стадо. Но вам моя забота не нужна — Хотите быть и пастухом и стадом. Что ж, в мире нашем все вершится так:

Ребенок должен превратиться в мужа, А муж-состариться и умереть.

(Откидывается на спинку кресла.) Духовным взором вижу дивный сад, Мужчину в нем и женщину, а с ними Бессмертный некто и благой. Он отдал Им все деревья, все плоды, и под запретом Остался лишь познанья горький плод.

А вы вкусили этого плода, И вам теперь иной не надо пищи. Ну что ж, добро! От вас я отступаюсь. Вы захотели город строить здесь, Покинуть хижины свои родные, Где каждый был как человек, как муж, Единым, цельным и самим собой. Теперь же вы хотите стать частями Той общности, что назовется город И государство, что в себя вберет, Впитает каждую отдельность вашу. Весами будут не добро и зло, А выгода и польза, все, что в вас Достойного, свою получит цену. Страна у нас сама себе довлела, Богатая всем тем, что в жизни надо, И защищенная хребтами гор: Когда бы все кругом исчезло в море, Она могла б одна существовать, — Отдельный мир. А вы стремитесь жадно За рубежи свои, чтоб становиться Родными там, чужими у себя. Взгляните на ручей: как он смеется, Как он журчит меж берегов цветущих! Но, дальше устремляя быстрый бег, Он должен влиться в реку и отдаться Чужой волне, там шире он, мощней И глубже, но теперь другому служит, Он больше не ручей прозрачно-звонкий.

Былые узы спали с человека, И в мире ограниченных существ

Стремленье к безграничному возникло. Да, сами боги вечные растут, Становятся одним великим богом По имени — вселенская любовь. Но если изольешь любовь на все, То каждому достанется немного, И цельной будет ненависть одна. Любовь всегда к тому, что близко, льнет, А всех и все любить — уже не чувство, Которым ты томишься, — только мысль. Но мысль увянет, съежится до слов, И ради слов ты станешь ненавидеть, Гнать, умерщвлять… Кровь, кровь повсюду,кровь!

Чужую ты прольешь, чужой твою прольет, Не стихнет никогда свирепый спор Несхожих мнений: ты же, их носитель, И побежденный ты, и победитель. И распря эта кончится ничем, И будет мир во власти произвола. Веками думал ты, что связан с богом, И вот решил, что бог вошел в тебя, И вот алтарь твой — собственная польза, А жизнь души — одна любовь к себе. Все дальше ты пойдешь таким путем, Все новые изобретая средства, Как лучше и покойней насыщать Кумир свой — вечно алчущее чрево, По неизвестным пустишься морям, Чтоб завладеть дарами всей земли, И, поглощенный всем, поглотишь все.

Забудут люди честное оружье, Ложь и коварство им заменят меч, Вот на земле все меньше благородства, Величье гнусностью оттеснено, И низость именуется свободой, А злая зависть к равенству взывает. Все — человеки, всем подобен каждый, Беда тому, что лучше и прямей! Закроются златые двери неба,

Святой восторг, и вера, и доверье — Все, что дается от благих богов, Уже на землю плоскую не снидет Да, в пустоте и сила ни к чему. Деяний нет, где не для чего делать. Довольно! Я сойду — нет сил смотреть: Мутится ум, и дух меня оставил.

Пршемысл Сходи, Либуша, вижу — ты страдаешь. А дело наше — прочь, долой его!

Либуша

Нет, стройте город ваш, он будет цвесть,

И он объединит народ, как знамя.

Народ же, дельный, верный, честный, будет

Ждать терпеливо часа своего.

Затем, что все народы всей земли

В свой час вперед выходят друг за другом: