Бездна - Александр Авраменко

— Они приняли все условия…

Колонны марширующих парадным маршем гренадёров, конница, мотоциклисты, танки. Их встречали испуганные, жмущиеся к стенам варшавяне, дымящиеся развалины домов, опрокинутые городские трамваи, из которых соорудили импровизированные баррикады… И «Баденвеллер-марш», гремящий над зелёной аллеей роскошного парка Бельведера, чётко отбивающие ритм солдаты, вскинутая в приветствии своих победоносных войск рука Фюрера…

Потом началась их работа. То, для чего они сюда прибыли… Луч фонаря выхватывает из темноты испуганные чёрные глаза, чем-то напоминающие итальянские маслины.

— Всем выйти из дома на улицу! С собой только личные вещи, продукты на три дня!

Устрашающе рычит дюжий манн Готфрид, похлопывая резиновой дубинкой по сапогу. Жиды покорно ползут наружу, собираются в колонны, в руках — узелки с пищей, кое-кто толкает перед собой коляски со стариками и инвалидами. Грохочут по улицам подковы сапог эсэсовцев, легко перекрывающее униженное шарканье тысяч еврейских ног… Длинные колонны, которым нет ни конца, ни края. Они идут в гетто. Точнее, в район, который отвели под гетто. Сами евреи построят загон для себя. Впрочем, им не привыкать. Они всю жизнь живут обособленно, тесными общинами единоверцев и соплеменников, куда их согнали их реббе, духовные учителя…

— Слушай, Курт, да сколько же их тут?

Гауптштурмфюрер ухмыляется, раскуривая найденную в одном из опустевших домов настоящую кубинскую «Корону».

— А ты что думал, что в Варшаве поляки живут? Ха! Этого отродья здесь три четверти населения. Пускай теперь посидят в одном квартале, а то расползлась чума по всему городу. Думаешь, почему горожане решили сопротивляться, а? Когда имеешь семьдесят пять процентов голосов, любое решение будет в твою пользу. А вообще, в Варшаве очень трудно найти настоящего поляка…

Они смеются. Громко, не смущаясь, по-хозяйски. Германия — победитель! Наконец наступил час расплаты за позор Версаля! Сегодня — уродливое порождение Антанты, собравшее в себя самые отбросы рода человеческого. Сколько лет Польша была самостоятельным государством? Да просто мгновения на карте истории. Пожалуй, лет тридцать наберётся. Из них больше половины в двадцатом веке. То под Литвой, то — под властью Тевтонского Ордена, то под тяжёлой стопой русских государей… Да, пожалуй хорошо, что русские сейчас их союзники, а не враги, как в Великую Войну… Теперь и Антанта узнает, что значит вести войну на два фронта. Меньше месяца, и с карты Европы стёрто главное Версальское унижение. Отныне Германия и Восточная Пруссия едины. Древний Данциг вернулся в лоно Третьего Рейха. И не помогли полякам их союзники, раздувающие гневно напомаженные усы галлы и лимонники. Ничего у них не вышло. СССР, управляемый усатым Сталиным, не послушал покорно наглых западных плутократов, как при царе. Не погнал против союзников на убой тысячи и тысячи русских Ванек. Нет, хитрый грузин давно уже не кричит с трибуны о советизации Европы, о мировой революции. Наоборот, он поставил к стенке самых громких крикунов и заткнул их вонючие еврейские пасти свинцом. Сталин строит СВОЁ государство. Социалистическое. Для блага людей, в нём живущих. Как и Фюрер в Германии. Как знать, будь СССР единонациональным государством, без всяких там примазавшихся к России азиатов и кавказцев, не победил бы и у них национал-социализм, как у нас?

Глава 8

Ленинград. Карельский перешеек

На немногочисленных дорогах, ведущим к Государственной границе СССР, вопреки обыкновению было не протолкнуться. Громыхали траками сотни танков всех видов и типов, начиная от ветерана промышленности «Т-26» всех модификаций и кончая новейшими скоростными «БТ». Ревели моторы многочисленных «ГАЗ-АА» и гораздо более редких московских грузовиков «АМО-3». Степенно плыли тяжёлые пушечные бронемашины, слышалось ржание сотен лошадей, тянувших гружёные припасами повозки, но всё перекрывал топот тысяч сапог двигавшейся в походном строю красноармейцев. Иногда над колоннами взвивались голоса запевал, заводивших самый популярный шлягер сезона «Вспоминай нас, Суоми-красавица», и хор послушно подхватывал слова песни. В тихом зимнем лесу было шумно. Бойцы шли весело. Они ещё не знали, что их ждёт, и поэтому настроение было приподнятым. Да и то, разве может крохотная буржуазная Финляндия противостоять могучему Советскому Союзу с его бескрайними территориями? Или немногочисленное население Суоми надеется одолеть миллионы советских людей, в сердцах которых горит вера в пролетарскую солидарность, вооружённых самой передовой марксистско-ленинско-сталинской идеологией, доказавшей свою истинность в боях с японскими агрессорами и победоносным Освободительным походом? И потом, разве Красная Армия не имеет лучшие в мире танки, самолёты, артиллерию? А её бойцы не самые закалённые и стойкие в мире? Все рассчитывали на то, что война будет скорой и обойдётся «малой кровью», как учили многочисленные агитаторы и пропагандисты. По-простому сказать — «шапками закидаем». И хотя доходили смутные слухи о силе выстроенной финскими буржуями «линии Маннергейма», но вряд ли она сможет послужить преградой могучей и непобедимой Красной Армии!

…Владимир Петров, командир взвода 20-й механизированной дивизии выглянул из башенного люка своего командирского «Т-28». Подмораживало, и обгоняемые танкистами красноармейцы казались окутанными клубами пара, словно сказочные призраки, бредущие по заснеженному лесу. Вот же невезение: соседняя с их танковым полком пехотная часть отправляется на фронт. Они же, по прежнему вынуждены торчать в своём расположении, хотя вроде и поступил приказ об отбытии к месту боевых действий. Но это только по слухам. Впрочем, сейчас, как бы кощунственно это не звучало, то, что дивизия остаётся на старом месте только способствует повышению её боеспособности: поступают новые машины, ремонтируются старые, прибывает приписной состав из запаса. Так что задержка на пользу. Да и с Верой ему удаётся встречаться, пусть редко, но комсоставу увольнения всё-таки позволяют… Он улыбнулся, вспомнив их последнюю встречу, когда им удалось выбраться в кино. Володя даже не помнил, что за фильм они смотрели, поскольку только погас свет, как они занялись более интересным делом, а именно — поцелуями. И когда экран погас, вышли на улицу с распухшими губами… Конечно, жаль, если он так и не попадёт на войну и другие, а не он получат награды. Жаль, если не придётся ему прийти к Вериной бабушке и не сказать:

— Я, лейтенант Петров, орденоносец, прошу руки вашей дочери.

Та вначале ахнет, а потом, очарованная блеском новенького ордена, согласно кивнёт головой, чтобы вечером, сидя на скамейке возле подъезда похвастать товаркам, мол, внучка за героя замуж выходит…