Полное собрание стихотворений - Константин Фофанов

И заря, улыбается ясно -

На печальные думы мои…

Кто жe пламень в природе задул,

Кто окутал все грустью, как флером?

И звучит мое сердце укором:

Не себя ли ты сам обманул?…

‹1892›

«Я сердце свое захотел обмануть…»

Я сердце свое захотел обмануть!

Довольно, сказал я, печалиться в мире:

Прекрасен и светел наш жизненный путь.

Цветы на полянах, и струны на лире,

И волны на море, и звезды в эфире -

Все дышит, чтоб слаще нам было вздохнуть.

Я сердце свое захотел обмануть!

Довольно, сказал я, томиться печалью:

Смотри, как все ясно за чистою далью,-

Мир счастьем, теплом и весною богат.

Где слышало ты, что друзья – лицемерны?

Любовь озаряет и роскошь палат,

И душные стены веселой таверны…

Довольно ты крепом венчало певца,

Люби и ликуй, как другие сердца!

В недужном бессильи не мудрствуй лукаво,

Цветами алтарь вдохновенья венчай…

Нам жизнью дается великое право

Любить и прощать! И люби, и прощай!

И ясной зарей улыбнется нам слава,

И розы усыплют торжественный путь…

Я сердце свое захотел обмануть!

И сердце забилось тревогою знойной,

Исполнилось силы, зажглося огнем,

И вывело снова на путь беспокойный,

Где друг перед другом, боец пред бойцом

Сходились с открытым и дерзким лицом,

И кровь проливали, и мерили силы…

С небратской отвагой разили мечом,

И с братской тоскою копали могилы…

Любимые очи мне лгали опять.

Венок мой душистый был бурей развеян.

Недолго любил я, чтоб долго страдать,

Немного простил я и – много осмеян!

Цветы отравляли дыханием грудь,

И думы темнило смятенье разгула…

Я сердце свое захотел обмануть,

А сердце – меня обмануло!..

17 февраля 1892

СТАНСЫ

Недаром вопли клеветы

В своем бездушном приговоре

Растут в безумие мечты,

Растут в чудовищное горе.

Всё лгало, всё – твои слова,

Твоя улыбка с дерзким взором;

Но не лгала людей молва,

Твоим играючи позором.

Какая страшная судьба,

Какие гневные томленья!

Ужели ты – страстей раба,

Ужель ты жертва преступленья?

Уйдешь, неловко хмуря бровь,

Иль взор потупишь молчаливо…

Придешь – и чуждую любовь

Спешу угадывать пытливо.

Вокруг тебя позор и мгла,

Ты улыбнешься – мне терзанье.

У просветленного чела

Ловлю я чуждое дыханье.

Учусь угадывать в чертах

Томленье страсти непокорной -

Чужого счастья стыд и страх -

И жду, все жду разлуки черной.

Когда же ласками опять

Даришь ты нежно и пугливо,

Я не умею не прощать,

А после сетую ревниво.

Признаний требую твоих,

Жестокой истины признаний,

Как будто больше счастья в них,

Чем в скрытом бешенстве терзаний!..

Март 1892

ТРИДЦАТЬ ЛЕТ

Сегодня тридцать лет минуло мне… О, муза!

Приди и оживи ночную тишину!

Во имя светлых дум и долгого союза

Мы нежно станем петь тридцатую весну.

Ты не изменишь мне; тебе не изменила

Ни гневная судьба, ни дерзкая вражда.

Как часто я роптал, что ранняя могила

Не скрыла темный прах от горя и стыда!

Как часто я скорбел, волнуемый утратой!

Но приходила ты, свевала ночь с чела,

Я снова оживал, восторгами объятый,

Когда ты скорбь мою к созвучиям влекла.

И ныне праздник твой, и гимном покаянным,

Как блудный сын, тебя приветствую теперь.

Я слышу, ты идешь в венке благоуханном

И в сердце мне стучишь, как в запертую дверь.

Приди и сядь ко мне, сопутница родная,

Как няня старая мне сказки говори,

А я у ног твоих забудуся, срывая

С одежды облачной цветы и янтари…

18 мая 1892

ЛАНДЫШ

Как скромен ты, питомец мая!

Не налюбуюся тобой,

Когда ты весь, благоухая,

Сверкаешь утренней росой.

Склоняя чепчик свой измятый

Не от грозы – от нег ночей,

Ты дремлешь, грезами объятый,

Встречая ранний свет лучей.

Когда твой вздох зарей румяной

В лесу сосновом слышу я,

Душа темнится грустью странной

Для грешных вздохов бытия.

И у тебя была сильфида-

Нас обманувшая весна,-

Но как светла твоя обида!

И как печаль моя темна!

Май 1892

УТЕШЕНИЕ

Всё хорошо на свете, милый друг,-

Все хорошо, пленительно и ясно.

Борьба страстей, пороки и недуг

Промчатся сном, волнующимся страстно.

Но светлый мир прекраснее борьбы,

И жизнь сильней порока и печали.

Недаром же на ранние гробы

И грешники слезу свою роняли.

Недаром же раскаянья томят,

И мучают нас совести укоры,

И памяти безжизненные взоры

На прошлое так жизненно глядят.

30 августа 1892

ШАРМАНЩИК

Усталый и бледный, сияющим днем

Шарманщик играет у наc под окном.

Сбегаются дети послушать игру,

Пришлася шарманка его ко двору.

Он вертит шарманку, на окна глядит,

Шарманка тоскует, шарманка визжит.

Унылые звуки, несвязные сны!

Зачем вы звучите кошмаром весны;

Зачем отголоском счастливых людей

Вы плачете, звуки, в печали своей?

Вам дети внимают наивной душой,

Да камень холодный, поросший травой,

Да сердце, печальное сердце одно,

Где звякнуло, тихо раскрывшись, окно,

И тонкие пальцы дрожащей руки,

Под робкие звуки певучей тоски,

Роняют, как слезы, монеты, затем,

Чтоб двор оставался по-прежнему нем,

Чтоб дряхлые звуки шарманки твоей

Не вызвали б слезы из тусклых очей,

Чтоб слаще дремали в беззвучной тиши

Разбитые струны разбитой души!..

1 сентября 1892

В СОСНОВОЙ РОЩЕ

Тихо в роще – жар несносен;

Неподвижен длинный ряд

Желтостволых колоннад -

Опаленных зноем сосен.

Обессиленная мгла

Влаги ждет и небу внемлет;

Туча сумраком легла,

Туча холодом объемлет.

Ветер рощу колыхнул,

Ветки сдвинул, распахнул

И в вершинах их косматых,

Трепетанием объятых,

Белым сумраком зевнул.

Все темнее… все печальней

Уплывает высью дальней,

Перешептываясь, гул…

И сквозь хвои тощих игол,

Орошая бледный мох,

Град запрядал и запрыгал,

Как серебряный горох.

Сентябрь 1892

«Дай оглянусь назад! Жизнь прожита почти…»

Дай оглянусь назад! Жизнь прожита почти.

Что сделал? Что свершил? Стою на полпути,

И сердцу боязно, и тяжело рассудку

За то, что жизнь свою, как ветреную шутку,

Я презирал и жил без пользы, без труда!

Где грезы светлые, где нежные года?

Они погребены под пеплом покаянья,

Угаснувших страстей и позднего страданья.

И где младенчество? Где робкий взор и ум,

Молящийся любви и свету райских дум?

Умчалися… Ушли неясные волненья!

Мои наивные, но чистые стремленья,

Мои прекрасные, но детские мечты

Осыпались давно, как пышные цветы

В дни ранней осени… Но, шумные, как волны,

Они не улеглись; иною страстью полны,

Кипят, мятежные. Их блеск – не из огня,

Их накипь без тепла, их в сердце у меня

Не зори майские, а бури нашумели!..

И где ты, ангел мой, хранитель колыбели,

Молитвы мирные шептавший в тишине,

С приветливым челом склонявшийся ко мне

В дни веры искренней, в дни детства и отрады?

Ты позабыл зажечь огни моей лампады!

Со мною странствуя, как изменился ты!

Где миртовая ветвь – эмблема всепрощенья?

Чело твое темно, в очах твоих – сомненье…

Над ложем сумрачным склоняяся порой,

Ты плачешь… ты грустишь не райскою тоской!..

2 ноября 1892

ПОСЛЕ ГРОЗЫ

Остывает запад розовый,

Ночь увлажнена дождем.

Пахнет почкою березовой,

Мокрым щебнем и песком.

Пронеслась гроза над рощею,

Поднялся туман с равнин.

И дрожит листвою тощею

Мрак испуганных вершин.

Спит и бредит полночь вешняя,

Робким холодом дыша.

После бурь весна безгрешнее,

Как влюбленная душа.

Вспышкой жизнь ее сказалася,

Ей любить пришла пора.

Засмеялась, разрыдалася

И умолкла до утра!..

1892

ЗАГЛОХШАЯ ТРОПА

Иду я… Путь заглохший тесен.

Зеленый мрак вокруг меня.

И темь, и лес! Душа без песен,

И ночь без позднего огня!

И тяжко дышащим навесом

Сплелися ветки надо мной,

И новый лес встает за лесом,

Смущая очи темнотой.

Ах, если 6 там, сквозь хвои сосен,

Мелькнул веселый огонек,

Как луч надежды – жизненосен

И как мечтанье – одинок!..

1892

BEЧEP

Пыль улеглась, прибитая дождем…

Горит заря болезненным лучом,

Сквозь облака кудрявые алея…

И, медленно вершины шевеля,

Дрожит зефир… И спят поля,

И спит пустынная аллея…

Вхожу в нее… Со всех сторон

Кивает мрак неясной дымкой;

И мнится, кто-то невидимкой

Идет, таинственный, как сон…

И кто-то дышит пегой сладкой

В лицо горячее украдкой;

И мнится, с запахом кустов,

С остывшей мглой зари багровой -

Переживу я мрак суровый