День восьмой. Том второй - Александр Сиваков

Девочка быстро замотала головой, потом закивала, затем снова замотала. На негнущихся, словно деревянных, ногах, она подошла к тёте Лене, хотела взять её за руку, но не смогла, и снова вспомнила про Вику.

И зачем она только брала её на руки?

– Всё в порядке, Ирочка, – сказала тётя Лена чуть громче, чем это было нужно.

– В таком случае, – пророкотал бас Андрея Васильевича, – не смею вас задерживать. Берите девочек – и можете ехать домой.

– И всё? – Удивилась тётя Лена. – Так вот просто – можно брать и идти?

Андрей Васильевич почему-то смутился:

– Ну, у нас очень редко забирают детей, поэтому у нас нет никакого особенного ритуала.

– Ладно. – Она помолчала. – Спасибо. – B повернулась к Ирине с Викой. – Пойдёмте!

Глава 11

Алёна, пока Алексей ехал домой, несколько раз звонила ему. Но несмотря на всё это, она то и дело беспокойно подходила к окну, будто бы не веря, что он всё-таки приедет. Наконец, заслышав шум машины, женщина опрометью кинулась к дверям и встретила Алексея уже около гаража.

– Вот, видишь, успел. А ты волновалась. Во сколько поедем?

– В час. Обедать будешь?

– Лучше потом. ВМЕСТЕ. ПООБЕДАЕМ, – Выделил Алексей каждое слово.

Алёна засмеялась и повела мужа в дом.

– Никак не могу поверить, что сегодня девочки будут с нами, – на ходу поведала она. – Мне даже кажется, что у меня совсем другая жизнь начинается, не то, что раньше… Третья, – подумав, сконкретизировала она.

– Что – третья? – Не понял Алексей.

– Третья жизнь. Первая закончилась, когда я с тобой познакомилась, тогда всё сразу поменялось и стало совсем по-другому. Вторая вот сейчас заканчивается. Как только мы уедем из дома за ними – и всё, занавес опустится. А вот когда мы вернёмся назад, уже с ними, начнётся третья.

– У нас остался ещё час, чтобы пожить по-холостяцки.

Алёна вспыхнула.

– Не надо, Лёшенька, сегодня всё-таки пятница.

Тот обескуражено пожал плечами.

– Пойдём к девочкам в комнату, посидим, – предложила девушка, чтобы загладить наступившую неловкую паузу.

Алексей кивнул.

Который раз Алёна заходила в комнату, которую в зарубежных фильмах называют детской, и придирчиво осматривала каждую мелочь. Она пыталась поставить себя на место Ирины и Вики и представляла, понравится ли это им, удобно ли будет этим пользоваться. Ещё в первые дни знакомства с Ириной она выяснила, что любимый цвет девочки – голубой, поэтому вся комната была выдержана в голубых тонах: голубовато-розовые обои, белые, с голубым отливом занавески, голубые пододеяльники. И даже скатерть на столе была бело-синей в мелкую клеточку.

«А у Вики любимый цвет – жёлтый. Я надеюсь, она не обидится, что здесь всё такое… не её цвета»

Недавно, листая какой-то журнал, Алёна наткнулась на заметку, в которой утверждалось, что по любимому цвету можно определить характер человека. Получилось, что Ирина очень романтична, а Вика – желчная и сварливая особа.

«Это всё враки, – решила девушка, отбрасывая журнал в сторону. – Вика не может быть сварливой!»

Алексей, зайдя в комнату, тут же подошёл к двухъярусной кровати, стоящей в углу, и пошатал крепко сбитые стойки. Стойки были надёжно привинчены к полу большими железными уголками, поэтому кровать не шелохнулась. Ему было, чем гордиться. Эту кровать придумал и собрал он сам.

– На ней будет спать интереснее, – заявил он, показывая предварительный чертёж

– А во сне оттуда никто не упадёт?

Алексей знал, что первый вопрос будет именно таким, поэтому с готовностью пояснил, тыкая пальцем в бумагу:

– Вот, видишь, ограничительные планки. Упасть с такой кровати практически невозможно.

Спорить с мужем Алёна не стала, но во взгляде её ясно читалось недоверие. Впрочем, когда через неделю всё было готово и девушка увидела кровать воочию, то она убедилась, что это действительно безопасно.

Алексей на этом не остановился и в торце кровати, которая не примыкала к стене, сделал своеобразный спортивный уголок, состоящий из шведской стенки, турника, гимнастических колец и даже небольшого каната, по которому можно было подняться сначала на турник, а потом на второй ярус.

– А они не убьются? – Опять засомневалась Алёна.

– Думаю, нет, – хмыкнул Алексей. – Наоборот, как две маленькие обезьянки будут тут веселиться.

Над каждым ярусом девушка повесила иконы, наверху – святой мученицы Ирины, внизу – мученицы Виктории. Алёне казалось, что девочки разместятся именно таким образом.

Скользнув взглядом по иконам, Алёна машинально перекрестилась. Алексей зашёл ей за спину и повторил этот жест.

– Как ты думаешь, Алёнушка, они вечерние молитвы будут с нами читать?

– Я думаю, да, – с сомнением ответила девушка. – Они уже довольно взрослые. Двадцать минут для них – не так то уж и много.

– Одна семьдесят вторая часть суток, – вставил Алексей.

– Ирина выдержит, – продолжала Алёна, не услышав этой реплики, – а Вика – даже и не знаю. Если ей будет скучно, я с ней потом отдельно детское правило читать буду.

– Я думаю, не стоит заставлять девочек молиться. Если они сами захотят – тогда можно, а так… Как ты считаешь?

– То есть просто пойти молиться и им ничего не сказать.

– Нет, сказать, конечно, нужно, а вот принуждать не стоит.

– Ладно, там будет видно.

Алёна уселась на небольшой стул, стоящий перед письменным столом. Стул пришлось отодвинуть чуть в сторону, потому что ноги под столом не умещались. Стол был специальный, детский. Алёна выбирала его сама. На ценнике было написано: «Для детей от 6 до 13 лет». Он был как будто специально создан для Вики и Ирины и даже был двойной, ящики были с каждой стороны. Поэтому девочки могли делать уроки вместе, сидя рядом друг с другом.

Алёна наугад выдвинула один из ящиков. Любому было бы понятно, что это сторона – Ирина, она любит рисовать: ручки, карандаши, ластики, альбомы… А если сюда сядет Вика? Наверное, пересядет на соседнюю половину. Там всякие разрисованные пеналы, множество всяких мелочей, которые должны быть интересны девочке её возраста. А Ира взрослее; вряд ли она будет довольна такими несерьёзными безделушками.

Алексей бродил взад-вперёд по комнате. Лицо у него было таким мрачным, что Алёна спросила, не случилось ли чего на работе.

– На работе всё в порядке. – Он выделил голосом первую часть фразы.

– Беспокоишься, как сегодня всё пройдёт? – Поняла женшина.

– Что-то вроде.

– Не волнуйся, Лёшенька, всё будет хорошо. И девочки нас очень ждут… Не понимаю, почему с утра нельзя было их забрать! – Тон её голоса так резко изменился, что Алексей даже отступил на шаг от неожиданности.

– Там какие-то документы нужно подготовить, ты же сама говорила.

– А, ну, да… – Алёна захлопнула ящик стола – там и так уже всё было смотрено-пересмотрено. – Лёшенька, поехали сейчас, а? А то я не могу больше ждать.

– Ты ждала столько месяцев, а теперь каких-то тридцать минут не можешь усидеть на месте.

– Да, не могу!

Алёна приобняла мужа и чуть-ли не силой повела его из комнаты.

– Оденься поприличнее, – сказала она, когда Алексей, потирая подбородок, в раздумье застыл перед шкафом.

– Зачем? Кому нужно – те и так знают, сколько у меня денег и во что они вложены.

– Знают, но не все. Я хочу, чтобы ребята из ирочкиной группы увидели и тебя в дорогом костюме, и нашу машину. Кстати, её не помешало бы помыть по дороге.

– Зачем им меня видеть?

– Чтобы знать, что девочки уезжают не просто в семью какой-то поломойки! – Последнее слово она прошептала едва слышно.

– Тебя дети так называют? – Невозмутимо уточнил Алексей.

– Когда думают, что я не слышу. А некоторые – и в глаза.

Алексей застегнул рубашку и принялся завязывать галстук.

– Ещё один повод за то, чтобы уйти с этой чёртовой работы. Тем более, уже этим вечером ты будешь семейным человеком, с двумя детьми. У тебя будет очень мало времени, которое ты сможешь им уделять.

– Нет, Лёша, я так не могу. Если я уйду из детского дома, там вообще никого не останется. А я уже привыкла ко всему, что там происходит.

– Ты что, в детском доме одна работаешь?

– Там больше нет уборщиц, Лёша. Там даже воспитателей не хватает, за такую смешную зарплату мало кто соглашается работать.

– Как знаешь. – Чтобы скрыть неудовольствие, Алексей сделал вид, что рассматривает себя в зеркало. – Только я бы на твоём месте хотя бы поговорил с отцом Андреем.

– Ладно, поговорю. Только вряд ли батюшка будет в восторге от твоей идеи. Именно он и устроил меня на эту работу.

– Изменились обстоятельства. Тогда у нас ещё не было детей.

– Вижу, психологически к роли отца многодетного семейства ты уже подготовился, – улыбнулась женщина.

Алёна принялась рыться на полках в соседнем шкафу: тоже решила одеть что-нибудь получше. Хотя, подумала она, уж она-то никому пыль в глаза не сможет пустить. Даже если она подъедет к парадному входу на лимузине, кутаясь в супердорогое манто, она всё равно останется самой обычной уборщицей. И поднять этот статус может только Алексей. Ведь женщина, у которой богатый и красивый муж, на дорогой машине, имеет право на любые чудачества. Ей может взбрести в голову даже желание устроиться уборщицей в захудалый детский дом – и вряд ли кто-то будет её особенно осуждать.