Елизавета I - Маргарет Джордж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сам Ричард признался, что ему «придется королевство сдать в аренду», в то время как Джон Гонт сформулировал ту же мысль куда более прямолинейно, сказав: «Край славных душ, наш славный, славный край… – в аренду сдан, подобно жалкой ферме!» и «Ты – Англии помещик, не король».
Меня охватило огромное облегчение. Меня в подобном обвинить не мог никто. Меня критиковали за крохоборство, но лучше уж так, чем сдать собственную страну в заклад.
Король Ричард между тем отправился в Ирландию, а в его отсутствие недовольные им дворяне перешли на сторону Болингброка. Когда он возвратился, корона была уже почти потеряна. Однако он не просто отказался бороться за нее, а сам предложил отречься от престола даже прежде, чем Болингброк этого потребовал.
Так что ж король ваш должен делать? Сдаться?
Он сдастся. Должен быть низвергнут он?
Всему он подчинится. Королевский
Свой титул должен потерять? Бог с ним!
Что это за король такой? Даже моя сестра Мария, которую считали мягкотелой набожной женщиной, боролась за корону и вырвала ее у незаконной узурпаторши леди Джейн Грей.
Ричарда заключили в Тауэр, потом перевезли в замок Понтефракт, где он был убит после того, как Болингброк намекнул, что кто-то должен избавить его «от этого живого страха».
В пьесе Ричард представал никудышным королем, в то время как человек, узурпировавший его место, – хотя и злодеем, но сведущим в государственных делах. И тот и другой были моими предками. Мне нравилось думать, что от Ричарда мне досталась восприимчивость к прекрасному, а от Болингброка – практичность и здравый смысл, а не их слабости.
Пьеса показалась мне странно короткой. К тому же действие слишком быстро перескочило от кризиса к развязке.
– Что-то тут не так, – сказала я, что-то явно было пропущено.
Поднялся господин беспорядка Эдмунд Тилни:
– Из пьесы исключена сцена отречения. Я запретил играть ее.
– Но в тексте она есть? – уточнила я.
– Да, есть.
– И актерам об этом известно?
– Да.
– Я приказываю сыграть эту сцену здесь передо мной. Можете цензурировать ее для толпы, но мне предоставьте выносить суждения самостоятельно.
Актеры быстро собрались вновь и попросили отпустить их, чтобы они могли выучить текст.
Вскоре на сцене появился ведущий актер.
– Мы готовы, ваше величество, – с поклоном произнес он.
Местом действия этой сцены был Вестминстерский зал, использовавшийся для проведения как торжеств, так и судов над государственными преступниками. Там, к ее несчастью, судили и мою мать, и Томаса Мора. Если бы печальные судебные заседания имели вес, резные балки потолка прогнулись бы до земли, поцеловав каменный пол.
Болингброк готовился юридически принимать корону перед своими приспешниками, когда епископ Карлайла возразил и сказал, что необходимо присутствие Ричарда. Затем на сцене появился сам Ричард, и после продолжительного заламывания рук и разглагольствований его заставили передать корону Болингброку прямо в руки. Когда ему задали вопрос, добровольно ли он отрекается от престола, он начал мямлить и сперва сказал «да», потом «нет». Потом все же покорился со словами:
Итак, смотри, как я себя свергаю:
Сняв бремя с головы своей, его
Я отдаю со скипетром тяжелым,
Из сердца гордость сам я вырываю,
Слезами сам смываю свой елей,
Своей рукой я отдаю корону,
Священный сан с себя слагаю сам;
Я отвергаю знаки почитанья,
От блеска отрекаюсь и величья.
Эффект был ошеломительным. Формулы отречения от престола не существует, однако же мы только что ее прослушали. Один за другим король сбрасывал части своего королевского доспеха, пока не остался полностью беззащитен.
Но разве он мог это сделать? Разве он сам чуть раньше по ходу действия не сказал, что все воды бурного моря не могут смыть елея с помазанного короля? Если это было не под силу даже целому океану, что говорить о слезах?
На церемонии коронации я принесла торжественные клятвы, и ничто в мире не могло отменить их. Низверженный или убитый, государь все равно оставался помазанным государем. Мария Шотландская была королевой Шотландии все то время, что прожила в Англии, и ею взошла на эшафот.
А если пьеса убедит людей, что можно отменить коронацию? Она была опасная, а эта сцена – откровенно революционная, пусть даже описанные в ней события происходили двести лет назад.
– Идемте, дамы, – произнесла я, поднимаясь, и покрутила на пальце коронационный перстень, словно желая продемонстрировать окружающим, что он прочно сидит на своем месте.
Вскоре после этого я получила прошение об аудиенции от польского посланника. Поскольку при дворе царило затишье (чему я, впрочем, была рада), я подумала, что мои придворные – те, что не разъехались на лето по своим поместьям, – не прочь будут развлечься. Я пригласила его, и не на частную аудиенцию, а на парадный прием в присутственном зале, при участии всего двора и государственных чиновников.
Я питала слабость к польскому королю, поскольку на самом деле он был шведом, а одним из самых дорогих моему сердцу воспоминаний было до странности трогательное сватовство короля Эрика XIV Шведского – разумеется, еще до того, как тот сошел с ума. Его брат, элегантный и утонченный герцог Юхан, приехал свататься ко мне от имени брата. Как бы то ни было, сын герцога Юхана, который сейчас сидел на троне под именем Сигизмунда III Вазы, был избран. Его государство теперь было федерацией, что бы это ни значило. Поляки совершили этот переход двадцать с лишним лет назад, но совершенно очевидно было, что подобная аномалия не просуществует долго. Как можно избирать короля – в силу самой природы королевской власти, исследованной в «Ричарде II»? Король или королева – не просто человек, занимающий определенную должность, вроде шерифа, но правитель Божией милостью.
Стояла ужасающая духота, августовское небо хмурилось, готовое в любой миг разразиться ливнем. Сквозь косматую черноту туч время от времени прорывался зловещий рокот грома. Просачивавшийся сквозь окна зыбкий свет дрожащими пятнами ложился на пол.
Я стояла под парадным балдахином с Сесилом-старшим справа и Сесилом-младшим слева. Бёрли тяжело опирался на трость, но садиться отказывался; Роберт был облачен в свою самую пышную, самую торжественную мантию и по такому случаю надел даже шляпу. За ним с той же стороны стояли другие члены совета: Чарльз Говард, лорд-адмирал; Джордж Кэри, мой новый
