Золото и мишура - Стюарт Фред

— Но Венди, я же репортер!

— А кроме того муж и отец! Главная наша обязанность — наши дети. Так что позабудь, пожалуйста, все, что я рассказала тебе о масках Джоэла Коллингвуда. Вообще позабудь, что есть такой Джоэл Коллингвуд. И держись подальше от полиции…

— Ушам своим не верю…

— А ты поверь.

— Ты просишь меня наплевать на принципы, которые я всегда исповедовал как репортер и как гражданин.

— Забудь о них! Джил, нам с тобой удалось неплохо устроиться в этой жизни. У нас работа, которая кормит и доставляет нам удовольствие, у нас великолепный дом, две красивые дочери. Нам не по зубам тягаться с Коллингвудами! Они слишком могущественны. — Она выключила ночник. — И закончим этот разговор. — Венди повернулась к мужу спиной.

— Нет же, мы не закончим разговор.

— Джил, ты любишь меня?

— Конечно люблю.

— А наших детей ты любишь?

— Конечно, но…

— Вот поэтому и закончим разговор. Ни в какую полицию ты завтра не пойдешь.

— Такие, как ты, и губят эту страну, — сердито воскликнул муж. — Вы позволяете таким семействам, как Коллингвуды, всегда и всюду выходить сухими из воды, даже если речь идет об убийстве. В данном случае — буквально. И все потому, что вы их чертовски боитесь.

— Да, черт тебя подери, ты прав, я их боюсь. А если эта страна тебе не по нраву, нечего голосовать за Гувера.

— Я скорее проголосую за Ленина, чем за Гувера!

— Ну и голосуй за Ленина, но только выключи свой ночник.

Джил смерил ее взглядом, хотел было сказать что-то, но передумал и, протянув руку, выключил ночник со своей стороны. Однако он настолько устал, что не смог сразу заснуть. Он понимал, что по-своему Венди права, но в этом деле были затронуты его принципы, а отказаться от этих принципов он не мог.

Или мог?

Дикси Давенпорт сидела на кожаном диване в приемной Джоэла Коллингвуда и размышляла о том, не пришло ли время разразиться той самой судьбоносной молнии, о которой она мечтала еще с тех пор, когда, будучи десятилетней девчонкой, увидела свой первый в жизни кинофильм. Когда Уиллард Корнелл сказал ей, что Джоэл рассматривает ее кандидатуру на роль Жанны д'Арк, поначалу она решила, что это какая-то глупая шутка. Но позднее со студии «Коллингвуд» по телефону ей сообщили, чтобы Дикси была на следующий день в десять утра в приемной Коллингвуда. Был ли то сон, тот самый сон, о котором мечтали чуть ли не все смазливые девушки во всей Америке, или она и вправду сидит в приемной голливудского продюсера?

— Мистер Коллингвуд ждет вас, — сказала высокая секретарша в юбке «в горошек», появившись из-за двери шефа. Дикси поднялась, нервно одернула юбку своего белого платья. Какой-то внутренний голос сказал ей, что обязательно следует на эту встречу надеть белое. Белое — это цвет невесты, цвет девственности, возможно, даже цвет французских святых.

Дикси ступила в кабинет Джоэла, окна которого выходили на бульвар Санта-Моника. Студия, выстроенная в ублюдочном миссионерском стиле, как и многие другие здания Лос-Анджелеса, имела оштукатуренные стены с внешней стороны, однако изнутри эти стены были украшены грубой тяжеловесной лепниной. На этих стенах висели в рамках большие фотографии кинозвезд, которые снимались в предыдущих фильмах Джоэла. Но Дикси сейчас даже и не взглянула на эти фотографии. Она смотрела только на продюсера. Джоэл обошел свой большой стол, устремив срой взгляд на блондинку в белом платье.

— Мисс Давенпорт? Меня зовут Джоэл Коллингвуд.

— Привет.

Он пожал ей руку.

— Присаживайтесь, пожалуйста, Дикси. Чашечку кофе?

— Нет, спасибо. Я бы выпила коки, если у вас есть такая.

Джоэл сделал знак секретарше, которая безмолвно удалилась. Затем он усадил Дикси на стул перед столом, после чего вновь возвратился на свое место, глядя на нее.

— Расскажите мне о себе, Дикси. Между прочим, это ваше настоящее имя?

— Нет, я его придумала.

— А ваше настоящее имя?

— Оно такое ужасное.

— И все же мне хотелось бы узнать его.

— Беула Снодграсс. Теперь убедились?

— Гм… Я понимаю, почему вы сменили его. А родом вы откуда?

— Кентукки. Отец владеет бензозаправочной станцией в небольшом городишке под названием Пайн-Гроув. Это недалеко от Луисвилля. Он…

— Да?

Дикси закусила губу.

— Он пьяница и… Впрочем, я не должна так о нем говорить.

— Почему?

— Когда мне позвонили от вас, я решила срочно придумать себе приличную биографию, чтобы вы не подумали, будто имеете дело с какой-нибудь дешевкой. Ведь у вас такая семья…

— И в моей семье были всякие люди. Например, был грабитель банка, проститутка была, а уж про убийц я и не говорю. Так что не стыдитесь своей семьи, Дикси. Она не может быть много хуже моей.

Она удивленно взглянула на него.

— Забавно, — сказала она. — Я думала, предстоит разговор с большущей «шишкой», а вы совсем не такой.

Джоэл едва заметно улыбнулся.

— А я не хочу быть «большущей шишкой».

Мисс Берд принесла кока-колу и подала ее Дикси, после чего сразу же вышла.

— Да, так вы начали рассказывать о своем отце, Дикси.

— Мы очень бедствовали. Ужасно. Мама умерла, когда мне было десять лет, и тогда отец… словом, каждый раз, когда он напивался, то становился прямо-таки невозможным и бил меня почем зря. Он проделывал со мною и другие штуки.

— Какие, например?

Она нахмурилась.

— Я бы не хотела говорить об этом. Как бы там ни было, но все было так безобразно, что с тех самых пор, как помню себя, я всегда спрашивала себя: «Почему именно я? За что мне выпало такое наказание? Почему в моей жизни нет ничего хорошего? Ни красивого платья, вообще ничего». Затем я открыла для себя кино, и вдруг в моей жизни появилось нечто прекрасное.

— И тогда вы решили приехать в Голливуд?

Она глотнула кока-колы.

— О, не сразу. Но всякий раз, глядя на себя в зеркало, я говорила: «Ты хорошенькая, так почему бы тебе не поехать туда, где столько много хорошеньких женщин и симпатичных мужчин?» И вот наконец… — И снова она остановилась как бы в нерешительности.

— Наконец — что?

— Ох, мистер Коллингвуд, я не должна рассказывать вам такое! Вы подумаете…

— Подумаю, что вы честная девушка, которая сумела рассказать мне всю правду о себе. Дикси, это может быть очень важным для нас обоих.

В ее голубых глазах появились слезы, когда она взглянула на Джоэла.

— Однажды ночью отец напился, завалился ко мне в спальню и… в общем, он попытался заняться со мной любовью. Мой собственный отец! Именно тогда я и решила уйти из дома.

«Врет как по-писаному, — подумал Джоэл. — К ее сексуальным достоинствам следует, таким образом, приплюсовать и незаурядную способность вживаться в образ…»

Раскрыв сумочку, она вытащила платок и промокнула глаза.

— Ну вот, теперь вы знаете, какая я, а это не очень-то приятно. Но я так хочу, мистер Коллингвуд, чтобы в моей жизни были красивые вещи: красивые наряды, красивые авто, красивые дома, потому что все в моей прежней жизни было исключительно безобразным.

— Вы можете сейчас не поверить, Дикси, — тихо сказал он, — но мое детство тоже было безобразным, и я часто так же вот мечтал о красивом. Так что, может быть, мы с вами сможем вместе творить эту красоту.

Он поднялся.

— Первое, что я хочу сделать, это получить несколько ваших первоклассных фотографий. Я передам вас моему главному специалисту по макияжу, Эрни Лоусону, и моему костюмеру Берту Карновски. Они подготовят вас для фотосъемки сегодня же. Все приготовления и сама съемка займут много времени, и вы можете подумать, что все это напрасная суета, но, поверьте мне, хорошие, профессионально сделанные фотографии значат очень много. У меня есть лучший в этом городе фотограф, он придет фотографировать вас. Его зовут Джордж Эванс, и…

Дальше она уже не слышала. Ей хотелось взвыть. Она-то, дура, сидела тут, расписывала свое детство, стараясь придерживаться некоторой правды. Сейчас у нее было такое ощущение, что вокруг сверкают молнии, и каждая может ударить со страшной силой. Дикси могла бы сказать, что произвела на Джоэла Коллингвуда благоприятное впечатление — и вот…