Черника в масле - Никита Максимов

Драка или даже перестрелка между охранниками и его бойцами им была сейчас нужна, как удаву – крылья.

– Слушаюсь!

И от избытка облегчения не удержался и поинтересовался:

– На других участках всё спокойно? Как думаете, мы нигде не ошиблись?

Полковник Нуралиев пожал плечами.

– Пока что все события укладываются в рамки прогноза наших аналитиков. Суета в Баренцевом море это только подтверждает. Да и не так уж много у беглецов вариантов. Восток мы прикрыли, на юг полез бы только самоубийца, а на запад их сейчас не пропустит сама природа. Так что остаётся север. Север, подполковник, север. Наиболее вероятный вариант и ваши данные это подтверждают.

Уже собираясь отключиться, Михайлов всё же спросил:

– А что такого на западе?

Нуралиев удивлённо поднял бровь:

– О чём вы?

– Вы сказали, что на запад их не пустит природа. Что там происходит?

– А, вы об этом! Там начинают сказываться последствия засухи. На финской стороне границы уже несколько дней замечают очаги лесных пожаров, а сегодня, похоже, природа решила пошалить всерьёз. Там сейчас полыхает фронт в несколько десятков километров шириной, и ветер гонит всё это на восток. Если в том месте оказались беглецы, то они сейчас должны драпать обратно вглубь России, чтобы не поджариться. Хотите, я вам пришлю снимки того района со спутника? Посмотрите, пока будете лететь в вертолёте. Они развеют все ваши опасения относительно западного маршрута.

Михайлов хотел было отказаться, но Нуралиев уже кивнул ему и отключился.

Следующие два часа прошли в сборах и хлопотах, так что Александр успел позабыть о концовке разговора. Только когда они уже заняли свои места, и над головами загудел мощный ротор, посылая вибрацию через весь корпус, связист протянул ему планшет.

– Товарищ подполковник! Вам тут из Генштаба спутниковые снимки прислали.

Он несколько секунд смотрел на него, не понимая, о чём идёт речь, а потом вспомнил.

– Давай.

Взял планшет, посмотрел на даты и время файлов.

«Совсем свеженькие».

Первое же открытое фото содержало общий план района. На серо-зелёном фоне тайги разрасталась широкая чёрная клякса. Местами она светилась оранжевыми искорками, как уголёк зажжёной сигареты. От кляксы вглубь территории России тянулись длинные серые космы дыма, застилающие собой весь ландшафт.

Александр подумал:

«Чёрт, действительно! Знатно горит».

Вертолёт оторвался от земли, двигатель гудел, поднимая машину всё выше и увлекая на север. Подполковник Михайлов посмотрел в иллюминатор на удаляющийся городок базы службы охраны «Транснефти», а потом снова вернулся к планшету. Что-то беспокоило его в снимке с орбиты, а он никак не мог понять, что именно. Он смотрел на него с разных сторон, увеличивал и уменьшал масштаб, вертел планшет так и эдак.

А потом вдруг всё понял.

Понял и похолодел.

***

Генерал армии Нефёдов смотрел на спутниковый снимок и чувствовал, как внутри разрастается холодная язва, заглатывающая все эмоции – страхи, надежды, азарт поиска, логику рассуждений, расчёты и раздражение. Оставалось только чувство бесконечной усталости и горечь надвигающегося поражения.

«Вдруг это ошибка?» – вякнул кто-то робко внутри сознания.

«Заткнись! – мысленно рявкнул он на этот внутренний голос, – Будет невроятным, неописуемым везением, если это окажется ошибкой. Пока же надо готовиться к худшему».

Он поднял глаза на своего помощника. Полковник Нуралиев стоял перед ним навытяжку, его обычно румяное лицо было сейчас цвета муки – серовато-белым.

– Скажи мне, полковник, как так вышло, что никто, кроме Михайлова, не обратил внимания на странную форму этого чёртова пожара?

Щека мучнистого оттенка дрогнула, бледные губы разлепились, но Нуралиев не нашёлся, что ответить с ходу, а только судорожно хватанул ртом воздух.

– Ладно, чёрт с ним. Потом будем разбираться. Что сейчас происходит на месте, и что мы можем сделать? Хоть что-нибудь делать ещё не поздно? Докладывай уже, не стой столбом!

Полковник нервно сглотнул и ещё раз прерывисто втянул воздух. Шагнул к экрану панели на стене и вывел на неё изображение со своего планшета.

– У нас на руках есть картинка только двухчасовой давности. На ней видно, что сплошной фронт лесного пожара движется со стороны Финляндии примерно из района озера Койтере. Между ним и нашей границей в последние дни возникало много мелких очагов, поэтому никто не придал значения очередному возгоранию. Но сейчас в этом районе установился устойчивый западный ветер, и он гонит огонь в нашу сторону. К сожалению, никто до подполковника Михайлова не придал значения тому, что фронт пожара имеет подковообразную форму и его северные и южные клинья опережают центральную часть проимерно на пятнадцать-двадцать километров. На этих снимках как раз видно, что они пересекают линию государственной границы в то время, как середина пожара к ней только-только подходит.

– Разве инженерные сооружения на границе не должны были остановить распространение огня? Там ведь должна быть просека, контрольно-следовая полоса?

Нуралиев замялся.

– В теории всё так, но поскольку погранвойска находятся не в нашем ведении, у нас нет достоверных сведений, в каком состоянии сейчас находятся сооружения на границе. Кроме того, при достаточно сильном ветре искры или лёгкие угли вполне могут перелететь через просеку. Особенно в узких местах.

– Ну да. Или если им помочь.

Полковник нервно оглянулся на начальника Генштаба, потом снова вернулся к своему планшету. Его пальцы, которыми он водил по экрану, заметно дрожали.

– Как бы там ни было, пожар сейчас уже перекинулся на нашу территорию. К этой минуте северные и южные его фланги должны были вклиниться вглубь на расстояние в несколько десятков километров. Средняя, вогнутая часть, распространилась по нашей стороне примерно на пять-десять километров.

– А охранные системы? Сигнализация? Можем мы хотя бы отслеживать, пересёк ли кто-нибудь границу по земле?

Нуралиев извиняющимся жестом развёл руками.

– Боюсь, что это невозможно. При лесном пожаре от него будет спасаться множество животных самого разного размера. Поэтому пойдёт масса сообщений о прорыве системы. На фоне этого шума мы никогда не сможем определить, кто именно нарушил границу.

И тут же поспешил опередить вопрос Нефёдова:

– Я уже распорядился связаться с командованием северо-западного округа погранвойск, но по первым докладам они ничем не смогут помочь. Не только дозоры, но и почти весь личный состав сейчас эвакуируется с застав в полосе пожара. На каждом объекте оставляют буквально по несколько человек, которые отступят при непосредственной угрозе.

– Мы можем как-то повлиять на распространение этого пожара? С МЧС связывались?

– Да, но они не готовились предпринимать никаких действий. Они рассчитывали, что пожар выдохнется на полосе естественных преград – там дальше к востоку проходит цепь крупных озёр. МЧС планировало остановить огонь за этим рубежом. Западнее от него всё равно нет ничего ценного. Там одна глухомань, леса и болота.

– Ладно, – он побарабанил пальцами по столу.– Что ещё мы можем предпринять, чтобы убедиться, что никто не пытается удрать под прикрытием огня?

– Мало что удастся успеть. – Нуралиев снова развёл руками. – Мы запустили несколько беспилотников, но им потребуется время, чтобы долететь до района.

– Сколько? Сколько беспилотников вы запустили?

Бледная щека полковника опять дёрнулась.

– Два. Может быть – три, но это максимум. Поблизости их больше просто нет. Все остальные перебросили в основной район поиска – на север.

Генерал армии Нефёдов поднял голову и задержал дыхание.

«Боже, дай мне сил».

– Что с воздушной разведкой?

– Примерно так же. Поднятым вертолётам потребуется время, чтобы достичь места. Да и толку от воздушного наблюдения вряд ли будет много. В зоне пожара колоссальное задымление, ветер гонит дым на восток, закрывая лес от обзора. Кроме того, сейчас уже вечер, а близость огня сделает бесполезным поиск в инфракрасном диапазоне.

– То есть – всё? Мы не можем ни видеть ситуацию, ни влиять на неё?

– К сожалению, товарищ генерал армии.

– А вот хрен им! Говоришь, эта территория практически пустынна? Ни жилья, ни инфраструктуры? Отлично. Срочно готовь приказы ближайшим авиационным частям и артиллеристам. Лётчики пусть навешивают ракеты воздух-земля, бомбы – всё, что есть. Пусть поднимаются в воздух и отправляются молотить эту центральную часть подковы. Неприцельно, просто по площади. Пусть выжигают всё топливо и расстреливают все боеприпасы, которые у них есть в наличии. Я хочу, чтобы ни одна живая душа не осмелилась сунуться в эту сердцевину или попытаться выйти из неё. Артиллеристам – тот же приказ. Пусть берут самые мобильные и дальнобойные стволы, выдвигаются ускоренным маршем в район пожара и с максимально доступной дистанции открывают огонь. Прямо с колёс, пусть разворачивают огневые точки хоть на дороге, если потребуется. Бить, бить непрерывно! Пока не закончатся боеприпасы. Раз беспилотники не смогут ничего разглядеть на земле, пусть хотя бы определяют границу пожара и корректируют стрельбу. Ясно? Я хочу, чтобы средняя, пустая часть подковы сделалась максимально непригодной для жизни. А когда пожар закончится, мы разберёмся, что там было на самом деле. Всё, свободен.