Королевский дуб - Энн Риверс Сиддонс

— Ты и в самом деле сумасшедший! — завизжала я. — Самый настоящий безумец! Ненормальный! И ты пугаешь меня до смерти!

— Да, — закричал он в ответ. Его лицо стало белым, а глаза черными и дикими. — Да, я сумасшедший. Это как раз то, что я есть! Не говори мне, что не слышала об этом! Это так, Диана! Все это время ты трахалась в глубине болот с ненормальным! И никогда не боялась! А даже начала делать блестящие успехи! А, Диана?!

Я размахнулась и со всей силой, на какую была способна, ударила Тома.

— Никогда! Никогда больше не называй меня Дианой! — кричала я. — Я не твоя треклятая охотничья секс-богиня! Я не выходила за тебя замуж под этим чертовым священным дубом! Я — Энди Андропулис Колхаун, а ты — сумасшедший, Богом проклятый душевнобольной, и, если ты еще раз назовешь меня Дианой, я убью тебя!

Долгое время мы смотрели друг на друга, стоя под полуденным, густым, как патока, солнцем. Затем Том повернулся в мягких мокасинах и скрылся в лесу. Я продолжала стоять, как изваяние, стараясь не расплакаться, стараясь отдышаться, пытаясь не думать ни о чем, кроме птичьих голосов, наполнявших огромную солнечную тишину Биг Сильвер.

Затем я слабо крикнула вслед уходящему мужчине:

— Действительно прекрасный поступок, Том, правильно — оставь меня одну в тысяче миль ниоткуда, посреди болот. Ты большой человек, Том!

Ответа не последовало. Я знала, что его не будет. Я стояла еще некоторое время, пытаясь составить праведную обвинительную речь против Тома; все это делалось от страха быть оставленной на болотах Биг Сильвер. Но безуспешно. У меня была винтовка, и я знала: все, что мне нужно делать, — это следовать вдоль ручья. Вскоре, чувствуя себя такой же старой и опустошенной, как ядро погибшей планеты, я подняла маленький „рюгер" и отправилась в путь.

Когда через полтора часа я устало вошла во двор дома на Козьем ручье, мокрая от пота, поцарапанная колючим кустарником, с курткой, повязанной вокруг талии, и с всклокоченными волосами — совершенно дикая женщина, — дом оказался закрыт, грузовичок Тома отсутствовал, а дым из трубы не поднимался в чистое апрельское небо.

Глава 12

Я терпела разлуку большую часть недели, но затем вновь отправилась на Козий ручей. Я не встречала Тома в колледже, но и раньше я не видела его там по целым дням: мы никогда не придавали этому значения. После работы, по вечерам, я ждала, что зазвонит телефон, а когда он безмолвствовал, я напоминала самой себе, что Том и раньше пропадал в глуши надолго, не сообщая мне, что уходит. Его отсутствие и молчание можно было объяснить различными причинами, и я не думала, что хотя бы одна из причин, придуманных мной, окажется верна. Тогда на берегу ручья я наговорила ему убийственные вещи. Он открыл мне свое величайшее горе, а я почти смертельно наказала его за это. Вдали от немых дремлющих весенних лесов и освещенного солнцем ужаса от вида абсурдной смерти маленькой оленихи, мне казалось, что я глупо и чрезмерно отреагировала на гнев и горе Тома. Ведь он просто хотел выговориться, излить душу от возмущения, боли и ярости, он не стал бы искать несуществующий источник отравления или взрывать ядерный завод. Господи, конечно же нет! Он был просто Томом, не больше и не меньше. Он не станет убивать ради лесов Биг Сильвер или умирать за идею.

Но даже пока я ехала на Козий ручей, я знала, что он может сделать и то и другое. Под моим чувством раскаяния и боли таился холодный и устойчивый страх. Я знала, что люблю человека, для которого не существует границ, и это знание пугало меня так сильно, как поглощала любовь. Я вновь ощутила знакомую беспомощность, безнадежность и утрату, принесенные любовью. Спасаясь от чрезмерности, я снова влетела в ее объятия. Животный страх обуял меня. И мне так недоставало Тома, что на полпути к Козьему ручью я разрыдалась.

— Пожалуйста, будь там, — шептала я, ощущая на губах соленый привкус слез. — Пожалуйста, будь там, пусть все снова будет хорошо. Прошу тебя, не будь сумасшедшим, я не могу без тебя.

Но его там не было. Дом был погружен во тьму и в первый раз, насколько я помню, закрыт на ключ. Грузовичок отсутствовал.

Я сходила вниз, к козьему сараю, и заглянула в окна. Дом был пуст, но я заметила у ручья пасшихся на солнышке коз и козлят, в кормушках лежало свежее сено. Среди животных я увидела Мисси, она подняла голову и посмотрела на меня, но не подбежала, блея от радости, как при виде Хилари или Тома. Эрла я не видела. Уток также не было поблизости, хотя я и слышала их отдаленное кряканье. Кто-то кормил животных, и я знала, что это был не Том. Темный дом свидетельствовал об отсутствии хозяина, я бы определила, что его нет, даже если бы все было иначе, я чувствовала его отсутствие самым нутром. И все же до последнего момента я надеялась, что Том оставит мне какое-нибудь сообщение. Но на двери не было никакой записки.

На другой день я отправилась в кабинет Мартина Лонг-стрита, но декана на месте не оказалось. Секретарь смиренно покачала головой:

— Он вновь исчез, — заявила она, — третий раз за год, не считая праздников. Ушел почти неделю назад и сказал, что не знает, когда вернется. Вы бы только видели, какую на этот раз нашли ему замену. По крайней мере пять студентов уже приходили с жалобами. Если бы профессор Лонгстрит не был гением, его бы давно уволили, это точно. Я передам, что вы заходили.

— Спасибо. Я зайду попозже. Ничего серьезного, — заверила я секретаршу и пошла через холл в офис Тома. Кабинет оказался закрыт на ключ, свет не горел. Я знала, что его рыхлая, вечно недовольная секретарша обслуживает еще трех профессоров, и поэтому не захотела обращаться к ней. Вместо этого я отправилась к кабинету, где Том обычно проводил занятия, и заглянула через стеклянную панель двери. Женщина в брючном костюме из полиэстра, похожая на танк, стояла у доски и рисовала нечто, напоминающее пентаграммы. Комната была заполнена наполовину.

Значит, он действительно ушел, ушел далеко вверх по ручью или, что было еще ужаснее, в темные леса за рекой. Во владения завода „Биг Сильвер". Долгие дни после этого я жила в поту тревожных предчувствий, почти боялась включать вечерние новости или брать телефонную трубку. А телефон звонил редко.

По прошествии еще одной недели я перестала так сильно бояться, что Том отправился к заводу, чтобы нанести ему ущерб. Если бы это было так, я бы услышала новости. Но я не видела ни Тома, ни Мартина Лонгстрита в колледже, не встречала Риза Кармоди, когда останавливалась у кафе рядом с прачечной-автоматом, которое он любил посещать. Тревога перешла в какую-то инертную тяжесть, тупой застой. Я ходила на работу, забирала Хилари из школы и привозила домой. Я ездила за продуктами, готовила обед, мыла посуду, стирала белье, отдавала автомобиль в мелкий ремонт и приглашала мастера для осмотра кондиционера.