Коллоидный Мир - Антон Чернов

— Нет. Мне это не нравится. Предпочитаю быть готовым, — досадливо отмыслеэмоционировал я. — Лучше готов буду. Я вас не слишком перетруждаю?

— Терпимо, — ответил Твёрд. — И вправду, подготовленными быть лучше. Сам не понимаю, где твари, — признал он.

Впрочем, через десять минут твари объявились.

— Здрасти, — пробормотал я под нос, помахивая трёхметровой туше Лешего, появившегося из-за деревьев в тридцати метрах.

Тварь в ответ приветливо помахала сжатыми, как у богомола, лапами-мечами, уставившись на нашу компанию семёркой травянистых буркал.

Впрочем, буркалы тут же прикрылись лезвиями.

— Свиты почти нет, но он их зовет, Стригор. Поторопитесь! — скороговоркой выдал Твёрд.

— Вот чтобы я без ваших ценных советов делал, — проворчал я. — Чародейство будет, не слишком много, но без него никак.

— Понятно. Удачи.

Ну а мне оставалось только аккуратно двигать к Лешему. Ой как мне его морда подлючая не нравится. И клинки гадские. И вообще — вся егойная несимпатичная персона мне ни хрена не нравится, да.

На этой мысли мне пришлось отпрыгнуть назад и вбок. Я дошёл до “зоны поражения”, и лапа-меч “выстрелила” в мой адрес. Увернулся, лапа пропахала рваную дыру в почве, после чего огребла рубящий удар кладенцом. Втянулась чуть ли не быстрее, чем выстрелила, брызнула красной кровью… но это даже не смешно. Его кладенцом рубить десятки минут, хотя, наверное, и кладенцом рубить буду.

Леший, поджав лапу, сделал из лап-мечей этакий “домик”, в котором покачивался из стороны в сторону. Кстати, то ли местная особенность, то ли попался мне Леший особо матёрый: не восемь, а все одиннадцать метров у его подлючих лап была “зона поражения”.

А сквозь деревья наблюдались потерянные псоглавцы, песцы, сновали вороны — явно “законтроленная” Лихычами свита Лешего.

Так, времени ни хера, надо не думать, а прыгать, решил я, разогнался и прыгнул на толстое дерево в шести метрах от Лешего. Зафиксировался на коре биодоспехом, ну и начал концентрировать вокруг твари ангидрид.

Тварь пока кислотное очарование не прочувствовала, но меня прибить явное желание выказала — в древесину воткнулась пара лап, после ещё пара изобразили из себя ножницы, сомкнувшись на коре уже с “моей” стороны дерева. Хорошо, успел соскользнуть и принялся дубасить кладенцом по лапам, выглядывая новые подлючие лапы.

Схлопнувшиеся клешнёй лапы закровили, отдёрнулись, и тут за деревом затрещало и заквакало — голосёнка у Лешего был квакающий и негромкий.

Значит, началась прожарка кислотой, удовлетворённо отметил я. Ангидрид овевал лешую тушу почти минуту, но шкура у твари реально лютая, так что, видно, только-только кислота прожгла себе путь до нервов.

Так что оттолкнулся я от дерева, ну и откатился подальше, от греха. Перестраховка вышла, отметил я, наблюдая за беспорядочно кружащим Лешим, рубящим лапами всё вокруг, даже по себе лупящим — реально, в себя вогнал клинок сантиметров на двадцать, самурай кислотный.

“Время,” — запульсировала в голове мысль, притушив ехидное ликование. Так, ярло ничем не поможет, а значит, нужны виброболты — ничего быстрее и эффективнее неэфирного, точнее, непрямо эфирного у меня нет.

Ну и Леший был сильно занят, так что присел я на колено (на удивление удобно оказалось, невзирая на строение ног), да и начал по Лешему виброболтами гвоздить. Не все попадали, летели они действительно криво, а Леший лапками сучил, ножками топал. Но и того, что попадало — хватало. Квакал, пакость такая, кровищею хлестал. По-моему, по итогам, скорее от кровопотери и помер — не нанёс ни я, ни кислота, ни болты серьёзных ранений. Но плоть разворотило знатно, кровищей забрызгало всё душевно. Ну и обиделся Леший, да и помер. От обиды. И кровопотери.

— Уф, — начал подниматься было я, как свита Лешего щеманулась в стороны, а из Пущи послышался треск.

Весьма знакомый треск, чтоб его. Глотка, как бы не на запах крови припёрлась. Сказать, что задница — не скажу. Скорее жопа, блин.

— Ярло, — позвал-отмыслеэмоционировал я.

Самоходный самострел ко мне подтопал, но, блин, что-то он на фоне пятиметровой высоты горы плоти, сносивший вековые деревья — нихрена не впечатлял.

Глотка выкатилась на окровавленную звериную тропу, принялась кататься-валяться, лешего мяса нажравшись, ложноножками своими противными в мою сторону помахивая.

Так, ладно, жопа, конечно, но терпимо. Хоть Лихычи не померли, и тварей в округе толком нет…

Видимо, для радости ощущений, старик Мэрфи помахал мне лапкой из неведомого далёка. Над деревьями показался натуральный жоруновский половой хуй, который его башка. Типично палеозавровски нырял и поднимался и чесал явно в нашем направлении. А глотка кровь с листвой и травой потребляла, скоро потребит…

Так, ладно, значит, у нас тута Сцилла и Харибда. Хм, Глотка на кровь “ведётся”, в трансе прикинул я. Ну, попробуем, всяко хуже не будет.

— Отходите назад, метров на двадцать, — отмыслеэмоционировал я спутникам. — Меня не прикрывать! Я сам скоро вернусь.

— Хорошо, Стригор, — оттелепатил Твёрд, судя по эмоциональной наполненности телепатического послания — прощаясь.

Да щаззз, мысленно хмыкнул я. Не собирается моё стрижичество помирать. Да ещё под тушей Глотки, а уж, тем более, на хере жоруна — это, как минимум, неприлично!

Так что плюнул я на эфирную “тишину” — два этих деятеля с гарантией всю живность на километр, а то и побольше, распугали.

Закрутил воздушный вихрь, подхватывая и отламывая окровавленную траву и ветки, и почесал к Жоруну. И глотка, к счастью, повелась, во всех смыслах, шуруя за комом вкусняшки.

И Жорун на эфирную манифестацию вздёрнул свой головной хер, ну и целенаправленно почесал мне навстречу. Тут главное, мысленно хмыкнул я, чтоб дружба не победила, с призом в моей роже.

С пятнадцати метров Жорун свою морду неприличную назад отвёл, имея мою персону в виду. Но я подал побольше эфира в ком окровавленных веток и травы, морковкой болтающейся перед перекатывающейся Глоткой.

Жорун на миг замер, переориентировался и рванул своим хером на новую цель. И блин, я увернуться толком не успел, а Жорун — хуй, как он есть, злобно шипел я, отмечая стёсанный в ноль биодоспех и кусок руки, оставшейся на “шее” Жоруна. Ну реально, гандон ходячий, осудил я противную тварь. Не успевал я всё отследить, надо было приманку удерживать, шуровать бодро…

Ладно, биодоспех шрамом на мою дырку наплыл, предотвращая кровотечение, а я матерно отшипев, стал наблюдать борьбу бобра с ослом в условиях Голодной Пущи.

Итак, Жорун хером своей морды в ком окровавленного сена въехал и стал его всасывать. Глотка в этом подлом деянии усмотрела посягательство на свои права, прыгучей амёбой наскочив на жорунский хер.

Хер, который Жорун, тоже в сдавливании себя усмотрел нехорошее деяние и начал собой, да