Коллоидный Мир - Антон Чернов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И самое вкусное — что эфир ВНУТРИ болта, и никакая резистентность твари к эфирным воздействиям убивательную вибрацию не остановит.
И второй трясинник с успехом мои теоретические измышления подтвердил — копошился второй трясинник перед своей заслуженной кончиной минуты две, не более, виброболтом расхреначеный.
Дождались гибели и второго, потихоньку выдвинулись, я прыгнул через ручеёк и, похолодев, замер. Меньше, чем в метре от меня блеснул крюк трясинного щупала. Впрочем, паниковать я не стал, ладонь вскинул.
— Что стряслось, Стригор? — поинтересовалась Тиха.
— Трясинник. Ещё один, — лаконично отмыслеэмоционировал я. — Фактически под ногами, с-с-скотина.
— Помочь? — предложил Твёрд.
— Скорее да, — прикинул я. — Ярло наведите, — оттелепатил я положение трясинника. — И так повезло, что не видит, тварь. С места не дострелю, а двигаться почему-то желания нет.
— Сделаем, — последовал ответ.
И через пару минут из ярла в трясинника понёсся полуметровый болт. Невзирая на отсутствие ядовых присадок — прибил, правда, мне пришлось кладенцом отбивать подёргивание щупальца. Но справился, даже не помер.
— Выдвигаемся? — уточнил Твёрд.
— Погодите, осмотрюсь, — отрезал я. — Откуда тварей столько, они по всем канонам и поконам одиночки!
— Всяко бывает, но с таким и вправду первый раз сталкиваемся. И были здесь год назад, никакими трясинниками и не пахло, — откомментировала Тиха.
Впрочем, ещё трясинников не обнаружилось, и Лихычи и бегун с Ладышнами водную преграду успешно форсировал.
Выдвинулись дальше, потихоньку-полегоньку. Нервов, впрочем, это стоило массу — Твёрд с Тихой ОЧЕНЬ просили тварей без нужды не убивать, а меня твари ОЧЕНЬ напрягали.
Тот же песец в метрах от меня — ну ладно, зыркает своими буркалами подлючими, и хрен с ним. Насмотрелся я на песцов всяческих, даже дрых рядом с ними. А вот бесы, водящие хороводы под боком, напрягали неимоверно. А уж нетопырь, усмотревший в моей персоне посадочную площадку — бесил несказанно.
— Стойте, Стригор, — вдруг послышалось от Лихычей.
Я встал, жалом своим напряжённо водить стал, но ничего не углядел.
— Лихо впереди. Переждём.
Я лихо глазом не видел, эфиром не чуял, но, кхм, Лихычам виднее, факт. В общем, часа два стояли фактически на месте, пока Лихо в неведомых далях впереди творило свои лихие дела.
— Ушло, — последовало сообщение через два часа.
— Двинулись, значит, — заключил я, да и потопали мы дальше.
Ну и шли фактически до темноты, более гадостей и пакостей не встречая. А после спутники мои мирно расселись у подножья баобабины какой-то и провизией захрустели. Тут уж мой черёд был очи пучить.
— Это что енто вы? — прошипел я.
— Ночёвка, конечно, — негромко, но голосом выдал Твёрд.
— В Пуще. Ночью, — покивал я, внутренне уверенный, что Лихычи уехали кукухой.
И уже смирился с тем, что задание накрылось вагиной дентата, а сам прикидывал, как бы мне психов половчее по маковке стучать и из пущи вытаскивать.
— А вы в Пуще ночью не бывали, разве, Стригор? — подала голос Тиха.
— Да как-то не доводилось. Если дела и были — то днём решал.
— А, ну да, вы же пробивались, — покивала Лихышна. — Ночью Пуща — практически безопасное место, твари все дневные. В этой части, — уточнила она. — Ближе к Сердцу, конечно, похуже. Но тут мы спокойно переночуем, с Твёрдом меняясь, — на что её супруг покивал.
— И бесы? — хмыкнул я. — Они вообще-то твари ночные.
— Да? — с удивившим меня удивлением выдал Твёрд.
— Да, — покивал я. — На деревеньки нападают ночью, от света дневного прячутся.
— Вы же сами бесов по пути видели, Стригор, — тонко указала на толстое обстоятельство.
— Видел, — признал я несколько растеряно. — Ничего не понимаю.
— Тут два ответа может быть. Твари меняют поведение вне Пущи — такое встречается. Тех же нетопырей вне Пущи только ночью и можно встретить, насколько я знаю, — на что я покивал, был такой факт. — Почему в Пуще днём, а вне её — лишь ночью, не ведаю. И второй ответ — ваши же бесы из Болотной Пущи?
— Думаете, другие твари?
— Насколько мне известно, все твари хоть и похожи, но по мелочам от Пущи к Пуще разнятся. Вроде и не сильно, но… Пуща, — пожал плечами Твёрд.
— Это да, Пуща такая, она и не такое может, — признал я.
В общем-то, не соврали Лихычи, хотя я к дереву прислонился и спал вполглаза, а если совсем точно — в полутрансе пребывал, округу отслеживая. И — ничего. Даже нетопырей, которых подсознательно ожидал, ни черта не было.
Те же Ладошны, например, калачиками свернулись и сопели в две дырки.
А вот с утра наша экспедиция претерпела некоторые пертурбации в плане построения. Я с ярлом на верёвочке (фигуральной) остался впереди, за мной Лихычи, а вот Ладошны из бегуна вышли, положив ладони на плечи Тверду и Тихе.
— Через версту начнётся Сердце Пущи, не точно, конечно, но грань ощутимая, — выдала Тиха. — Там всё живое и голодное, а твари… впрочем, вы, Стригор, и без меня знаете. Тварей помните?
— Сложно забыть, с большей частью управлялся. Но вот с Мавкой…
— Не самая страшная тварь, от силы Стрибожьей должна развеяться легко.
— Дай Стрибог, — изящно скаламбурил я.
И выдвинулись мы, а через версту примерно и вправду началась уже известная мне пущная пиздецома. Подёргивающиеся корни, зубастые лианы, какие-то невнятные НЕХи пасти свои подлючие раззявливали, буркалы противные (у кого были) пучили. И хрен поймёшь, тварь это злостная или ещё какая пакость, типа веточки, блин. Причём в плане опасности — один хрен.
Но имперцы не подвели — там, где я шёл в Болотной Пуще огнём и мечом, мы просто топали беспрепятственно. Правда, Твёрду и Тихе явно приходилось тяжеловато. Пучие очи их светились неоновым светом, белки краснели. Это при том, что Ладышны лечили их, судя по эфирному копошению, со страшной силой.
В общем, продвигались мы по этим местам, вызывающим инстинктивное желание выжечь всё кислородом нахрен, если не как по аллее Столенграда, то близко к тому.
А у меня всё больше начинал играть жопометр. Дело в том, что на подходе к цели мне эфиром пользоваться не стоило. То есть не вообще… но, чем ближе к Сердцу — тем хуже. Говорить глупостей “убейся вместе с нами” Лихычи не стали, но быть максимально ограниченным в эфирных проявлениях просили