Коллоидный Мир - Антон Чернов

А встречали нашу пятёрку, как ни удивительно, десятка. Десять родовичей в биоброне, на щучемордых горбунках. Под предводительством практически деда-имперца, тоже в биоброне. Не столь антикварного, как дедок-библиотекарь Академии, конечно.

Но с “выцветшими” головными иглами, отчётливыми морщинами. Такой, ветеранистый дед, прямо скажем.

— Слава Империи! — гаркнул дедок, подхваченный гарком родовичей-подчинённых.

— Силы Императору! — ответили мои спутники.

— Угусь, — верноподданно пробормотал я.

Дед на меня зыркнул, но вопить “на копья отступника!” не стал, милейший человек. После чего поместили нас на пятерых горбунков и рысью повезли.

Сидел я на этом щучьем сыне скорбно и страдал: тряско, неудобно, и вообще — гадость. Индрик лучше, факт.

Наш караван довольно быстро и беспрепятственно покинул Алтырь, выехав в еле брезжущий рассвет — мои спутники обладали достаточным “весом”, чтобы привратные стражи только что “под козырёк” не взяли, да и то, по причине отсутствия последнего, как мне видится.

Имперец-командир тем временем общался с Твердом и Тихой, причём, хоть голоса не повышали, но высказывания “поляжете все”, “недоумки столичные” и “делайте, что желаете, приказ исполню” ветер до меня доносил.

Блин, какой правильный дядька, почти моими мыслями трындит, хмыкнул я, ну и несколько успокоился.

— А вы, Стригор Стрижич, и вправду тот, о ком говорят? — с интересом обратилась ко мне подъехавшая Ладышна, младшая, Ладослава.

Блин, вот и что ей ответить? Ну в смысле, ладно, довольно удачный эвфемизм, в плане “тот, о ком говорят”. Потому что орать на всю Империю: “я охренительный Воздушный Владыка, всем кланяться мне полчаса!” — я точно не собираюсь. Но спутникам… явно будет поспокойнее. То есть, Твёрд с Тихой — с каменными физиономиями, и на сентенции командира отряда индифферентны. Но вот старшая родовишна-Ладышна, Ладонега, тоже ухо навострила и зыркает.

— Да, — веско ответил я и кивнул. — И справлюсь, не волнуйтесь.

Ну а что ещё сказать? Девки, похоже, реально вибрируют, их понять можно, сам вибрирую, если честно.

Доехали до засечной полосы, а там направились к здоровенной казарме. И начались беготня со снаряжением. Начал мне дядька Погибыч, кладовщик, втюхивать всякое.

— Твёрд, что с огнём? — уточнил я.

— Не стоит огня, Стригор, — подтвердил спутник мои ожидания. — Там, где мы будем… не стоит.

— Благодарю, — кивнул я. — Нет, алхимию не надо, — отказался я. — А вот самострелов парочку — надо. И кладенец ещё один не помешает.

— Как пожелаете, — пожал плечами владыка арсенала и припёр затребованное.

Ладышны тем временем сгребали и нагружали в бегуна стимуляторы, простые и чародейские. Я к ним было лапу протянул, но был остановлен.

— Это нам, Стригор Стрижич. О вас мы сами позаботимся.

Хм, ну, логично — биомагички и меня, и имперцев “вытянут”, а вот самим им стимуляторы не помешают, благо негативные побочки они нивелируют.

В общем, через полчаса выдвинулась наша экспедиция в таком порядке — впереди вышагивал я, будучи со следующими за мной Тихой и Твёрдом телепатически связан. Последние должны были мне указывать, в какую сторону воевать, да и нужно ли это. У левой моей ноги двигало ярло, редкостно небольшое, не более крупного дога — то ли молодое, то ли порода специальная, типа горной пушки.

За Лихычами флегматично вышагивал бегун, в которого, помимо груды припасов, уместились Ладышны.

Пущу огораживала, помимо массы всяческой полноценной фортификации, натуральная засечная черта из древесины пущной, так что вслед за лютыми кольями с суковатыми и разлапистыми ветками Пуща начиналась без всяких подлесков и прочих вывертов — всё было нахрен вырублено.

А вот связь с имперцами телепатическая показала свою нужность в самом начале: я несколько раз дёргался на троицу одиноких бесов, стайку воронов, протопавшего неподалёку псоглавца. Вся выучка меня на леденящую душу резню подталкивала, но волны успокающей телепатии естественный порыв приостановили, а сами твари нас самым натуральным образом игнорировали.

Ну и двигали мы в недра Пущи, довольно неспешно, что в целом и оправданно. Вообще — даже засмотрелся я, не до потери бдительности, но озирался с интересом. Дело в том, что мои походы в Пущу выглядели как “аз есмь биоцид на воздусях, Индриком несомый”. Что оправданно поведением населяющих Пущу тварей, в плане либо: “драпаем нахрен, это Стрижич!” — либо: “валим его нахрен, это Стрижич!”

А вот сейчас всячески более-менее мирные копошения наблюдались, что было вполне себе миром животных. Лютых, как сволочи, но, тем не менее…

— Стоп! — прошипел я, вскидывая руку. — Не чуете?

— Признаться — нет, — прошипел Твёрд. — Что такое, Стригор? И голос лучше не подавайте, — продолжил уже телепатией он.

— Тогда на жест поднятой руки связывайтесь словами, — отмыслил я.

— Резонно, сделаем. Не подумали. Так что там, Стригор? Мы тварей не чуем.

— Этих вы и не чуете, сами говорили. Трясинник, ветер запах принёс, — пояснил я.

— Неприятно, — констатировала Тиха. — Обойдём? Где он?

— А ле… не знаю. Запах очень сильный, странно, что не чувствуете. Но далеко, так что: либо совсем матёрый…

— Не может тут матёрого быть. Год тому назад проходили, не было трясинника.

— Значит, не один, — сделал логичный вывод я. — Так что непонятно, куда обходить. Сколько у меня пространства от вас?

— Метров десять, больше — перенапряжение.

— Мда, не стоит. Так, очень медленно и печально двигаемся. И я очень аккуратно попробую ветром тварей почуять.

Возражений не последовало, а через четверть часа показался ручеёк, совсем небольшой, со звериной тропой. Вообще — неудивительно, что трясинника Лихычи не чуяли. Там когнитивной деятельности как бы не поменьше, чем у дерева, в которое трясинник прорастал. Но, получить жмень желудочного сока трясинника в организм его тупость не помешает.

Тут только собственная умность и осторожность помешать может.

Воздух я, кстати, не зря подпускал — подлючий трясинник щупало своё поганое не по правилом протянул, в редких кустах на подходе дырка щупальная была, а не как положено — травой укрытая. Ну да чёрт с ним, стал я причувствоваться-осматриваться. И нашлись, голубчики. И вправду, две твари, через тропу буркалами своими друг на друга пырились, гадкая парочка.

Но у меня заряженные болты для самострела из биодоспеха торчали, как у Рэмбы какой, разными видами и типами воздушных манифестаций приправленные, так что решил я проверить, раз уж трясинники под самострел подвернулись.

В первого я направил рог с “плоскостями воздуха”. Трясинник дёргался, рыпался, щупалами сучил, но помер спустя десять минут, оросив траву и кустарник желудочным соком из щупалец вытянутых.

А на второго я свою экспериментальную задумку использовал. На которую меня вибронож натолкнул — в роге болта был сотворён, точнее, вырезан груз с отклонением, и