Идущие сквозь миры - Владимир Лещенко

Об этом я уже подумал, придя к неутешительному выводу, что спрятаться нам будет весьма сложно. Если только местные власти поверят в то, что им может рассказать Файтах, они перевернут к чертовой матери весь город вместе с окрестностями. Даже вывернут его наизнанку.

Стук в дверь — громкий и настойчивый — приковал нас к месту.

Все замерли на несколько мгновений, после чего Тронк сжался, бухнувшись на колени, Ингольф с Орминисом слаженно метнулись к двери туалета, где было спрятано все наше оружие (местный автомат и два пистолета), а Секер Анк с Мидарой — к окну, выходившему на балкон с пожарной лестницей.

Остальные — Таисия, князь Дмитрий и я — остались на месте: рефлексы нам ничего не подсказали.

Стук повторился. Обреченно махнув рукой, Голицын пошел открывать.

В дверях, к нашему облегчению, оказались не местные полицейские спецназовцы, а всего лишь коридорный.

Он сообщил нам, что господина Хуари-Пхумара (такая дикая фамилия стояла в бумагах скандинава) внизу ждет полиция, нашедшая его бедную дочь.

Всей толпой мы ломанулись к выходу, едва не сбив ошарашенного портье с ног.

Спустившись в фойе, мы обнаружили там полицейского офицера, чье лицо отражало среднюю степень высокомерного пренебрежения, а щеку украшала свежая царапина. Он несколько дольше обычного задержал на нашей компании взгляд — равнодушный и вместе с тем профессионально цепкий. Словно бы он прикидывал между делом, не наша ли компания обнесла позавчера ночью в Третьем Припортовом предместье склад с дорогой посудой, или, чего доброго, не являемся ли мы членами тайного общества пожирателей сусликов.

Хмуро проверив документы у Ингольфа, он что-то скомандовал полушепотом в микрофон рации, крупным жуком прицепившийся к воротнику мундира.

Двое полицейских втащили в двери безвольно обвисшую на их руках Файтах, чьи запястья сковывали пластиковые наручники.

— О доченька! — кинулся к ней скандинав, раскинув медвежьи лапищи.

Та, глянув на него, отключилась.

— Забирайте вашу сумасшедшую! — бросил один из них — ростом немногим меньше «счастливого папаши». Было видно, что страж порядка весьма раздражен.

Из его рассказа следовало, что несколько часов назад в их участок ворвалась всклокоченная девчонка и что-то отчаянно принялась говорить, яростно жестикулируя, причем немногие таххарские слова, вылетавшие из ее уст, были дико изуродованы произношением и складывались в полнейшую белиберду.

Язык ее не был похож ни на один, известный стражам порядка.

Видя, что ее не понимают, она пришла в дикое возбуждение, на лице ее отразился явный страх, она принялась что-то лопотать со слезами на глазах, постепенно переходя на крик и истеричные завывания.

Гостью проверили по базе данных на всех сбежавших сумасшедших, естественно, безо всяких результатов.

С грехом пополам удалось задействовать через терминал участка компьютер-переводчик городского управления.

Они были несказанно удивлены, когда, вдумчиво пожевав запись истерических выкриков Файтах, тот озадаченно сообщил, что язык ему неизвестен и более того — не похож ни на один из существующих и даже вымерших.

Ее обыскали, обнаружили случайно затесавшуюся гостевую визитку нашего отеля и немедленно позвонили туда. И им охотно подтвердили, что да, у них действительно проживает бедная девушка, которая явно не в себе и о которой, наверное, уже беспокоятся ее родные.

Когда ее грузили в машину, она отбивалась, царапалась и даже пыталась укусить полицейского.

Пока патрульный охотно давал нам пояснения, наш капитан о чем-то негромко беседовала с начальником патруля. Видимо, он остался доволен ее объяснениями, поскольку, вежливо козырнув, собрался садиться в машину.

На прощание Мидара протянула ему пачку наших документов, а потом, словно поколебавшись, еще какую-то узкую прямоугольную карточку нежно-зеленого цвета, покрытую тиснеными серебряными знаками.

— Если вам потребуется поручительство, можете позвонить по указанному телефону и спросить обо мне. Тэльда Миккхан, не забудьте… — донеслось до меня.

Инспектор пробежал карточку глазами, на миг удивленно приподнял брови, но тут же как ни в чем не бывало важно кивнул. Затем просмотрел бумаги и вернул нам.

— Ну, раз среди ваших друзей такой достойный человек, то, думаю, вопросов не возникнет. Но если задумаете переехать, сообщите в полицию новое место жительства, — бросил он, выходя на улицу.

— Готова дать руку на отсечение, что он больше нас не побеспокоит, — сообщила капитан, проводив взглядом кар, выкрашенный в лиловый цвет и украшенный полицейской эмблемой — распахнувшим пасть гребнистым крокодилом.

— Ты уверена?

— Я кое-что вложила между документами.

— Что именно?

— Карточку на предъявителя. Синюю. Между прочим, их осталось не так уж много.

Обступив бледную, какую-то неживую Файтах со всех сторон, мы вошли в лифт. Ингольф и Секер крепко держали ее за руки.

Когда мы вошли в номер и посадили ее на диван, она тоже никак не прореагировала.

— Итак, я жду объяснений, — произнесла Мидара, становясь против нее и уперев руки в бока. — Чего ты добивалась, когда хотела нас выдать? Отомстить? Ну, отвечай! Хуже тебе точно не будет: два раза тебя все равно не убить при всем желании.

— Я думала… — наконец вымолвила Файтах. — Я надеялась… что когда они научатся обращаться с этим вашим Ключом, то в благодарность вернут… помогут вернуться на родину.

— Ясно: нами, стало быть, расплатиться хотела? А я еще защищала тебя! — с неподдельной злой обидой высказалась Таисия.

— Я вам в верности не клялась, — с обреченным достоинством заявила девушка.

— А ты подумала… — вступил в разговор Дмитрий. — Подумала, что они могут устроить у тебя дома то же, что и тут, в Каоране?

Файтах побледнела и ойкнула, прикрыв рукой рот. Видимо, эта совсем простая и очевидная мысль в голову ей не приходила.

Мы молча сидели, глядя на Файтах и думая об одном и том же.

Решение проблемы, стоявшей перед нами и именовавшейся «Файтах нун Тере», напрашивалось вполне определенное. Самое простое и легкое. Даже, можно сказать, в нашем положении — очевидное. Ну, оставались технические детали, вроде того, где спрятать труп…

И похоже, это понимала и сама виновница неприятностей. На глазах она словно сникала, глаза ее, прежде возбужденные, тускнели.

— Только… я прошу, не надо меня насиловать, и убейте без мучений, — вдруг робко попросила она, всхлипнув. Похоже, тема изнасилования стала ее пунктиком.

Повисло молчание. Мы смотрели друг на друга, чувствуя примерно одно и то же.

Мы не могли просто так взять и убить безоружного и беззащитного человека, тем более юную девушку.