Клятва наемника - Элизабет Мун

— Я все-таки не понимаю… почему они сразу же не начали стрелять? Ведь они могли легко перебить нас, — сказал Амберион.

— Или думали, что могли. Предательское место! Возможно, проклятые киакномы прячутся здесь за каждым камнем, — проворчал Феллис, ступив ногой на скалу.

— Киакномы? — переспросила Пакс.

— Это мы их так называем — киакномы, те, кто не любит деревья, В отличие от эльфов, которые их любят. Сами же эльфы называют их иунизинами, безголосыми. Люди часто путают киакномов с киакданами.

Пакс удивилась:

— Они были когда-то такими, как настоящие эльфы?

— Может быть, это и так, хотя и верится с трудом. Эльфы говорят, что все киакномы исчезли много лет назад. Номы их видели, — сказал Белкон.

Амберион задумчиво покачал головой:

— Видите ли, сэр гном, киакномы давным-давно отделились от настоящих эльфов. Между ними произошла ссора, еще до того, как люди…

— Не так уж и задолго до того… киакданы, — сказал Белкон.

— Если они настоящие люди, то это произошло не перед… А причиной той ссоры…

— …Было Дерево. Да, я слышал об этом, но мне кажется, что ссора была очень глупой. Будет ли гном приходить в ярость оттого, что железо покоряется кузнецу или камень — резцу? Нет, конечно же нет. Да вы и сами знаете, что такое невозможно. Я не обрушиваю проклятий на голову Адхиела, потому что он спас нас, хотя сам и пострадал из-за этого. Лучшие из эльфов по-настоящему честны и справедливы, — хотя мы частенько ворчим и бываем грубыми и ужасными. Они называют своего бога Певцом Песен; и, надо сказать, лучшие из их песен — действительно прекрасны, и их приятно петь. Но мы другие. Мы прославляем наковальню Сертига, которая помогает выносить удары судьбы. Наши песни — это звон стали, ударяющейся о камень.

Пакс была изумлена. Она никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из гномов говорил подобным образом. А Белкон словно застыл и хранил молчание до тех пор, пока до них не добрались вооруженные всадники, спешившие им на помощь.

Высшие маршалы быстро вывели всех на тропу, которую нашли их товарищи. И весь отряд спустился в долину еще засветло. Здесь стены находились от всадников на расстоянии полета стрелы. Телон, которого вновь послали вперед, на разведку, нашел тропинку, которая могла их вывести из долины. Но она вела не к скале высотой в двадцать футов, а огибала восточную стену.

— Боюсь, что по этой тропинке невозможно пройти в темноте, маршал Феллис, даже если мы подвергнем лошадей этому суровому испытанию. Дело в том, что тропинка ведет в каньон, через который, мне кажется, очень трудно пробраться. Впрочем, я не ходил очень далеко, и у меня нет в этом полной уверенности. Все же можно попробовать: я думаю, вы не захотите оставить здесь лошадей, — доложил он, вернувшись.

— Сначала, увидев ту плодородную долину, я подумал, что там можно будет оставить лошадей в случае необходимости. Но теперь понимаю, что они могут пострадать в случае новой атаки киакномов, — сказал маршал Феллис.

Делать, однако, было нечего. Песчаное дно долины, где они сейчас находились, было кое-где сухим, а кое-где влажным и даже болотистым. В некоторых местах росла осока, но травы не было. А несколько редких деревьев словно бросали вызов царству песка.

В конце концов путники вернулись немного назад и разбили лагерь недалеко от того места, где брала начало тропинка и тек ручей. Пакс помогла расчистить место для водопоя, чтобы лошадям и мулам было удобней добраться до живительной влаги. Высшие маршалы приказали развести костры между лагерем и восточной стеной.

Пакс тоже сначала посчитала, что киакномы могут напасть на них со стороны западного утеса, но потом, вглядевшись в него повнимательней, поняла — это невозможно. Там не было никаких щелей и пещер, в которых можно было бы спрятаться. Когда все наконец было сделано, стало быстро темнеть. Вскоре над долиной сгустились сумерки. Пакс бросила последний взгляд на долину и завернулась в одеяло, чтобы укрыться от вечерней прохлады. Песок оказался удобной постелью. Она крепко уснула.

Телон разбудил ее, когда настала очередь Пакс дежурить. Девушка потянулась, стряхивая с себя остатки сна, и сняла с головы шлем, чтобы расчесать волосы. Надев его снова, она не стала затягивать шнурок. Спокойно подошла к костру, чтобы выпить кружку сиба.

— Пока все тихо. Я перебрался через ручей, если это, конечно, можно назвать ручьем, чтобы получше рассмотреть окрестности. Но не увидел ничего особенного. Но у меня какое-то странное чувство, будто нас поджидает опасность, и мне это не нравится, — задумчиво сказал Телон.

Пакс зевнула, она еще не до конца отошла ото сна. Отхлебнув из кружки большой глоток сиба, она ощутила песок у себя за шиворотом. Пытаясь вытрясти его из одежды, она ответила:

— Мне не кажется это чувство странным. Что-то подозрительно долго мы здесь одни, и не видно никаких киакномов, или как там их еще называют…

Телон был настроен очень серьезно:

— “Иунизины” звучит гораздо лучше. Волшебники — сины, певцы песен Первого Певца, а эти мерзавцы не просто отказываются петь, но используют песни, чтобы во всем идти наперекор воле Певца. Будучи созданными как сины, чтобы любить деревья и текущую воду, они, наоборот, ненавидят их и прячутся среди камней, смешивая чистую воду со своими отбросами или засоряя каменной пылью. Для части гномов, даскинов, это характерно — жить в камне; они даскисины, певцы камней, чья песня — камень. Они действительно прославляют камень. Но иунизины лишь оскверняют его. Впрочем, Белкон может подробней рассказать всем об этом.

— Да, но он называет их как-то по-другому…

— Действительно, он называет их по-своему. Но язык гномов не совсем точен. Для того чтобы понять, как правильно произносится имя или как правильно называются вещи, нужно спросить у эльфа. Певца называют разными именами: Адиан, Дающий Имена…

— Я думала, это имена разных святых, — сказала удивленная Пакс.

Телон улыбнулся светло, так, как это делают эльфы:

— Некоторые также говорят, что бог, которому поклоняются люди, может быть назван Сортировщиком Бус, потому что люди мало волнуются о том, что правильно, а что неправильно. Именуя вашего бога Высшим Лордом, вы считаете, что он вершит справедливость. Но что есть справедливость — вынесение приговора и выбор? Сортировка фактов, когда на одну чашу весов кладут правду, а на другую ложь?

Я лишь наполовину эльф и меньше других представителей этой расы горжусь своей принадлежностью к ней. Путем собственных размышлений я пришел к выводу, что великий король — лишь один. Он дал первые имена, спел первую песню, и он справедливо судит обо всем: правда это или ложь, добро или зло. Я бы даже сказал, что самое подходящее для него имя — Сертиг, создатель, потому что он первым пришел на землю и создал все эти вещи. И сейчас мы часть времени проводим за пением, другую часть — сражаясь с врагами, а оставшееся время — за учебой или молитвами. Мы, в отличие от бессмертных волшебников, живущих в большинстве своем в едином временном пространстве, все делим. Это похоже на притчу о человеке и горе. Человек утверждает, что с одной стороны — это земля гномов, а с другой стороны — его земля. Но на самом деле все это одна и та же гора.