Серенгети не должен умереть - Бернгард Гржимек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дорогой нам кто-то рассказал о другом шимпанзе, живущем у одного француза на лесопилке. Мы въехали прямо на грузовике к нему во двор, и после первого аперитива я изложил ему свое намерение.
— Quelle belle chance! («Какой удачный случай!») — вырвалось у хозяйки дома.
Нас повели в ближайший лесок, где жил этот взрослый, двенадцатилетний самец шимпанзе. Вот уже два года, как его «отлучили» от дома, потому что он почему-то не выносил африканцев и каждый раз скандалил и вопил, когда заставал на дворе черных работников.
Животное было привязано к дереву на тяжелую цепь, прикрепленную к ошейнику, которая, однако, была такой длины, что обезьяна свободно могла взбираться по стволу. Звали его тоже Ака, что на языке туземцев означает «обезьяна». Но мы переименовали его потом в Роджера, в честь его прежнего владельца.
Когда я впервые его увидел, мне стало даже несколько не по себе. Это был огромный самец с плечами атлета, шерсть на спине отливала серебристым налетом — признак вполне половозрелого шимпанзе; челюсть его не уступала пасти леопарда, а мускулы — мускулам профессионального боксера! Я хорошо знаком с самцами шимпанзе: на моей голове на всю жизнь остались шрамы от их укусов, а один палец на правой руке не сгибается тоже по их вине. По силе и крепости зубов они не уступают хищникам. Но в то время как нападающему льву достаточно сунуть метлу или стул, чтобы он в них вцепился и отстал, шимпанзе, обладающий мозгом, только наполовину уступающим человеческому, никогда не сделает такой глупости: он знает, куда надо впиваться зубами, и вырвет у вас любое оружие из рук!
У каждого здорового половозрелого самца шимпанзе по нескольку раз на дню начинаются страшные приступы бешенства. Его охватывает беспричинный гнев, от которого он начинает орать, бушевать и рвать на части все, до чего сумеет дотянуться руками. Эти безумные «пляски» служат, по-видимому, для демонстрации силы и запугивания более молодых самцов, а также самок, которых следует держать в повиновении. И действительно, во время такого приступа на воле все члены обезьяньего «клана» разбегаются кто куда. К счастью, через пару минут припадок проходит, и самец даже может по-товарищески подойти и сочувственно осмотреть раны, которые только что сам нанес; поведение вполне спортивное, не правда ли? Мне немало в своей жизни пришлось повозиться с этим «народом», и я знаю, как надо с ними обращаться.
На зов своего хозяина Роджер спустился с дерева и, несмотря на то что тот пришел с суковатой палкой, держал себя по отношению к нему весьма приветливо. Однако по таким сценкам еще нельзя судить об истинном характере шимпанзе; часто они бывают пожизненно привязаны к своему хозяину, который их вскормил с малолетства, но боже упаси попасть им в чужие руки! Роджер прожил у этих хозяев целых семь лет. Так что я шепнул Михаэлю на ухо:
— Не может быть и речи, такого он пускай спокойно оставит у себя!
Но надо было знать моего сына! Он продолжал упорствовать и тянуть из меня жилы:
— Ну пап, ну ты пойми — ведь его пристрелят, как только его хозяин уедет в Европу, а он такой красивый, такой большой! Ну пап!
И я дал себя уговорить, о чем потом еще не раз пожалел!
Какой-то африканец принес всевозможные гаечные ключи и отвертки; он бросил их нам с довольно большого расстояния, а сам тут же убежал. Цепь была закреплена не то пятью, не то шестью различными болтами и гайками, потому что Роджер, как нам объяснили, за эти годы превратился в искусного специалиста по побегам из плена. Мы с трудом отвинтили все эти хитрые приспособления и повели Роджера к грузовику. Там мы перебазировали маленькую Аку в ящик, освободив более просторные апартаменты для этого здоровенного малого.
Но как заманить его в клетку? Тогда мы придумали вот что: открыли дверь, а позади клетки поставили маленькую Аку так, чтобы Роджер мог ее разглядеть сквозь прутья решетки. Как только он увидел сородича, тут же насторожился, шерсть на нем поднялась дыбом, он вскочил на грузовик и ринулся в клетку, чтобы схватить маленькую обезьянку. Но не тут-то было! «Щелк!» Дверь за ним захлопнулась, а я принес снятые с пилорамы крепкие доски и дополнительно забил ими клетку снаружи.
Затем мы двинулись в сторону «дома»; на этот раз им была ферма господина Шмоурло, где мы караулили диких слонов, чтобы запечатлеть их на кинопленку.
По приезде я сразу же выпустил малютку Аку из заточения. Она радостно принялась бегать вокруг дома, а потом и по комнатам. Но под вечер ее надо было забрать со двора домой из-за возможности появления леопарда. Но шутка сказать: поймать расшалившегося детеныша шимпанзе! Стоило мне схватить ее за руку, как она сейчас же делала попытку меня укусить. Я вынужден был отпускать ее руку, и она радостно убегала прочь. Тогда я решил испытать себя в качестве ковбоя: пытался поймать ее с помощью лассо. Но попробуйте накинуть лассо на человека, у которого четыре руки!
Уже начало темнеть, а мы никак не могли справиться с маленькой нахалкой. Но надо же, черт возьми, найти какой-то выход из этого положения! Тогда мы решили вот что: я, Михаэль и несколько африканцев стали отгонять обезьянку от дома, стараясь загнать ее в лес, отрезая ей обратный путь. Как я и ожидал, в лесу малышке показалось неуютно. Она испугалась, заплакала и с воплями бросилась ко мне; в один миг она забралась по мне наверх и обвила мою шею руками. Но стоило мне попытаться надеть ей ошейник, как она опять начала кусаться, вырвалась и убежала.
Тогда я принял отчаянное решение: неслуха придется отшлепать — ничего тут не поделаешь. И я действительно прикрикнул на нее и пару раз ей наподдал. Ака отреагировала чисто по-шимпанзиному: она рассвирепела, заплакала, завизжала и… замахнулась на Михаэля, стоявшего рядом со мной! Дело в том, что детеныш-шимпанзе не имеет права кусать своих родителей, поэтому они обычно вымещают зло на других, ни в чем не повинных существах. Мне пришлось крепко держать ее за руку, чтобы она не набросилась на моего сына.
Наконец обезьянка утомилась; признав во
