Арсенал эволюции - Андрей Морголь

    С неодобрительным гулом вся шайка, сопровождавшая князя, втянулась

в проход, словно вода в  сливное отверстие. В палатке остались  только

Атом  и  лекарь.  Висело  удручающее  безмолвие.  Поручик  старательно

избегал  встречаться   со  мной   взглядом.  Скорее   всего,  еще   не

определился, как относиться к данной ситуации. Чародею, похоже, вообще

все было индифферентно, кудесник лишь  делал свою работу —  оборачивал

вокруг моей головы компресс, обильно смоченный в чем-то душистом.

    Лично меня этот мир довел до состояния с поэтическим названием  «А

не пошло  бы все  в  одно место».  Проклятая  Поляна отобрала  у  меня

любимую девушку,  теперь еще  и друга,  ну а  вдобавок сделала  козлом

отпущения,  виновником  всех  бед.   Сил  и  фантазии   сопротивляться

сложившемуся положению не осталось.  Я решил тупо  валяться в шатре  и

ничего не  предпринимать  —  просто наблюдать  за  ходом  событий,  не

ввязываясь в  происходящее со  своей инициативой.  И будь  что  будет.

Надоело уже! Пусть эти никчемные людишки с пачварами хоть глотки  друг

другу перегрызут — даже пальцем не пошевелю. Раз уж все поголовно меня

кинули, с  чего  бы  мне в  таком  случае  разводить  альтруистическую

самодеятельность? Решено! Ухожу в отпуск!

    Давненько  я   не  испытывал   подобного  безразличия   ко   всему

окружающему. Равнодушие  волной  ядерного взрыва  накрыло  с  головой,

вышибив  напрочь  все   остальное.  Подумаешь,   с  другом   подрался!

Волноваться из-за такой мелочи,  что ли? Саню  вполне можно понять,  с

его-то проблемами. Пускай себе решает, каратеист несчастный, все равно

ничего не получится. Правда, в живот мог и не добивать, конечно.  Хотя

князь вон  вообще убить  меня приказал,  если вздумаю  рыпаться,  даже

после всех  моих подвигов.  Ну  и что?  Такова  уж их  монаршая  доля:

бояться всего на свете и подозревать  поголовно каждого. Да и как  тут

не бояться, когда за  примером далеко ходить не  надо — вон как  ловко

приговорили казмадского соседа, хоть  и по собственному приказу.  Плюс

дурная  наследственность  Радзивиллов   однозначно  в  какой-то   мере

сказывается на нынешнем  потомке. Что  ж на него  теперь обижаться  за

это? Вот еще один, Атом, сидит  в углу, думу думает, в глаза  смотреть

стесняется. А что  с него  взять? Княжеский  пес, выдрессированный  на

беспрекословное  исполнение  команд.  Симпатию  он  ко  мне,  конечно,

питает,  но  всерьез  ослушаться   начальство  не  посмеет  —   оттого

испытывает жгучее чувство стыда. Поручика было даже немного жаль.

    Ну а то, что придется ближайшее время торчать в шатре под охраной,

— так оно даже и к лучшему. Существенного перевеса мое участие в войне

все равно не принесет, зато рисковать жизнью на поле боя не  придется.

Буду изо  всех сил  поддерживать морально,  причем с  чистой  совестью

перед остальными. Что тут поделать — князь ведь приказал.

    Что  ж,  такое  положение  вещей  меня  вроде  устраивало.   Когда

волшебник закончил перевязку, я положил руки за голову и откинулся  на

подушку: получать  заслуженный  отдых. Хотел  было  кликнуть  чародея,

чтобы сделал мне релаксационный массаж, но тот, почуяв лишние  просьбы

от пациента, спешно  покинул палатку. Атом  позвал кого-то из  бойцов,

скорее всего,  чтобы организовать  караул,  но его  намерения  прервал

вихрем влетевший в палатку Скокс.

    Таким красавцем  волшебника  я еще  не  видел. Чародей  щеголял  в

легком золотистом  панцире,  предплечья и  голени  кудесника  облегали

металлические  накладки  из  того  же  материала,  а  на   воинственно

настроенных  кучеряшках  покоился  позолоченный  стальной  обруч.  Вид

грозного воителя довершало вполне обыденное для Скокса выражение лица.

На всякий  пожарный  случай к  поясу  чародея был  приторочен  длинный

кинжал — мало ли, вдруг рукопашная организуется.

    —   Обидели,   унизили,   предали?   —   усевшись,   саркастически

поинтересовался Скокс.

    — Типа того, — с безразличием отозвался я.

    — Теперь будешь тут валяться, словно тебе все равно?

    — Точно!

    —  Что  ж,  дело  твое,  только  вот  …  —  чародей   заговорщицки

прищурился.

    Атом уходить не торопился — ждал,  чем удивит Скокс. Мне и  самому

стало любопытно, что там волшебник задумал.

    — Только что? — не удержался я.

    — Помнишь незадачливого кузнеца из Прилесья, любителя самых разных

вин, которого зовут Азит? — издалека начал чародей.

    — Естественно, помню, и что?

    — Помнишь  ту  схему  странного  транспортного  средства,  что  ты

нарисовал ему перед отъездом в Гладу?

    — Ну! — Я  аж приподнялся и присел,  склонившись ближе в  ожидании

продолжения.

    — Так  вот, ему  все-таки удалось  как-то собрать  эту  штуковину.

Только  что  лично  видел  его  четырехколесное  механическое  чудище!

Ужасающее творение, скажу я  вам, но свою  работу делает исправно,  то

есть довольно быстро  перевозит людей,  по восемь–десять  экземпляров,

без помощи  лошадей  и прочих  тягловых.  Там что-то  четыре  человека

крутят — и оно само едет!

    — Круто! Вот ведь кузнец-молодец! Смастерил-таки велик! Не ожидал,

если честно! — Я даже искренне обрадовался успеху Азита.

    — На этом приятные вести  заканчиваются, — перебил Скокс. —  Почти

заканчиваются. Итак, Азит  буквально только что  прилетел в лагерь  на

своем самоходе, взмыленный  как конь, пьяный  как… хотя в  этом с  ним

никто не сравнится. Дело  вот в чем. Когда  они с Горланом,  старостой

Прилесья, сегодня  возвращался в  Крипет за  очередной партией  живого

груза для эвакуации,  выяснилось, что город  кишит пачварами! Они  уже

там, понимаешь? Кащер  начал наступление  намного раньше,  чем все  мы

ожидали! Мужики  незаметно унесли  оттуда ноги,  вернее колеса,  но  в

городе еще остались жители. Немногие, но остались.

    — Их убьют? — тихо спросил Атом.

    — Скорее всего — нет. Мы думаем, Кащер либо попытается  превратить

их в пачвар, либо, если  это долгая процедура, заточит в  какую-нибудь

темницу, чтобы впоследствии вернуться и сделать свое дело. Но я здесь,

Арсенал,  не  для  того,  чтобы  тебе  рассказывать  обо  всем   этом,