Механическое сердце. Черный принц - Карина Демина

Сказка, которая для Войтеха была реальна. И он, глядя на Таннис, видел не ее, а… короля?

Или королеву?

- От той первой крепости осталась лишь часть фундамента. Но представь, что было время…

Он улыбался. И выглядел таким счастливым… безумным…

- …стоял трон, не золотой, но позолоченный… и круглый стол для рыцарей, за которым все были равны.

- Это сказки, Войтех.

- Сказки, - он сжал ее руку. Холодная ладонь. Шершавая от сыпи. Бляшки стали крупнее, они выступали над кожей белыми рисовыми зернами, намертво к ней присохшими. - Время людей… но я слышу его, Таннис. Дом помнит. И я с ним. Королей… Королев… потом, позже, когда построили королевскую резиденцию, Шеффолк-холл стал тюрьмой.

В это Таннис охотно верила. Тюрьма и есть, с узкими окнами, с холодными стенами.

- А потом в эту тюрьму сослали королеву… нет, уже не королеву - герцогиню Шеффолк, - он зажмурился и попросил. - Отодвинь свечу, пожалуйста.

Просьбу Таннис исполнила. Подсвечник отправился на каминную полку, она же, вернувшись, взяла Войтеха за руку и разжала сведенные пальцы.

- Огня больше нет. Тебе нужен врач.

- У меня есть… у меня есть с полдюжины докторов, но все они на редкость единодушны. Лет десять-пятнадцать при хорошем прогнозе… пятнадцать лет - это много. И мало. Я должен успеть.

Он открыл глаза. Белые, с черным рисунком сосудов, с расплывшимся зрачком.

- Но мы ведь не обо мне говорили, о маме… моя родная, ты ведь помнишь, она никогда особо не думала обо мне… даже раньше, когда… я был рад, что меня не гонят. Она сторонилась меня, я - ее… и Марта еще, худая, напоминавшая бродячую собаку… она глуповата, но я к ней привык. Так вот, Марта ходила по пятам, следила, чтобы я не украл чего-нибудь. А мне сама мысль о том, что из Шеффолк-холла можно вынести что-то, казалась кощунством. Здесь каждая вещь - особая, с историей…

Таннис слушала. Держала за руку, холодную руку с набрякшей кожей, с синеватыми мягкими ногтями. И Войтех, глянув на них, усмехнулся.

- А однажды у меня случился приступ… тогда они часто бывали. Я пытался увидеть солнце. Ты не представляешь, как я мечтал его увидеть, и… помню, что было очень больно, что почти ослеп, что… помню Ульне и то, как она уговаривала меня успокоиться.

Пальцы сжались.

- Я ведь считал себя сильным, взрослым… циничным… хладнокровный убийца, - он рассмеялся, удивляясь собственному такому заблуждению. - И ведь и вправду убивал без особых терзаний… как работа. Кто-то навоз убирает, кто-то - людей… я как-то не слишком задумывался, за что их приговорили. Тедди приказал, я сделал. И да, Таннис, случалось по-разному… а она меня пожалела. Никто и никогда… ты вот только могла…

- Могла.

- Да, но ты считала меня сильным, и как мне было обмануть? Приходилось соответствовать… я после того раза заболел. Неделю был полуслепым. И приходил Тедди… смутно помню, в горячке валялся. Точно знаю, он садился рядом… от него пахло подземельем. И в кармане носил медный шарик на цепочке. Говорил - игрушка, а шариком голову легко проломить. Этот шарик мотался перед глазами, точно маятник, а я все гадал, больно это будет или нет.

- Зачем ему тебя убивать?

- Не "зачем", - поправил Войтех. - За что. За слабость, Таннис. За то, что я обманул его ожидания. Если бы доктор сказал, что я не поправлюсь, мы бы с тобой не разговаривали. Но мне дали шанс, очередной шанс, и я им воспользовался. А Ульне читала мне сказки. Ее об этом никто не просил, но она… истории про псов… и про то, каким был мир до них… про Шеффолк-холл… про королей и королев… ты знаешь, что трижды на троне сидели женщины?

Он высвободил руку и поднес к глазам.

- Мы с ней одной крови, Таннис. И поэтому мне сейчас больно.

- Не только тебе.

Войтех поморщился.

- Твой щенок жив.

- И хочешь сказать, что оставишь его живым? Не отворачивайся!

Он потянулся к бронзовому низкому чайнику, верно, древнему, как сам Шеффолк-холл. Бронза покрылась патиной, а шлифованные аметисты заросли гарью.

Войтех поставил чайник на ладонь.

- Ты знаешь ответ.

- Послушай, - Таннис встала.

- Сядь.

Села. И все-таки встала, не способная больше молчать.

- Остановись. Пожалуйста, остановись. Не сходи с ума, ты еще…

- Что, Таннис?

- Отпусти его… нас… и он будет молчать. Даст слово, а Кейрен слово держит. Вы договоритесь…

- Договоримся? - он водил мизинцем по узорам на бронзе. - Мы договоримся, и твой дружок меня отпустит, если я не трону город, так? Он наступит лапой себе на горло, позабыв о прошлогодних взрывах?

- Все равно доказать, что они - твоих рук дело, не выйдет.

- Не выйдет, - эхом отозвался Войтех. - И все сложится замечательно… я останусь герцогом…

- Ты меня спрашиваешь? Я не собираюсь свидетельствовать против тебя, если ты об этом.

- Спасибо.

- Не за что, - Таннис встала за креслом, опираясь на резную его спинку. - Пожалуйста, ты же понимаешь, что я говорю правду.

Войтех ничего не ответил. Сняв крышку, он вдохнул ароматный пар. И крышку на место вернул. Вытащил две чашечки низкие и широкие, с тончайшими дужками ручек, сделанные из той же бронзы с прозеленью.

Он наполнял чашки чаем осторожно, опасаясь разлить хотя бы каплю.

- Пей чай, малявка.

- Войтех!

- Освальд, - поправил он. - Освальд Шеффолк. И пей чай, если хочешь, чтобы этот разговор продолжался.

- А его есть смысл продолжать?

Чай травяной, и Таннис уловила мятные ноты… еще, кажется, ромашку, которую она с детства ненавидела. А вкус горький, и ромашка эту горечь с трудом маскирует.

- Тебе лучше знать. Если ты пытаешься добиться раскаяния, то зря. Я ни в чем не раскаиваюсь.

- И не отступишь.

- Нет.

Бронзовая чашка нагрелась, и на металле проступила испарина.

- Тогда, - Таннис села, - скажи, к чему эта твоя… игра?

- Какая?

Он вдыхал пар, и смотрел сквозь него, чужой незнакомый человек, которого она все еще считала другом.

- В заботу. Доктор. Эта комната… ужин вот… чаек…

- Пей, пока горячий.

Взгляд леденеет, становится злым.

- Пью.

…и тошнота отступает. Хороший чай, а мята даже вкусна. И ромашка опять же. Почему Таннис раньше ее не любила? Она помнит, но… подумает позже.

- Это не игра, - Войтех вновь наполняет чашку и, придерживая ослабевшие пальцы, подносит ее к губам Таннис. - Пей, девочка моя. Вот так, умница…

Чай.

Тепло.

Ромашка и клетчатый плед, который остался на их с Кейреном квартире. Пятна от вина надо солью засыпать, а она про это забыла… мамаша вот всегда засыпала… а Таннис забыла. И обидно до невозможности, но если вернутся… а она вернется. Конечно же, вернется. Завтра.