Фаранг (Дилогия) - Андрей Валерьев

Тяжёлые мысли надо было гнать прочь. Давить на корню, не давая им расползтись по голове и проникнуть в сердце. Катенька, чувствуя его состояние, сделала первый шаг. Она утащила Витьку на берег и, раздевшись, коварно затащила его в море. Прохладная вода освежала, бодрила и заставляла шевелиться — плавала Катя быстро и далеко.

'Не догоню, так хоть согреюсь!'

'Догоню, точно догоню!'

'Ну и ладно…'

Витя посмотрел, как его любимая выходит на песок укромного пляжа, как на её стройном теле сверкают под первыми лучами солнца капельки воды и замолотил руками и ногами в два раза быстрее.

— Что дальше? Мне кажется, — Витька хитро посмотрел на жену, — ты мне сейчас об этом сообщишь…

Вмешиваться в дела Сенсея Егоров не стал. Вернувшись в разгромленный посёлок Витька застал в нём форменный кавардак. Мельников, невзирая на забинтованную и висящую на перевязи руку, деятельно руководил всем и вся. В этом ему помогала ЕГО старая гвардия. Данияр, тётя Уля и Гоша. Бывший Катин муж счастливо пережил оккупацию, сражение на косе и явно тоже строил свои планы на будущее. Тоже счастливое, богатое и безоблачное. Он издали кивнул Катерине, коротко поинтересовался где Антон и пожав руку Вите, отвалил.

Вдов Дима-сан оставил в покое. Почти. Сделав скорбное лицо здоровяк озадачил несчастных женщин грандиозным поминальным ужином. Легкораненных он отправил мародёрить на пять доставшихся им драккаров, попутно заставив пленных отмывать вонючую смазку и приставив к ним бирманских надсмотрщиков. Тайцев во главе с Кхапом Мельников от греха подальше отправил в караул к роднику, а всё остальное население, включая беженцев с юга он заставил наводить порядок в лагере и заново возводить навесы от солнца и шалаши.

Егоров восхитился. Эта сладкая парочка выпускать бразды правления из своих рук и не собиралась! Дима, Данияр и их ближайшее окружение проводили полный учёт и инвентаризацию, пересчитывая всё добро и заново его деля. Увидав Витьку, Мельников широко улыбнулся и попробовал его отправить на малый островок — посмотреть на самолёт и прикинуть, что ж там можно урвать.

Витька снова восхитился.

'Красавец!'

Катя аккуратно наступила ему на ногу. Егоров улыбнулся в ответ и не ответил.

— Петя, бросай топор, пойдём поговорим.

— Витя, я…

— Погоди, майор, сначала я скажу. За то, что ты сделал я тебя не виню, — Егоров помолчал, — я бы и сам так поступил. Пидполковник тебе кланяется и привет передаёт. Слушай сюда, майор. Супруга… эээ… твоя на поправку пошла. Квартиру твою, хлопцы подпола из заклада выкупили и долги все раздали. С дочкой твоей всё хорошо. Леонид божится, что с первой прибыли он и 'тебя' выкупит. Хотя бы на УДО переведёт…

— Сынку…

По грязным и морщинистым щекам Шевченко текли слёзы, а его седые усы намокли и повисли. Майор закрыл лицо большими заскорузлыми ладонями и беззвучно заплакал.

Егоров терпеливо ждал пока майор отведёт душу. Рядом, в полном молчании, стояла Катя. А чуть поодаль — Олег с Ольгой и Йилмаз с Жанной. Чужих здесь не было. Только свои.

— Спаси тебя Бог, сынок.

Пётр Александрович утёр лицо, глубоко вздохнул и выпрямился.

— Слухаю тебя, Витя. Що зробить трэба?

Общенациональный субботник компания Егорова нагло и публично проигнорировала, спокойно уйдя к бухте. Там, возле пришвартованных и уже слегка отмытых кораблей стоял часовой с автоматом, а на самих кораблях копошилась трофейная команда.

У часового был прямой и недвусмысленный приказ капитана — к кораблям никого не пускать и гнать любопытствующих бездельников, буде такие появятся, взашей. Но посмотрев на двухметрового верзилу с винтовкой, пацан даже не вякнул, а потом к нему подошёл турок и отобрал автомат.

— Иди, работай. Нечего прохлаждаться…

Егоров громко поинтересовался у трофейщиков, каков, мол, улов и в ответ получил восторженный рёв. Жрачки у этих детинушек было заготовлено ну очень много.

'Угу. С голода, значит, не пропадут…'

Витя оглядел своих людей, хмыкнул и принялся распоряжаться.

За Кхапом, Лаком и тремя оставшимися в живых солдатами он отправил Олега. Йилмаза, Петра и всех женщин он оставил у лодки, а сам пошёл разыскивать Уилла и 'своих' бирманцев.

— И Уилла он тоже увёл.

— Хм. Этого стоило ожидать. Всех ходячих бирманцев забрал?

— Нет. Половину. И Ауна забрал. И лекаря. Что будем делать, Дим?

— Ничего не будем. Автоматы он оставил?

— Только половину. Остальное забрал. И патроны тоже.

— Плохо. Плохо, Данька. Сколько осталось стволов?

— Восемь. На каждый по паре полных магазинов наскребём.

— Мда. Ладно. Четыре ствола Андрею отдай. Как договаривались.

— Хоп. А этих… так и отпустим?

— А что ты предлагаешь? Да. Так и отпустим. Пусть уходят… А мы, братка, своим умом жить будем. Есть у меня пара мыслей, как раскрутиться…

Судёнышко, как оказалось, имело гордое название 'Самолот'. Раньше оно называлось 'Драконом' и, как и 'Птица', служило посыльным судном в королевском флоте. И точно также было списано, выкуплено и отремонтировано.

Теснота на 'Самолоте' стояла страшная. С собой, в свою будущую жизнь, Виктор Сергеевич Егоров взял не только друзей, но и тайцев, бирманцев и шамана в качестве толмача. А ещё, чёрт его знает почему и зачем, Витька приказал погрузить на борт корабля Ауна и, естественно, его жён. Полковник был очень плох, так что пришлось отдать ему единственную на корабле каюту, выгнав оттуда Кхапа. Капитан 'Самолота' был в бешенстве, но помня данную им присягу верности, молча забрал из надстройки свои вещички и переселился в трюм. Присутствие заклятых врагов — манмарцев на своём судне Кхап старался не замечать. Точно также вели себя и пограничники — полностью игнорируя тайцев. Перед отплытием с острова господин Вит, в присутствии самой зеленоглазой Госпожи пообещал каждому, кто попробует затеять драку, немедленную и очень болезненную смерть.

Рядом с Господином стояли его друзья с автоматами и все, и тайцы, и бирманцы низко поклонились.

В комплекте с болезным полковником шёл его военный лекарь — человек, как помнил Витя, абсолютно мясницкого склада ума, но весьма толковый в своём деле. Олег успел просветить, что после конвейерного 'лечения' этим коновалом не умер ни один раненый.

Из гарема наложниц полковника только две, уже изрядно толстые красавицы решили последовать за Ауном. Остальные остались на острове. За крепко обросшими бытом бирманцами в море рвалось несколько немок, но Витя их тормознул, пообещав бабам, что, мол, 'верну я вам ваших мужиков обязательно'.